Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным
Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным читать книгу онлайн
Сергей Бернгардович Фрёлих — Сергей Борисович для своих русских друзей — был отмечен своей ненарушимой преданностью русскому народу. До своей смерти в декабре 1982 года он поддерживал борьбу за его свободу с помощью своего журнала «Зарубежье», выходившего с 1965 до 1979 г., распространяя листовки в Венгрии во время восстания 1956 г. Им же было основано общество помощи христианам в Советском Союзе, и, в конце концов, написана эта книга. Те, кто его знал, были поражены его приверженностью делу Власова.
Его отношение к большевизму было непримиримо. Молодым человеком он пережил большевистский переворот и первые годы коммунистического режима в Москве. Он чувствовал свой собственный долг перед павшими в эту роковой эпоху, перед теми русскими и немцами, которые, жертвуя своей жизнью, воспротивились в своих странах этому порабощению. И надо было выполнить обет, данный им генералу Власову, который просил его: «Опиши, что мы не были изменниками…»
Сергей Фрёлих — человек с немецким паспортом, но с русской душой, как его описывает Кромиади, спутник генерала Власова и посредник между лагерями. Он хотел сделать все, что было в его силах, чтобы борьба Власова не ограничилась одними историческими событиями. Девиз генерала «Никогда не поздно спасти народ!» стал и его девизом.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Его начальником штаба, что соответствовало немецкой должности дивизионного (Ia), был майор и позже подполковник Николаев, поначалу непроницаемая фигура, который на первых порах часто интриговал против влияния немецкого штаба, но после все чаще проявлял в значительной мере успешное сотрудничество. Среди своих русских сотрудников он пользовался любовью. Параллельно с русским штабом был создан и немецкий штаб формирования, так что главные чины русского штаба дивизии получили немецких партнеров.
Формирование протекало в согласии с предписаниями о боевом уровне и вооружении немецкой гренадерской дивизии. Они в самой незначительной степени подвергались изменениям. В обязанность немецких партнеров при таком формировании входили инструктирование, консультация и заботы о доставке вооружения. Позже к этому прибавилась подача советов — как вести обучение. По вопросу о том, насколько такое сотрудничество приводило к успешным результатам, многое зависело от человеческого такта и способности включиться в русскую ментальность.
Но, невзирая на положительные действия с немецкой стороны, неизбежно возникали трения, которых нельзя было избежать. Они возникали в зависимости от поведения населения вокруг учебного полигона Мюнзингена. На досуге добровольцы уходили в окрестности в поисках водки и встреч с девушками. В поисках водки они наталкивались на сопротивление крестьян, которые, хотя и имели ее, но отдавать не хотели, что вело к спорам, переходившим в рукоприкладство. Это вызывало жалобы местных партийных чинов, шедшие обычно к руководителям гау.
В поисках девушек добровольцы встречались с женскими остарбейтерами. Часто обращение с ними работодателей вызывало недовольство добровольцев, что опять-таки приводило к ссорам и дракам. В таких случаях жалобы шли по двум путям: добровольцы обращались к своему начальнику дивизии, а работодатели — по партийной линии. Все жалобы стекались ко мне, и мне приходилось находить синтез между представлениями об «унтерменшах» и союзниках. Я пришел к решению, по крайней мере в окрестностях Мюнзингена, покончить с тезисом «унтерменш» и поехал к начальнику гау Мурру в Штутгарт. Растолковал ему, что теоретически эти девушки-остарбейтеры должны рассматриваться как сестры наших новых союзников, власовских солдат и хотя бы поэтому с ними нельзя обращаться как с «унтерменшами». Начальник гау усвоил это и предложил мне, чтобы я по этой щекотливой теме сделал доклад партийным руководителям районов и местечек. Я так и сделал и встретил удивленное и значительно запоздавшее понимание.
Постепенно число этих столкновений стало значительно сокращаться, однако совсем не прекратилось. Пропаганда об «унтерменшах» пустила слишком глубокие корни.
Прежде чем был достигнут численный состав Первой власовской дивизии, пополнения из бывших самостоятельных русских добровольческих батальонов значительно сократились. Стало необходимо искать пополнение из добровольцев в лагерях военнопленных. Однако это способствовало проникновению не заслуживавших доверия элементов. Естественно, что в период формирования это приобретало повышенное значение. С немецкой стороны Рейхсзихерхейтсамт, конечно потребовал для себя осуществление этого контроля. Генерал Кёстринг это требование, исходящее от Калтенбруннера, с такой же ясностью отклонил. Благодаря этому вся ответственность легла на меня. Полная защита от советского проникновения оказалась невозможной.
Самые главные трудности возникали из-за доставки нужного вооружения для формируемых отрядов и для их содержания. Изо дня в день я дожидался вечернего планового разговора. Я торопил штаб генерала Кёстринга, а оттуда торопили те места, которые должны были доставлять вооружение и оборудование. Приходилось также оказывать давление на учреждения, заведовавшие транспортом. Им же приходилось бороться с громадными трудностями, с задержками, вызываемыми постоянными разрушениями при налетах… Это была изматывающая борьба, от успеха которой для моего штаба формирования зависело сохранение престижа и оправдание потери доверия в глазах штаба Власова.
Буняченко был очень склонен говорить: «Андрей Федорович (так они называли меня), вы, конечно, нам не доверяете. Вы просто не хотите дать нам мортиры!» Он также не стеснялся такого рода подозрения доводить в своих докладах до сведения Власова.
Крайне неприятные последствия вызывал недостаток топлива, несмотря на все требования. Власовские солдаты конечно, перешли к тому, что стали жечь мебель, что вызывало самые острые жалобы и столкновения с местными властями.
Буняченко все время возражал против разбивки на подразделения и на организацию дивизии по схеме немецкой гренадерской дивизии. Это было меньше всего по существенным основаниям, а главным образом потому, что русские отвергали вообще все немецкое, что им навязывалось. Такая причина сопротивления была весьма характерна.
Длинные разговоры с Буняченко по этому поводу всегда сводились к одному и тому же. Я сговаривался с ним — когда приду. И как только я появлялся в его бараке, мне предлагали закуску и водку: толстые куски колбасы с луком из военных консервов и военного размера стакан, наполненный до краев водкой: «На здоровье, Андрей Федорович!» Было бы обидой, если бы я после этого не закусил толстым куском колбасы с луком и не выпил бы залпом полный стакан водки. Только после этого могли начаться переговоры.
При этом Буняченко всегда начинал с вещей, которые ставили меня в трудное положение. Он перечислял ошибки, которые были сделаны немецкой стороной по вопросу о добровольцах. Иногда это были ошибки принципиального значения, относившиеся к прошлому, иногда — небольшие технические ошибки, которые были только что допущены. Буняченко умел всякий раз приводить новые примеры или повторял старые по-новому, причем эти примеры редко включали неправду.
Поэтому мне всегда приходилось маневрировать, чтобы занять более выгодную для меня позицию при переговорах. Я перечислял ошибки, которые допустили сам Власов, Буняченко или их люди, причем стаканы по несколько раз наполнялись водкой и опустошались. Только после этого мне удавалось перейти к убеждениям добиться того, чего с точки зрения технической или другой можно было достичь в данный момент. Необходимость спешить и сомнение «Не поздно ли все это!» были также препятствием для выполнения моей задачи.
Я полностью вошел в жизнь власовских людей. Приходил есть с офицерами и садился на разные места, чтобы познакомиться с возможно большим числом их. Я разговаривал с ними, конечно, на их языке об их литературе и музыке. Я посещал их собрания культурной самодеятельности, пел и танцевал с ними. Все это ясно подтверждало им, что «Андрей Федорович» не смотрел на них как на унтерменшей. Власовские офицеры в самые горькие часы катастрофы продолжали доверять мне.
Обучение власовских солдат употреблению немецкого оружия не представляло никаких трудностей. Когда к нам поступали самые современные виды оружия, они радовались как дети новой игрушке. На самоходных артиллерийских орудиях они целый день ездили кругом, так что мне было трудно доставать горючее. Также они проявляли большое умение привести в готовность два трофейных танка Т-34.
Простая в употреблении немецкая базука была легко освоена власовскими солдатами, коэффициент попаданий заслуживал достойного признания. Последствием этого было одобрение штаба ОКХ создать несколько противотанковых подразделений, которые потом были использованы под командой доблестных молодых офицеров в боевых действиях на фронте к северо-востоку от Берлина. Они там оправдали себя в ряде боевых схваток.
Для того, чтобы принять добровольцев, которые еще не соответствовали поставленным требованиям, была создана резервная бригада под началом власовского полковника Койды. В нее поступали вновь прибывающие добровольцы после того, как численный состав Первой дивизии был пополнен.
В начале 1945 года поступление добровольцев из лагерей военнопленных настолько возросло, что можно было приступить к формированию Второй дивизии Власова (650.I.D.russ.). Это началось в Хойберге, недалеко от Мюнзингена, и сопровождалось такими же начальными затруднениями, как и с Первой дивизией. Начальником был назначен полковник Зверев, позже произведенный в генерал-майоры, настоящий солдат прямо прусского образца.
