Мне скучно без Довлатова

«РУССКИЙ САМОВАР»

В Нью-Йорке на 52-й улице находится замечательный ресторан «Русский самовар». Его хозяин — мой приятель чуть ли не со школьных лет — Роман Каплан.

Много лет назад, когда я впервые оказался в сверх-Городе, я отыскал «Русский самовар». И мне там очень понравилось. В «Самоваре» было уютно, симпатично, красиво и очень вкусно. Пианист наигрывал марши, старинные романсы и знакомые песенки. Я, помню, просидел в «Самоваре» целый день. Но вот что меня удивило. В обеденный час там были люди, а к вечеру ресторан опустел.

— В чем дело? — спросил я Романа.

— Нет рекламы, — ответил он, — это театральный район, после спектакля актеры идут ужинать в модные рестораны, а вслед за ними и зрители. Реклама ведь стоит огромных денег.

И Роман печально махнул рукой.

Этот разговор мне запомнился. Через год я снова попал в Америку, в Калифорнию. Знакомые привели меня к голливудскому киномагнату. Я стоял на веранде с бокалом в руке, совершенно не понимая, зачем там нахожусь.

Вдруг на веранду вошла женщина в узком декольтированном платье. Я узнал ее. Я понял, что пришел сюда, чтобы познакомиться с ней. Это была знаменитая актриса. Я видел ее в десятке фильмов. И она мне очень нравилась как актриса и как женщина. В одном фильме она играла великую танцовщицу Айседору Дункан, жену Сергея Есенина.

Я вышел в другую комнату, налил рюмку русской водки, сделал бутерброд с зернистой икрой. Вернулся на веранду и протянул ей.

— Это прекрасная русская еда, — сказал я, — она должна понравиться вам. Ведь вы Айседора, вы любили Есенина.

Она улыбнулась.

— Кто вы такой? — спросила она.

— Я русский поэт. Не такой знаменитый, как Есенин, но все-таки…

— Вы угадали, я люблю русскую еду.

И тут я рассказал ей о ресторане Романа Каплана — как там вкусно, красиво, какая симпатичная обстановка и что там играют музыку и поют песни на стихи Есенина. Она заинтересовалась.

— Это в Нью-Йорке? — спросила она. — Почему я никогда ничего о нем не слышала?

Я объяснил ей, как найти «Русский самовар».

— Я буду через месяц играть в театре на Восьмой авеню. Это ведь рядом? — спросила она.

— Зайдите обязательно, — сказал я. — Хозяина зовут Роман, он говорит по-английски великолепно.

Прошло еще два года. И вот я опять в «Самоваре». Но теперь это очень модное место, все столики заняты.

— Когда это началось? — спрашиваю я у Романа.

— Так, постепенно, — отвечает он.

— А актриса NN у тебя была?

— Была, — отвечает он. — Приходила ежевечерне после спектакля, заказывала блины с икрой, пела под фортепиано.

— Может быть, она и принесла удачу? — предположил я.

— Может быть, — согласился Роман. — Кто может понять удачу в нашем странном деле?

«ЧЕРНАЯ СОТНЯ»

Проживая в городе Париже, я сильно затосковал по театральности. Нет-нет мне совсем не захотелось куда-нибудь в «Камеди-Франзес» или «Гранд-опера». Мне захотелось настоящего театра, театра жизни, театра для себя. Весь Париж — сплошные подмостки и видимо через это что-то проникло и в мою душу. Словом меня подмывало на некое актерство, два-три дня я боролся с искушением и, как всегда бывает, искушение оказалось сильнее.

Для своей премьеры я присмотрел маленький, но очень элегантный магазинчик мужской одежды на улице Вавен. Жил я рядом у Люксембургского сада и ежедневно проходил мимо этого магазинчика к метро. И я запомнил, что там работает только один продавец — совсем юноша.

И вот однажды я открыл двери этого магазина.

Скромный короткостриженный продавец (впоследствии выяснилось, что его зовут Марк) учтиво встал и произнес:

— Бонжур, мсье, и еще что-то по-французски чего я не понял.

— Ду ю спик инглишь? — спросил я, хоть сам говорю по-английски ужасно. Но как-то объясняться могу.

Я оглядел товар, выбор был невелик. Товар был первоклассный. Две серии костюмов, серые и черные. Стена мужских сорочек самой тонкой работы и наимоднейшие галстуки.

Это был бутик — маленькое изысканное торговое место.

— Хотел бы купить себе костюм, — начал я. Такой солидный, для представительства. Я профессор из Москвы, Россия, может быть слышали.

— Конечно, — ответил продавец — Россия, Сибирь. Он был явно горд своими знаниями. — Очень хорошо, что вы зашли к нам. У нас отличный товар, примерим.

Я снял пальто. Твидовый пиджак на мне был не плох, я мог продолжать свою игру.

Сначала я выбрал черный костюм, примерил пиджак, он сидел на мне чудесно. Но черное мне не понравилось. Синий костюм я примерял уже с брюками. Он сидел на мне еще лучше. Я поинтересовался ценой. Цена была, конечно, соответствующая. Впрочем, это как раз я считаю нормальным. Дело не в высокой цене. Дело только в том, чтобы за нее тебе давали высокое качество.

— Нет ли двубортного костюма, — поинтересовался я.

— Что вы, господин, — искренне пожалел меня Марк. — Двубортное уже не носят. Только одна линия, три пуговицы, короткий лацкан.

Он произнес это как «Мене. Тэкел. Фарес». Как заклинание. Мне показалось, что огненные буквы вспыхнули на стене магазинчика.

— О-кей, — сказал я. — Но к этому костюму нужны новые сорочки и галстуки.

— Я выберу для вас, — терпел мое фанфаронство Марк.

Тут он достал с полок пол-дюжины прелестных сорочек батн-даун и раскинул их передо мной веером. Я отобрал три-две голубоватые в мелкую красную клеточку, ведь я покупал себе темно-синий костюм. И одну гладкую белую особого кроя. Марк одобрил мой выбор. Он отметил, что у меня тонкий вкус. Итак две трети работы были сделаны. Теперь оставались галстуки. Марк принес из глубины магазина коробки. Тут я действительно удивился. В коробках лежали мрачнейшие куски шелка и шерсти, очень широкие для привычного галстука и с какими-то похоронными намеками и мотивами.

— Марк, что это? — спросил я, указывая на верхний галстук и не дожидаясь ответа, сказал себе сам — так надо.

— Только так, — сурово подтвердил Марк. — К этому костюму, к этим сорочкам только так.

Я выбрал два галстука — по одному из каждой коробки.

— О-кей, — сказал я, — сколько все это будет стоить?

Марк ударил по каким-то кнопочкам на клавиатуре считающего устройства, и на экране передо мной возникла абсолютно баснословная цифра — на эти деньги я бы мог неплохо прожить в Париже два месяца.

— О-кей, о-кей, — затараторил я и полез в свой твидовый пиджак за бумажником. А бумажник у меня замечательный черный, страусиновой кожи с серебряными уголками — дела давно минувших дней. В данный момент в бумажнике лежал сувенирный табель-календарь и пара абсолютно ненужных визитных карточек, о чем я был превосходно осведомлен. Но я открыл бумажник перед Марком и горько ахнул.

Марк бросился ко мне со стаканом минеральной воды.

— Нет, нет, ничего, никакой проблемы, — простонал я. — Я просто забыл деньги в отеле. И я вывернул свой бумажник, демонстрируя его Марку крупным планом.

— Но это ничего не значит, — ободрил я Марка. — Я живу тут в двух шагах у Люксембургского сада (и мой шикарный адрес тоже имел значение). Завтра я зайду и заберу вещи. Оревуар, тумморроу, — сказал я и поклонился.

Марк был сама учтивость.

— До завтра, господин, — сказал он мне в спину.

Первый акт спектакля был закончен. Я мог больше не появляться. Но я зашел к Марку через два дня. Он обрадовался, увидев меня, видимо дела в магазинчике шли не самым лучшим образом.

— Марк, мой родной, — обратился я к нему совершенно по-отцовски. — Ты должен меня понять и простить. Вечером я загулял. «Ротонда», «Куполь», «Селект» — ты сам понимаешь.

Дело в том, что улица Вавен расположена в самом сердце Монпарнаса и выходит к этим трем историческим китам разгула.

— Ваши покупки готовы, — печально сказал мне Марк.

— Что ты, что ты… — замахал я на него руками. — После «Ротонды» и «Куполя» я не смогу купить костюм. И если бы это не было враньем, то было бы сущей правдой.