С автоматом в руках

На пути к заставе пограничники шли по заснеженной тропинке. Потом сидели в канцелярии. Усталости никто не чувствовал. На душе было тяжело и грустно. Непрерывно звонил телефон, Карлик вел разговор за разговором. Они молча слушали и думали об одном и том же: "Кто убил тех двоих и когда? Почему не было слышно выстрелов? Кто мог знать, что они пойдут именно этой тропинкой? Не застрелили же они друг друга? Чушь! Они были друзьями. Значит, убийцей был кто-то третий. Кто? Почему?.."

В наряд в этот день никто не пошел. Прапорщик приказал всем оставаться дома и быть под рукой, когда начнется следствие. Снег шел, не переставая. Первым приехал командир таховского отряда. Не говоря ни слова, он сел рядом с Карликом: ему уже все было известно из рапорта. Через полчаса приехали врач с фельдшером, а еще через час - сотрудники органов безопасности. Они проклинали снег, мешавший быстро ехать.

Промерзший Храстецкий, немного успокоившись, стал осматривать окрестности, как поручил ему Карлик. Наконец к ним подъехала машина с пограничниками и выездной группой. Вацлав усмехнулся, увидев, как люди в штатском идут по глубокому снегу в полуботинках.

К мертвым подошли только один из следователей и доктор в очках. Доктор вернулся первым.

- Смерть могла наступить часов в одиннадцать вечера, - сухо констатировал он и записал фамилии и возраст погибших.

Следователь осмотрел убитых, а его коллега сделал несколько снимков. Потом они принялись ходить вокруг того места, где лежали убитые, будто что-то искали.

- Других следов здесь нет, - наконец сказал старший из них. - И этой бутылки тоже. Возьмите, доктор, кровь для определения алкоголя.

- Во время вскрытия, пан инспектор.

Во второй половине дня приехали следователи из самой Праги. Все принялись искать бутылку хлебной на участке от Гути до места происшествия, шаг за шагом обшаривая полосу шириной в сто метров вдоль маршрута движения погибшего патруля. Искали снова и снова. Нашли все три батарейки, но бутылки не было. Все остальное у погибших осталось нетронутым.

Наконец следователи высказались: оба вахмистра были застрелены из автомата Репки с очень близкого расстояния. Участия третьего лица исключать нельзя. Что же произошло в действительности, было загадкой... Как объяснить эти аккуратно сложенные рукавицы и позы покойников? Наступившая темнота прервала поиски. Репку и Недобу увезли. На следующий день снег растаял, но дальнейшие поиски, в ходе которых лесовчанам приходилось даже ползать на коленях, ничего не дали. Бутылки найти не удалось. На заставе строили самые разные предположения. Ребята могли напиться и перестрелять друг друга. Если же дело было иначе, то кто же третий? Барак? Этот набожный человек?..

На следующий день из Пльзеня вернулись Цыган и Стромек. Они уже знали о случившемся и ломали голову над тем, почему столько специалистов не могли выяснить истину.

- А что, если это был Дядя? - сказал Стромек, Он первым отважился высказать эту мысль.

- Дядя, - возразил Храстецкий, - знает другие дороги. В эти места он не зашел бы, ведь он ходил не здесь... Не нравятся мне их позы. Ярда лежал на спине, а его автомат - на руках на груди. И оба были убиты из автомата Репки. Что ж, выходит, сначала Пепик застрелил Ярду, а потом себя? Ченуха! Ведь мы их хорошо знали. А эти рукавицы, сложенные так аккуратно, как в витрине...

- А на оружии не нашли каких-нибудь отпечатков пальцев? - задумался Иван Олива. - Специалистов как собак нерезаных, а что они нашли? Возьму-ка я мотоцикл и съезжу в Гуть. Кто со мной? Попробую все-таки найти эту бутылку. А что, если мы обнаружим, что в тот день в Гути был кто-то чужой?

Первым откликнулся Стромек:

- Я поеду с тобой, Иван.

- Напрасный труд, ребята, - сказал Храстецкий. - Мы обшарили каждый метр.

Однако ребята все равно поехали в Гуть, мимо того зловещего леса, по которому проходил последний маршрут их товарищей. Вернулись они часа через два. Стромек снял шинель и со злостью швырнул ее на постель.

- Ничего, - сказал он. - А я, как и Иван, все время думаю об этой бутылке. Не могу я спокойно слушать то, что говорят некоторые. С другой стороны, не из-за этой же бутылки их убили!

Все понимали, что теперь Лесов окажется в центре внимания начальства. Первым приехал командир из Пльзеня. Он подсел к вахмистрам, желая узнать их точку зрения. Он тоже не верил, что пограничники могли застрелить друг друга.

- Ситуация сложная, - сказал он им. - Если бы вы знали, сколько в прошлом году было задержаний на границе! Нам известно, что есть люди, которые помогают переходить границу. Время, когда тут шныряли только контрабандисты, ушло в прошлое. Теперь обстановка на границе совершенно иная. Пограничная служба стала более ответственной, более опасной. Мы располагаем некоторыми данными о деятельности шпионских центров и их пособниках по ту сторону границы, о людях, которые переводят через границу, об агентах-курьерах. В вашем случае можно думать и о мести со стороны какого-нибудь выселенного немца, но я в этом сомневаюсь.

- А как обстоит дело на других заставах? - спросил Цыган.

- Так же. А кое-где еще хуже. Например, на Шумаве, где очень сложные условия местности. А бывает и так, что во всем взводе насчитывается не больше десяти человек.

Готовится пополнение, создано несколько центров подготовки. Но ждать помощи можно не раньше чем через год. Так что вы и не думайте, что скоро выберетесь отсюда. Жандармы, полицейские и таможенники будут демобилизованы, а других, вполне надежных людей в политическом отношении, пока мало. Такое положение сохранится еще некоторое время.

Майор был с ними откровенен, тем не менее его слова породили в них надежду на то, что ситуация изменится к лучшему. Только Карлик слушал его, нахмурившись. Слова майора о старых жандармах и полицейских ему не понравились. Они означали, что придется уйти и ему, а пока его всюду считали способным командиром. Пльзеньский командир пообедал у них, похвалил хорошую кухню (на обед был гороховый суп и шарлотка, мяса все еще не хватало) и с улыбкой выслушал жалобы повара, заявившего, что он предпочел бы, как и раньше, ходить в наряды, чем топтаться вокруг плиты.

- В следующем году, - сказал командир пльзеньского отряда. - Раньше, пожалуй, не получится. Надо бы вам завести поросенка и откармливать его. На заставах часто улучшают питание таким образом.

- Я за чушку! - загорелся идеей Мачек. - Пока мы держим только козу.

К вечеру пльзеньский командир уехал к соседям. Их уже предупредил по телефону дежурный о предстоящем визите высокого гостя. Его автомобиль направился к лесу, где погибли Репка и Недоба. После их смерти прапорщик посылал в этот район патруль за патрулем: вероятно, получил соответствующие указания свыше.

Хоронили ребят только через неделю. На похороны Репки в Будейовице поехали с заставы трое. Возглавлял группу Франта Вевода. В Пльзень поехали Руда Мразек, Коварж и интендант Тонда. Хоронили их в один день, только не в одной могиле: темпераментного Репку - утром, Недобу - к концу дня.

И как раз в этот день Иван Олива нашел бутылку.

В район Гути он ездил ежедневно, как только у него оказывалось свободное время. Он не знал покоя, эта идея целиком овладела им. На заставе его совсем не видели, сюда доносился лишь шум мотора его мотоцикла, на котором он мчался к лесу. Бутылку кто-то засунул в штабель двухметровых буковых дров, сложенных недалеко от лесной сторожки у дороги, то есть там, где, по всей вероятности, патруль не проходил и где ее никто не искал. А может, ошибся лесничий, сказав, что ребята пошли через сад? Скорее всего, они пошли через двор, пересекли небольшое поле, перешли дорогу и положили бутылку в штабель дров. Вахмистры как раз обедали, когда Иван принес ее и положил перед ними на стол.

- Где ты ее нашел? - изумились они.

Он им все объяснил. Уважение ребят к нему еще больше возросло: Олива один сумел добиться того, чего не удалось десяткам людей. Он не стал придерживаться принятого всеми предположения о маршруте движения их товарищей, а продумал несколько версий и вот - добился успеха.