Сен-Симон

Председатель суда немедленно вызвал обвиняемого.

Но пристав с повесткой, отправленный на квартиру Сен-Симона, не застал хозяина: тот, ни о чем не подозревая, на несколько дней уехал из столицы.

Это обстоятельство ничуть не остановило мужей закона, и трибунал вынес приговор в отсутствие обвиняемого: Сен-Симон признавался виновным и приговаривался к трем месяцам тюрьмы, штрафу в 500 франков и уплате судебных издержек.

Друзья философа были в панике.

Огюст Конт, не на шутку расстроенный происшедшим, тем более что он, как секретарь писателя, непосредственно участвовал в одиозном номере «Организатора», поспешил отмежеваться. В письме к приятелю он заявил, что будет от всего отказываться, — из осторожности он никогда не подписывал статей, — и что если уж мэтру суждено «быть повешенным», то пусть сам разделывается за свои грехи…

По-видимому, в ходе этой истории былые восторги пылкого юноши сильно потускнели…

К удивлению всех, Сен-Симон воспринял удар совершенно иначе. Он не только не был расстроен, но, напротив, проявил живейшую радость.

Прежде всего он отправил прокурору письмо, в котором выразил благодарность за то, что обвинитель обратил внимание широкой публики на его социально-организаторскую работу.

Затем, подав приговор на обжалование в высшую инстанцию, философ засел за новый труд — «Письма к присяжным».

Сен-Симон ясно и недвусмысленно аргументировал свой образ действий.

И далее он вновь развивает мысль, которая волновала его все предшествующие годы:

Этот необыкновенно упорный человек снова добился своего: из судебной волокиты, которая должна была его засосать, он сделал политическую трибуну, с которой еще раз во всеуслышание высказал свои идеи!..

Присяжные оправдали Сен-Симона.

И это был его высший триумф, ибо на какой-то момент философ уверовал, что его социальная мысль пробила путь к своему скорому воплощению.

ГЛАВА 9

КРИЗИС

В жизни этого человека нет ничего постоянного.

Каждая его удача на поверку оказывается миражем, за каждым его взлетом с фатальной неизбежностью следует падение.

Проходит короткое время, и Сен-Симон снова погружается во мрак; его душа и ум испытывают такие терзания, каких он не знал в самые страшные дни голода и нищеты, и вконец измученный философ в марте 1823 года решается на самоубийство.

Что же привело его к столь неожиданному и роковому решению?

Историки так и не смогли разобраться в этом вопросе.

Одни склонны все приписать неуравновешенности Сен-Симона, его способности поддаваться порывам; другие находят объяснение в новых материальных заботах философа, начавшихся с 1822 года.

Без сомнения, и то и другое имело место. Сен-Симон легко переходил от восторга к отчаянию, и его финансовые дела в это время действительно сильно пошатнулись.

Но ведь подобное бывало и раньше, бывало неоднократно. Достаточно вспомнить период его научных исканий. Разве можно придумать более отчаянное положение, чем то, в котором он находился в 1808–1811 годах?.. И тем не менее тогда он не дрогнул. Ни на миг не пришла к нему мысль о смерти. Напротив, с редким стоицизмом перенося невзгоды, он работал и боролся, готовый на все во имя своей мечты.

Так что же случилось теперь?

Остался лишь один документ, который может служить исходной точкой при попытке ответить на этот вопрос. Это письмо Сен-Симона к фабриканту Терно, написанное непосредственно перед покушением на самоубийство.

В письме есть слова:

Выходит, что великий энтузиаст, терпевший голод, холод и всяческие лишения ради своей идеи, усомнился в том, что идея одержит победу, во всяком случае при его жизни.

Но почему же?..

В 1820–1822 годах Сен-Симон совершает поездки по городам Франции. Он осматривает многочисленные предприятия — мануфактуры и фабрики, с целью познакомиться на практике с жизнью своих «индустриалов».

У нас нет отчетов социолога о результатах его поездок, но есть кое-какие косвенные свидетельства о его размышлениях по этому поводу.

Именно в статьях и брошюрах указанного периода звучат постоянные жалобы на то, что предприниматель пренебрегает нуждами рабочих и поэтому действия его могут привести к нежелательным последствиям.

А вот и прямой упрек тому же Терно:

По-видимому, во время своих поездок философ воочию убедился в том, что его «индустриалы» — это не совсем то, что он себе представлял. Сен-Симон видел, в каких тяжелых условиях живут рабочие. Невольно ему вспоминались личные впечатления времен его нищеты, когда в поисках куска хлеба бродил он по Сент-Антуанскому предместью. Увы, с тех пор ничто не изменилось! Те же трущобы, а нищета, пожалуй, даже еще более вопиющая!..

И философ неизбежно приходит к весьма печальному для своей теории выводу: «индустриалы» не хотят жить по законам, которые он для них писал. Одна их часть — предприниматели загребают деньги и богатеют, но при этом совершенно не думают об улучшении жизни другой части, то есть рабочих. Наоборот: развитие промышленности и обогащение хозяев приводит к еще большему ухудшению участи тружеников!

Отсюда его жалобы и предупреждения в адрес предпринимателей. Но жалобы мало помогают. Они лишь приводят к нарастающему конфликту между философом и его покровителями. Трещина, уже наметившаяся в 1817 году, растет и ширится. Господа капиталисты все отчетливее начинают понимать, что ставили не на ту лошадь: они имели дело с фантазером и человеколюбцем, вовсе не заботящимся об их прибылях! Выходит, что они даром тратили время и деньги!..

А тут еще изменилась и общая обстановка. После убийства герцога Беррийского больной и сильно одряхлевший Людовик XVIII выпустил из рук бразды правления. Король всецело подпал под влияние своей фаворитки, госпожи дю Кайла, послушного орудия в руках графа Артуа. Ультрароялисты потеряли чувство меры. Новый премьер, архиреакционер Виллель, душил народ и даже либералов заставил перейти на полулегальное положение. В этих условиях фабрикантам и банкирам стало не до забав.

И вот Сен-Симон начинает замечать, что его именитые друзья вновь охладевают к нему и становятся все более сдержанными. А затем вдруг прекращаются субсидии, и он снова на мели.

Все это вместе взятое, вероятно, и было той цепью причин, которые в совокупности привели Сен-Симона к жестокому внутреннему разладу и вызвали кризис, из которого он не видел выхода.

Что же получалось? Двадцать лет прошло со дня опубликования его первой работы, а мир по-прежнему равнодушен к его социальным прогнозам, и сильные все так же угнетают и душат слабых.

Это значит, что социолог никогда не увидит всходов посеянных им семян.

А если так, то для чего же жить?..