В двух шагах от Северного полюса. Записки геолога

Скоро спустились с сопок и в два часа ночи подошли к реке. На другом ее берегу хорошо были видны строения прииска “Южного”. Начали искать место для переправы. После прошедших дождей река вздулась и вышла из берегов.

Темная августовская ночь еще более затрудняла переправу. Выбрав подходящее место, начали переходить реку вброд. Благополучно перебравшись на другой берег, прямо на гальке разложили костер из плавника и стали сушить насквозь промокшую одежду.

Через некоторое время из партии сообщили, что наши прогнозы оправдались. Помимо ручья Беспокойного, золото было обнаружено и на соседнем ручье Надежном. Золотоносной оказалась и речка, в которую впадают эти ручьи. Так золотоносный район, как мы и предполагали, расширялся на восток.

Пришел сентябрь. Обе партии вернулись с хорошими результатами. Кстати, Василий Алексеевич Китаев обнаружил еще несколько жил с касситеритом. Это подтверждало необходимость поисков и разведки оловянных россыпей, что и было осуществлено впоследствии. Хорошая россыпь олова дала немало ценного металла государству. Геологи из партии Храмченко, сдержав свое олово, намыли около килограмма золота. После детального изучения и описания оно было направлено в Магадан в золотоприемную кассу. Это был первый килограмм чукотского золота, исток того золотого ручья, который вот уже который год течет в казну государства.

Осенью 1950 года стало ясно: наши прогнозы о наличии золотых россыпей на Чукотке оправдались. Какие они будут - крупные или мелкие, какова их характеристика, - это еще предстояло узнать. Нужны были дополнительные работы, и теперь уже не только поисковые, но и разведочные. Мы представляли себе все предстоящие трудности, знали, что еще немало придется потрудиться, пока возникнет первый чукотский прииск. Но мы были уверены - этот прииск будет.

5. БЫЛА уже поздняя северная осень. Землю сковал мороз. Шел снег. В холодных волнах Чаунской губы плавали льдины. Заканчивалась навигация - последние корабли спешили разгрузиться и уйти из Певека, чтобы не застрять во льдах и не остаться на зимовку. В управлении было тревожно. Волновались за судьбу партии Пучкова, ушедшей весной на запад на Бараниху. Хотелось не только скорее узнать результаты поисков в этом районе, но беспокоило главное: что с людьми? Почему молчат, не появляются так долго?

А там события шли своим чередом, В эти глухие места добраться было трудно. Сама Бараниха (названная так русскими из-за горных баранов, водящихся в неприступных крутых скалах в ее верховьях) - река капризная и своенравная. Омуты, водовороты, быстрое течение. На ее берега часто забредают с Анюя лесные красавцы - лоси. В прибрежных тальниках находят себе пристанище стаи куропаток. Привольно здесь рыбе и зверю. Дикие, нехоженые места. Первозданная красота. Такими тогда были эти районы, И когда ранней весной 1950 года сюда направилась поисковая партия, ей пришлось преодолеть немало трудностей.

На трех стареньких, видавших виды тракторах ей предстояло пройти длинный двухсотпятидесятикилометровый тяжелый путь. Нужно было, преодолев несколько больших перевалов, занесенных глубоким снегом, добраться к одному из правых притоков Баранихи - мало кому известной речки Кенейвеем. В этом бассейне в свое время партия геолога Красникова обнаружила золото. Сейчас партию возглавлял бывший фронтовик Фома Сидорович Пучков, уже немолодой геолог, работавший на Севере еще в довоенные годы.

Медленно, но упорно партия продвигалась вперед. Два трактора, пыхтя от натуги, тянули тяжело груженные сани с продовольствием и полевым снаряжением, третий вез бочки с горючим. Не выдерживала техника, ломались тракторы и сани, их ремонтировали в пути, по люди не сдавались.

Наконец длинная и трудная дорога кончилась. Впереди, хорошо просматриваемая с перевала, лежала заветная цель путешествия - заснеженная долина речки Кенейвеем. Какие богатства она таит? Есть ли тут промышленное золото или данные Красникова случайны?

Разгрузив тракторы, быстро построили базу. На белом снегу, искрившемся тысячами блестящих на солнце снежинок, словно из-под земли возвышались зеленые брезентовые палатки, задымили трубы печей. В дикий уголок тундры пришла жизнь. Уже через день, едва геологи немного отдохнули с дороги, раздались взрывы, в воздух полетели комья земли - началась шурфовка. Потекла обычная жизнь сезонной партии. Днем работали, вечером, сидя в теплых палатках, у горячей печки, пели беседы, С каждым днем становилось все теплее. Стаи непуганых куропаток прилетали прямо к палаткам. Их не страшили даже взрывы, которые учащались с каждым днем. Мелко семеня лапками, они быстро перебегали с места на место, на ходу ощипывая показавшийся из-под снега кустарник.

Первые результаты начавшейся вскоре промывки шурфов были неутешительными. В шурфах попадались только знаки (С. 24) золота. Но вскоре в лотках появились крупинки желтого металла. Золото пошло! Обрадовались люди, заработали веселее, однако радость сменилась разочарованием: золото шло очень неравномерно. Может, россыпь лежит где-то в стороне? Может, шурфы пройдены не в тех местах, где следовало?

Ответ на эти вопросы могли дать только дальнейшие работы, Но уже кончилась чукотская весна, с каждым днем работать становилось труднее, и шурфовка была прекращена.

Наступило лето. Геологи на маршрутах излазили каждый метр земли. Часто находили обломки кварцевых жил. Промывка проб из них давала золото, но общие результаты не радовали. Осенью, не желая возвращаться в управление с пустыми руками, Фома Сидорович и его товарищи, как могли, затянули работы. Каждый, неисследованный участок был детально проверен, но золота так и не нашли. Капризный металл не давался легко в руки. Хотя в шурфах по ручью Ветка его содержание достигало промышленного, поисковая линия, заданная по речке Кенейвеем, где ожидалась основная россыпь, давала только знаки. Правда, и по этой линии отдельные проходки показали высокое содержание золота. Как оказалось впоследствии, эта линия не дошла до россыпи всего каких-нибудь сто метров! Сто метров тогда отделяли геологов от золотого клада, таившегося в долине этой речки. Отделили на долгие годы.

Снова сказалось существовавшее тогда недоверие к чукотскому золоту, его недооценка даже со стороны опытных магаданских геологов. Именно поэтому указанием геологоразведочного управления Дальстроя в три раза был уменьшен объем шурфовки против предусмотренного нами для партии Пучкова. И партия не могла обнаружить россыпь!

Наступили холода, речки и ручьи покрылись льдом, окаменела земля, кончились продукты. Пришлось возвращаться домой, Надежды не оправдались, а впереди предстоял долгий 250-километровый путь, казавшийся еще тяжелее, чем весною.

Оставив основное оборудование, снаряжение и коллекции до зимы, когда можно будет вывезти все это на оленьих нартах, взяв только геологическую документацию и самые необходимые образцы, партия двинулась к Певеку. Шли пешком, с трудом взбирались на сопки, где дул пронизывающий ветер. Ночевали на голой земле, разводя небольшие костры, так как кустарник встречался далеко не везде. Кружка горячего кипятку да несколько галет - таков был скудный рацион. Люди выбивались из сил. Еще раз с неумолимой жестокостью дал себя знать суровый закон Севера: с тундрой не шутят! Сколько экспедиций из-за плохой подготовки или непродуманных решений терпели в прошлом нечеловеческие лишения, а нередко и погибали.

Люди находились под угрозой гибели. Самолеты в те годы обслуживали только полярников. Желая нам помочь, полярники послали на разведку один самолет, но плохая погода помешала ему обнаружить терпящую бедствие партию. Тракторы прийти не могли, вездеходов не было и в помине. Людям приходилось полагаться только на собственные силы. С каждым днем идти становилось тяжелее. Едва передвигая ноги, когда смертельно хотелось сесть и не двигаться (будь что будет!), люди стремились к морю.

Наконец, на седьмой день партия вышла на побережье. Перед измученными людьми расстилалось безбрежное холодное море, где уже плавали льдины. А там вдали, за горизонтом, был Певек, жилье, тепло. Но как туда попасть?