Рассказы о героях

— Товарищ младший лейтенант, я больше не могу, прощайте…

— Чудак, у самого берега…

Акбауов вытащил бойца из воды, помог выбраться на сушу. Один за другим добрались до острова бойцы утонувшей лодки, две другие подошли без потерь. Все сидели в «мертвой зоне», под кручей, вне обстрела. Вторая группа лодок приняла на себя более сильный огонь. Одна лодка утонула вместе с людьми.

Так на острове оказалось два десятка советских воинов, вооруженных автоматами и гранатами. Маленькая пядь родной земли была у них под ногами. Повыше, замаскировавшись в кустах, вели огонь враги. Они, хотя и не видели наших бойцов, но держались настороже, так как наверняка знали, что не все переправлявшиеся уничтожены.

Акбауов приказал первому отделению наступать вдоль берега вверх, второму — вниз. Каждое из них должно, действуя внезапно, подавить огневую точку противника. С третьим отделением шел командир взвода. Задача этого отделения — уничтожить немецкий миномет. Атаковать всем одновременно, по сигналу командира взвода.

Обстоятельства внесли поправку в этот план. Третье отделение, продвинувшись на несколько шагов, попало под автоматный огонь. Забросав противника гранатами, оно поднялось в атаку. В эту секунду впереди блеснуло пламя миномета, стрелявшего по переправе. Два отделения, не успевшие далеко отойти, повернули на выстрелы. На немцев с трех сторон полетели гранаты. Минометный расчет противника был уничтожен.

Немецкие пулеметы продолжали вести огонь по переправе. Их надо было уничтожить как можно скорее. Один из пулеметов был забросан гранатами, его расчет полностью погиб. Расчет другого бросил оружие и бежал.

В шестом часу утра на отвоеванный взводом плацдарм переправился весь батальон. Взвод Акбауова форсировал вброд старицу Днепра и вышел к главной оборонительной линии гитлеровцев. Вскоре здесь же сосредоточился и батальон.

Бой становился все ожесточеннее.

С утра до полудня батальон отбил тринадцать контратак фашистов. Немцы бросали в бой свои отборные силы, затем выпустили власовцев, но и эта контратака захлебнулась. Но вот из-за бугра выползли три «тигра», бронемашина, а за ними — самоходное орудие. Лязгая гусеницами, они надвигались на узкую прибрежную полосу, удерживаемую поредевшими ротами батальона.

— Смерть за смерть, — кричал младший лейтенант, нажимая на спусковой крючок или метая гранату. — Получайте, гады, за сожженную нашу землю, за слезы наших матерей. Получайте…

Акбауов, раненный в правую руку, превозмогая боль и слабость, держался в бою. Рядом — командир отделения Ахметов, а немного дальше — рядовой Сидоров. Они лежали в небольшой лощинке, в одиночных окопах, откуда только сегодня утром выбили гитлеровцев. Поодаль окопались все, кто остался в живых от взвода. На них двигался один из «тигров», а под его прикрытием шла пехота.

В танке, видимо, не замечали спрятавшихся Акбауова и двух его товарищей. Через их головы «тигр» вел огонь по цепи залегших бойцов.

— Сидоров, стреляй по пехоте, а мы с Ахметовым займемся танком, — приказал Акбауов.

Неожиданно танк, круто свернув, двинулся на Сидорова. Акбауов с большим усилием выпрямился во весь рост и, неуклюже размахнувшись левой рукой (правая истекала кровью), бросил противотанковую гранату под гусеницу «тигра». Танк вздрогнул, завертелся на одном месте: его «разули на одну ногу». Граната Ахметова разорвала вторую гусеницу. Танк двигаться уже не мог, но он еще вращал башней и вел огонь.

Вторую, последнюю свою гранату Акбауов метнул по башне. Бронированная махина замерла, но окончательно ее участь решила граната, брошенная Ахметовым в бензобак. В небо взметнулся фонтан пламени. Немецкая пехота, оставшись без прикрытия, откатилась назад. К нашим подошло подкрепление.

Когда напряжение спало, Акбауов почувствовал, что силы его покидают. Были прострелены рука и нога, осколок засел в голове под кожей, будто огненным прутом проткнута грудь.

Очнувшись, Акбауов увидел над собой быстро бегущие взлохмаченные тучи. Моросил дождь. Капельки били по глазам, потом струйками стекали по лицу. Подошедший санитар на вопрос: «Где мы?» ответил:

— Ждем переправы.

Раненый сосед рассказал подробнее. Вторые сутки немцы держат переправу и подступы к ней под артобстрелом, бомбят с воздуха.

Только на третью ночь раненых перевезли на левый берег.

На госпитальной койке хватало времени для воспоминаний.

…Степь, юрты, табуны лошадей. Семье Акбауовых принадлежало только степное приволье. На юрту у них не было кошмы. Не было у них ни отары овец, ни косяка лошадей. Зимой и летом семья не вылезала из подслеповатой низкой мазанки.

Уразак, старший из пятерых детей, с малых лет стал пастушком, батрачил у баев. Как и все казахские дети, он чуть ли не с пеленок научился скакать на коне, отлично плавал.

Советская власть дала свободу, открыла путь к новой жизни ранее отсталому, угнетенному казахскому народу, у которого не было даже письменности. Правда, не сразу исчезли законы кочевой старины. Но над степями уже дули другие ветры. Двадцатилетний Уразак сел за родной букварь, только что появившийся в свет.

В тридцатом году Уразак вступил в Коммунистическую партию. Его послали учиться в совпартшколу. После школы Домбаровский райком партии направил его в аул избачом. Трое коммунистов было тогда в деревенской партячейке: председатель колхоза, председатель Совета и он. В селе, где основная масса населения была неграмотной, на плечи избача ложилась большая просветительная и политическая работа.

Позже Уразак Кстаубаевич был избран секретарем колхозной парторганизации. Учился он в Оренбурге на курсах пропагандистов. Работал управляющим фермой совхоза, инструктором, а затем заведующим сектором Новоорского райкома партии. Перед самым призывом в Советскую Армию возглавлял колхоз. Пехотное училище, куда Акбауова зачислили курсантом, окончить не удалось. Весь их курс был отправлен на фронт.

…Еще не совсем зажили раны, но Акбауов попросился в свой полк.

Советская Армия накапливала силы на правобережном плацдарме. Узенькая брешь в обороне немцев, которую пробил взвод Акбауова, расширилась, соединилась с другими. Пройдет еще немного времени и прозвучит клич: «Даешь Киев!».

Младшему лейтенанту дали попутное поручение: отвести на передовую группу солдат. Маршировал он во главе колонны и вдруг увидел идущего навстречу командира своего полка в сопровождении группы офицеров. Тот тоже узнал его.

— Смирно, — скомандовал Акбауов солдатам, чтобы приветствовать командира полка.

— Отставить, — остановил тот. — Ты скажи, откуда взялся? Мы считали тебя погибшим…

Вспомнив что-то, полковник резко повернулся к солдатам, с интересом следившим за встречей однополчан, скомандовал «смирно» и отдал честь Акбауову:

— Товарищ младший лейтенант, поздравляю вас с присвоением звания Героя Советского Союза!

Для Акбауова это поздравление было неожиданным. Командир полка рассказал ему о том, кому из воинов, первыми переправившимся через Днепр, присвоены высокие звания, кто награжден орденами. Когда расставались, сказал:

— Иди в штаб. Принимай взвод. Воевать еще до Берлина…

В Новоорске хорошо знают Уразака Кстаубаевича.

— Один из старых коммунистов. Проводили его на пенсию. Но приходит часто, выполняет поручения, — говорят о нем в партийной организации.

Уразак Кстаубаевич — почетный комсомолец и почетный пионер. Ребята приглашают его на сборы, любят слушать рассказы о боях, о годах коллективизации.

Героя мы застали дома. Седой. Глубокими морщинами исполосовано его лицо. Рассказывает неторопливо, стараясь до подробностей воскресить в памяти события давно минувших дней. Войну кончил капитаном. Здоровье сейчас не ахти какое. Шутка ли — семь раз в госпиталях лежал, после контузии четыре месяца глухой был.

А годы идут. Молодежи иногда кажется: была ли война? Да была. Поглядите на шрам на лице этого раньше времени поседевшего человека. Он состарился потому, что отдал часть своей жизни за счастье нашего молодого поколения, за счастье всех советских людей.