Маргарет Тэтчер. Женщина у власти

Маргарет Тэтчер была тогда школьницей, ей шел четырнадцатый год. По вечерам она засиживалась после уроков в бакалейной лавке отца на первом этаже, под квартирой, где жила их семья, слушая разговоры покупателей о войне. Постоянно строились догадки о том, когда вступит в войну Америка. Во время первой мировой войны Вудро Вильсон искренне старался сохранить нейтралитет. Но у Франклина Рузвельта, переизбранного в 1936 году значительным большинством голосов, не были связаны руки. Когда Англия отказалась от официальной правительственной политики умиротворения, Франклин Делано Рузвельт приветствовал этот шаг решительней всех.

После оккупации Нидерландов и Франции в 1940 году Чемберлен ушел в отставку, его сменил на посту премьера Уинстон Черчилль. Поддерживаемый горсткой парламентариев, Черчилль с самого начала противился политике умиротворения. Не в пример другим влиятельным англичанам, которые толпами устремлялись в середине 30-х годов в Берлин, чтобы познакомиться с Гитлером и с похвалой отозваться о нем (среди них были и Эдуард VIII, и бывший премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж), Черчилль один предостерегал страну от опасности многомиллиардной нацистской программы перевооружения. Но нет пророка в своем отечестве, и Черчилля заклеймили в ту пору как поджигателя войны. Он пророчески назвал акт одобрения парламентом Мюнхенского соглашения «полным и абсолютным поражением». Что до Чемберлена, то о нем Черчилль сказал: «В глубине этой высохшей души нет ничего, кроме жалкой капитуляции».

Но Черчилль превосходил своего предшественника не только в политической проницательности. Наделенный, быть может, большей личной харизмой, чем любой другой лидер в нашем столетии, Черчилль сплотил Британию, воспользовавшись своим исключительным даром красноречия. Принимая бразды правления в качестве лидера консерваторов и премьер-министра, он дал воодушевляющее обещание: «Я могу предложить вам только кровь, труд, слезы и пот. Какова, спрашиваете вы, наша политика? Я отвечу: воевать… изо всех сил, которые нам дал Бог. Вот какова наша политика».

Черчилль, кроме того, понимал, что войну невозможно выиграть без помощи Соединенных Штатов. Чемберлен, памятуя об экономическом вызове, брошенном Америкой Англии в 20-е годы, и о ее политическом изоляционизме 30-х годов, скептически относился к намерениям США и их союзническим обязательствам. «Во всех случаях будет лучше и безопасней, — сказал он однажды, — не ожидать от американцев ничего, кроме одних слов» {9}. Черчилль, напротив, был связан с Соединенными Штатами тесными личными узами. Он часто ездил в Америку, его мать, Дженни, была американкой. Личные отношения с Рузвельтом — несмотря на то, что между ними часто вспыхивали споры — стали примером теснейших связей между двумя главами правительств, связей, сыгравших чрезвычайно важную роль в истории. По сведениям, приведенным Дэвидом Димблби, в период с 1940 по 1945 год Черчилль писал Рузвельту в среднем раз в полтора дня. «Ни один возлюбленный, — говорил Черчилль впоследствии, — не изучил капризы своей любимой так как изучил я капризы президента Рузвельта» {10}.

«Особые отношения» с Америкой получили дальнейшее развитие, когда Соединенные Штаты вступили в войну, и крепли вплоть до капитуляции Германии в мае 1945 года, через месяц после кончины Рузвельта, которого Черчилль называл «самым большим другом, который у нас только был». Тогда, как и теперь, «особые отношения» были улицей с двусторонним движением, имели взаимовыгодный характер. Как и сегодня, сильная Англия способствовала усилению Америки.

Хотя Англия с исключительной доблестью сражалась на поле брани и вновь — с помощью Соединенных Штатов — «одержала победу» в войне, за радостью победы скрывалась горькая действительность. Англия так сильно пострадала, что ее послевоенные перспективы были не лучше, чем у побежденных. За победу пришлось заплатить еще более дорогую цену, чем в первой мировой войне: страна была практически разорена. Во второй раз за тридцать лет экономику Англии разрушила война. Массированные бомбардировки немецкой авиации превратили английские города в развалины. За шесть лет войны государственный долг утроился. Чтобы финансировать военные усилия, страна продавала свои самые выгодные довоенные инвестиции, брала во все возрастающем объеме краткосрочные займы за границей и стремительно «проедала» отечественный капитал. В общей сложности война стоила Англии четверти ее национального богатства {11}. Бомбежки прекратились, но в остальном мирное время, похоже, мало чем отличалось от военного. Победа не принесла трофеев. Даже то немногое, что производилось в стране, предназначалось главным образом на экспорт — для пополнения опустошенной казны. Несбывшиеся надежды порождали страх и горький цинизм.

Мрачным унынием веяло от национального пейзажа. К штатской жизни вернулись четыре миллиона человек, что превратило проблемы жилья и устройства на работу в сущий кошмар. Семьи теснились в темных, едва отапливаемых жилищах, тысячи людей самовольно поселялись в чужих домах. Топили углем, и над городами пеленой висел черный дым. Предметы первой необходимости, в том числе продукты питания и одежду, было трудно найти, страна ощущала нехватку всего. Не хватало бензина, поездки на автомобиле и валютный обмен жестко ограничивались, и это означало невозможность поохать в отпуск за границу. Восстановление экономики, если только оно когда-нибудь произойдет, займет долгое время, это было ясно каждому. И действительно, карточная система — по карточкам распределялись мясо, яйца, сахар, чулочно-носочные изделия — сохранялась фактически еще целое десятилетие.

В те трудные годы формировалось мировоззрение Тэтчер. Это время оказало на нее не теоретическое, а вполне практическое воздействие. Ее несокрушимая вера в свободу выбора, этот основополагающий принцип произведенной ею революции, уходила корнями в военное время. Слишком реальным было отсутствие выбора, когда люди стояли в очередях на улице перед входом в магазин, «становились на учет в мясной лавке», чтобы получить продукты. Выросшая с продовольственными карточками в руке, Тэтчер признавалась в позднейший период жизни, что она хранит дома запас консервированных продуктов первой необходимости. «В кредит не продаем» было неизменной политикой бакалейной лавки ее отца, и правило не брать в долг ни в худые, ни в добрые времена она сделает нормой государственного управления. Усвоила она и другой урок войны: экономическая и военная слабость Англии после первой мировой войны усугубила агрессивность Германии и прямым путем привела ко второй. Тэтчер обсуждала эту идею дома, изучала ее в школе и пришла к убеждению, что только сила, а отнюдь не слабость способна сдержать агрессию.

После первой мировой войны победоносный премьер-министр Ллойд Джордж был избран на новый срок. Но после второй мировой войны Черчилля, олицетворявшего Британию и неукротимую волю к победе, провалили избиратели, считавшие, что лидер лейбористской партии Клемент Эттли обеспечит им лучшую жизнь. Черчилль был ошеломлен. Его жена Клементина пыталась облегчить боль. «Может, это окажется скрытым благом», утешала она его. «Слишком уж тщательно оно скрыто»12, — буркнул он.

Весь остальной мир был изумлен, но в самой Англии уже появлялись признаки того, что успех на выборах Черчиллю не обеспечен. В 1944 году, когда Тэтчер училась в Оксфорде, Оксфордский союз — дискуссионное общество Оксфордского университета — провел диспут на тему «это собрание удовлетворено предложениями консервативного черчиллевского правительства о мерах по предотвращению безработицы и нужды», и консерваторы потерпели на нем поражение. На другом диспуте, проведенном в том же году на тему «общество заинтересовано в том, чтобы после войны монополии находились в общественной собственности и под общественным контролем», эта программная установка лейбористской партии была одобрена 213 голосами против 95.

Победа лейбористов на выборах с огромным перевесом голосов была обусловлена куда более важными факторами, чем личность Черчилля или Эттли. В 1918 году Англия оглядывалась назад — на ту действительность, которую она знала до войны. В 1945 году пути назад не было. Отвоевавшись, солдаты возвращались домой с более широким кругозором. Война оказалась самым большим социальным уравнителем в современной истории. Классовые перегородки рушились на поле боя и продолжали рушиться дома, затрагивая все и вся, начиная от жилищных условий и кончая образованием и налогами Старомодные идеологические стереотипы консерваторов повсеместно изживали себя. Социализм обрел новую притягательность. Социалистическое учение имело в Англии более чем столетнюю историю: в 30-е годы прошлого века его выдвинул просвещенный фабрикант Роберт Оуэн, оно развивалось на протяжении всего XIX столетия по мере рост индустриализма и далее в XX веке на фоне двух разрушительных войн.