Трагедия на Неве. Шокирующая правда о блокаде Ленинграда. 1941-1944

Девятая глава

СКОЛЬКО ВЕСИТ ПУЛЕМЕТ «MG 42»? СКОЛЬКО ВЕСИТ КАРАБИН «98К»?

В конце августа 1942 года к Ленинграду из Севастополя прибыл со своей 11-й армией фельдмаршал фон Манштейн, властный человек с резкими чертами лица. С его именем связывают разработку смелой концепции похода на Францию. Манштейн прибыл в соответствии с директивой № 45 Ставки фюрера. Она начинается с оптимистической фразы: «Группе армий „Север“ подготовить захват Ленинграда к началу сентября. Кодовое наименование операции — „Feuerzauber“» («Фейерверк». — Ю. Л.).

За полгода до этого русские поняли, как сделать несбыточными планы немцев по выравниванию выступа под Погостьем. Но в этот раз речь идет о большем: теперь немцы намерены действовать более оперативно. Это уже не борьба за какие-то несколько десятков метров. Не состязание в жиме и рывке, как у тяжелоатлетов. В этот раз речь идет о стратегическом решении, с помощью которого Гитлер намерен вновь перехватить инициативу на северном участке Восточного фронта. Достаточно долго немцы сидели в обороне, огрызаясь лишь на атаки противника. Сейчас для них наступил самый подходящий момент, так как в Ленинграде царит смерть, и люди на улицах падают замертво от истощения. Отрываются все новые братские могилы. У защитников города имеются серьезные трудности с доставкой боеприпасов, ремонтом танков и автомобильной техники. «С конвейера — в бой против фашистов», — так звучит сейчас девиз ленинградцев.

Теперь становится очевидным, насколько заносчивым и нереальным было решение об окружении города, какими тяжкими последствиями обернулись для немцев стойкость Красной Армии и способность ленинградцев выдерживать выпавшие на них лишения. Как раз сейчас начинает идти потоком военная продукция союзников. Точнее говоря, почти две трети всего имущества, находившегося в трюмах союзнических морских конвоев, идут беспрепятственно через северные морские порты Мурманска и Архангельска и далее по так называемому мурманскому железнодорожному пути в центральную часть России. Русские историки всегда преуменьшали размеры западной помощи, делая упор на сохранявшуюся и в 1942 году несокрушимую силу советской военной промышленности. Но есть также и такие немецкие исследователи, которые, напротив, полагают, что помощь союзников в размере 18 миллионов тонн военного имущества спасла Сталина от гибели. Наверное, все-таки излишне об этом спорить. Гитлер ввязался в войну на два фронта со своими противниками, чью огромную силу он не знал, и в длительном противостоянии с которыми немцы не имели ни малейшего шанса на успех. Несомненно, поставки военного имущества в немалой степени помогли Красной Армии. Во многих кризисных ситуациях она сохраняла маневренность благодаря полученным от союзников 40 000 грузовым автомобилям и джипам. К этому следует добавить 2000 локомотивов и 11 000 товарных вагонов, свыше 2 миллионов тонн стали для железнодорожных рельсов, почти 15 000 самолетов и 15 миллионов пар армейских ботинок. Это лишь некоторые позиции из бесконечного списка поставок, среди которых место нашлось даже 50 миллионам метров шерстяной ткани и пуговицам к военному обмундированию на сумму в 1,5 миллиона долларов.

Немцы уже давно строили далеко идущие планы по пресечению доставки грузов русскими по Мурманской железной дороге. Еще в конце 1940 года немецкий самолет-разведчик, быстроходный «ДО-17», называемый за свою вытянутую форму «летающим карандашом», облетел большую часть этого железнодорожного полотна. Один из членов экипажа по фамилии Кнабе, ставший впоследствии полковником, рассказывал: «По всей трассе песочного цвета был виден лишь одноколейный путь. Но нам бросились в глаза непонятные многочисленные ответвления, которые большей частью сопровождались маленькими бараками, а по берегам рек друг против друга возвышались земляные насыпи, которые как будто были подготовлены для укладки рельсов и наведения мостовых переправ. Это было за девять месяцев до начала войны с Россией. Лишь позднее, когда в Мурманске стали разгружаться конвои союзников, мы поняли, для какой цели предназначались эти насыпи и сооружения лагерного типа, находившиеся за высокими глухими заборами вблизи мостов. При разрушении моста к нему тотчас же с двух сторон спешили ремонтные поезда. Заключенные грузили со складов готовые части мостов на платформы, подъезжали к разрушенному объекту, укладывали новые рельсы на насыпь, возведенную рядом с этим местом, и строили новый мост. Спустя несколько часов этот отрезок железнодорожного пути вновь был исправен».

Когда финны вышли к Свири, куда затем должны были подойти и немцы после взятия Тихвина и после того, как Петрозаводск на Онежском озере оказался в руках финнов, в этот момент была перерезана железнодорожная связь с Мурманском на ленинградском направлении. Но русские с ошеломляющей быстротой ввели в строй давно уже подготовленную для последующей эксплуатации железнодорожную ветку, примыкающую к узловому направлению между Архангельском и Москвой, и движение возобновилось по тундре.

Полковник Кнабе рассказывает, как немецким самолетам-разведчикам удавалось заблаговременно узнавать, когда в Мурманске ожидалось прибытие морских конвоев. «Непрерывным потоком, — сообщает он, — поезда идут порожняком в северном направлении. Это становится возможным благодаря многочисленным железнодорожным ответвлениям. После прибытия конвоев их имущество перегружается на поезда, которые тут же следуют в южном направлении. Уже давно забыто время, когда танки, орудия и боеприпасы изготавливались на ленинградских предприятиях и отправлялись на восток по Ладожскому озеру, чтобы таким образом усилить оборону на других фронтах. В то время как немцы вынуждены были за тысячи километров доставлять каждый патрон и снаряд, подвергаясь при этом угрозе авианалетов и партизанских атак, в это же самое время непрерывно наращивались материальные запасы Красной Армии».

Сегодня, когда исследуется война под Ленинградом, недооценивается важнейшее военно-стратегическое значение северных портов и железнодорожных путей, которые вели в центр России. Примером может служить один из морских конвоев, направлявшихся под командованием британского военно-морского флота от шотландских портов через Исландию в Мурманск и Архангельск. Его кодовое наименование было «PQ-17». Даже сегодня старые британские специалисты военно-морского дела негодуют, вспоминая об этой операции. Разногласия, неправильная оценка ситуации, другие ошибки привели к тому, что конвой «PQ-17» покинули почти все боевые корабли охранения. Конвой развалился, и набитые под завязку военным имуществом грузовые суда, которые шли под флагами США, Голландии, Норвегии, СССР и Панамы, вынуждены были в одиночку следовать из района между Шпицбергеном и мысом Нордкап в Баренцево море и к Кольскому полуострову. Катастрофа не заставила себя ждать. 24 из 35 кораблей были потоплены немецкими самолетами и подводными лодками. Для западных союзников это означало, помимо всего, утрату драгоценного района транспортировки. Для российских вооруженных сил это явилось потерей 3350 автомобилей различных типов, 430 танков и 210 бомбардировщиков (почти такого же количества самолетов, какое немцы задействовали против русских с аэродромов в Норвегии). Помимо этого, русские лишились почти 100 000 тонн различных грузов, деталей к самолетам, радиостанций и пеленгаторов, продовольствия, бронеплит, боеприпасов и взрывчатых веществ.

С точки зрения таких фактов становится понятным, почему немецкие армии хотели отрезать от любых видов транспортных перевозок Ленинград с его стратегическими ключевыми позициями, включая порт и тяжелую промышленность. Поэтому они ввязались в авантюру с захватом Тихвина и наступлением на Волховстрой. И в этом смысле также совершенно очевидно, зачем Красной Армии так остро необходимо было добиться восстановления железнодорожного сообщения с блокированным городом.

Пять дивизий 11-й немецкой армии, чьи солдаты в Крыму заполняли паузы между боями отдыхом под пальмами и сбором мандаринов, отправлены теперь на север через всю Россию. Под Ленинград доставляется тяжелая артиллерия, которая наносила столь разрушительные удары по Севастополю. Здесь она вновь должна проявить себя в полной мере. Передовые группы 3-й горнострелковой дивизии, которая направлялась из Финляндии в Норвегию, а затем неожиданно была повернута на Ленинград, пребывают в подавленном состоянии, но все еще надеются, что продолжат свой поход в первоначальном направлении. А у егерей 5-й горнострелковой дивизии, застрявших в мелколесье у Погостья, вытягиваются лица, когда они вновь начинают слышать такие знакомые им слова, как «топи», «непроходимые заросли», «лесные бои».