Исповедь Джо Валачи

Когда выяснилось, что труп Джианнини был перевезен на 107-ю улицу, в Бюро по борьбе с наркотиками это расценили всего лишь как тонкий символический жест. До того, как Валачи внес ясность в организацию «Коза ностры», «семья» Люччезе называлась просто «бандой со Сто седьмой улицы».

Тот факт, что тело было увезено с места убийства, заинтересовал Валачи не меньше, чем полицию. Впервые он узнал об этом по радио, когда проснулся.

— Ребята, которые организовали игру, — сказал ему через несколько дней Дженовезе, — утверждают, что были вынуждены увезти тело, чтобы сохранить свое место. Вообще они очень разозлились. Говорят, что пришлось заплатить легавым десять тысяч за то, чтобы им не мешали там играть.

Валачи было подумал, что Бендер так и не согласовал места операции. Но Дженовезе заверил, что дал ему согласие по этому вопросу. «Интересно, — сказал он, — в чем же здесь дело. Выясни-ка, пожалуйста».

Когда Валачи докладывал Дженовезе о результатах своего расследования, он был полон благородного негодования:

— Вы знаете тех парней, которые сказали, что увезли Джина для того, чтобы отвести полицию от игры? Так вот, они врут.

— То есть?

— Там была пара ребят, которые работали вместе с Джином на «стрелке». Когда эти парни нашли Джина, они решили, что у него есть шанс выжить. И они повезли его в госпиталь.

— А место, в котором его нашли, находится по пути в госпиталь?

— Конечно, — сказал Валачи. — Я этот район хорошо знаю. Джина везли в госпиталь на Пятой авеню. Им надо было проехать вниз по Второй авеню и повернуть на 107-ю улицу, так как она идет на запад и выходит прямо к госпиталю. Но по пути до этих ребят все же дошло, что Джин уже мертвец, и они его выбросили. А теперь пытаются представить это дело так, как будто Джин был мертв с самого начала и им пришлось пойти на риск быть пойманными потому, что было необходимо отвезти тело подальше от своей паршивой игры. Так я этому и поверил! Надо же, всякий раз, когда мне поручают какое-нибудь дело, получается одно дерьмо. И я оказываюсь в нем прямо по уши.

— Откуда ты все это узнал?

— От своих ребят, Фиоре и братьев Пагано.

— Ладно. Не беспокойся, я сам обо всем позабочусь.

Но старое чувство недоверия к Дженовезе вновь одолевало Валачи, и он решил подстраховаться. Вскоре, на праздновании в «честь» Джианнини Томаса Люччезе и сказал ему:

— Томми, многие из твоих молодцов на меня обиделись. На них мне наплевать, но мы с тобой знаем друг друга уже много лет. И мне интересно знать, как ты сам относишься к этому делу. Неужели ты думаешь, что я настолько сумасшедший, чтобы пойти на него, не получив приказа?

— Забудь об этом, — ответил Люччезе. — Все в порядке. Тебя винить не в чем. Этот парень получил то, что заслужил.

(Один из троих людей, которых Валачи использовал в убийстве Джианнини, его племянник Фиоре Сиано, пропал через девять месяцев после того, как впервые стало известно, что у него не очень-то держится язык за зубами. По сведениям, которыми располагает нью-йоркская полиция, «Сиано исчез в конце апреля — начале мая 1964 года, когда трое неизвестных мужчин вывели его из пиццерии «У Пэтси» (Первая авеню, 2287). После этого Сиано уже не видели. Считается, что он мертв. По слухам, от тела избавились таким образом, что его обнаружение стало невозможным». Сиано любил играть в биллиард, и у меня был разговор с одним из участников его, по-видимому, последней игры. По словам этого игрока, Фиоре выглядел угрюмым, казалось, его что-то тяготило. Один из братьев Пагано, Джозеф, получил в 1965 году пять лет за то, что было впоследствии названо «классическим случаем проникновения «Коза ностры» в легальный бизнес»; Паскуале Пагано, охарактеризованный Бюро по борьбе с наркотиками как «перспективная» фигура преступного мира, тоже отсидел срок и находится в настоящее время на свободе. Показания Валачи против этих людей, не подкрепленные какими-либо дополнительными фактами, являются с юридической точки зрения недостаточными. Вообще, убийство Джианнини иллюстрирует почти полную невозможность уголовного преследования за внутримафиозные разборки. Полиция была вызвана немедленно после того, как стрельба закончилась, однако не нашла ни одного свидетеля. Когда следователи спросили пожилого дворника, подметающего тротуар на месте преступления, откуда там взялась кровь, он удивленно спросил: «Какая кровь?»)

В течение года Валачи вместе с Пэтом Пагано и Фиоре осуществил еще одну подобную операцию. В этот раз контракт на убийство поступил от самого Вито Дженовезе. Восхождение Дженовезе на вершину власти было прервано самым досадным образом в декабре 1952 года, когда его жена Анна уехала из их дома в Нью-Джерси и подала на развод. В качестве причины была названа жестокость мужа, которая угрожала ее здоровью и сделала совместную жизнь невыносимой. Миссис Дженовезе, мягко выражаясь, не была типичной женой гангстера. Выступая на суде, она не стеснялась в выражениях, живописуя своего мужа как главаря отъявленных головорезов с громадными незаконными доходами. И она не только указала местонахождение различных тайников в США и Европе, где Дженовезе хранил свою наличность, но и рассказала в деталях о получаемых им прибылях от игрового бизнеса, содержания ночных клубов, ростовщичества и профсоюзного рэкета. Согласно ее показаниям, Дженовезе зарабатывал 20–30 тысяч долларов в неделю только на так называемой «итальянской лотерее». «Об «итальянской лотерее» — заявила она, — я знаю особенно много потому, что сама занималась ее организацией».

Известно, что вся «Коза ностра» не могла прийти в себя от изумления, когда выяснилось, что Дженовезе, несмотря на все это, решил ее пощадить. Но если любовь к своей жене и остановила его безжалостную руку, он не проявил подобной доброты к некоему Стиву Франсу. Этот человек вначале был партнером Дженовезе по одному из ночных клубов, а потом стал работать с его супругой в районе Гринвич-виллидж, в клубах, которые она контролировала лично и которые, по ее словам, не являлись частью «синдиката».

Дженовезе чувствовал, что жена охладела к нему во время его долгого отсутствия, и винил в этом Франса, который за ней недостаточно добросовестно приглядывал. И вот в начале июня за обедом в итальянском ресторане Бендер сообщает Валачи, что Франса надо убить. Он не стал упоминать семейные проблемы Дженовезе в качестве причины, а употребил вместо этого обычное и всеобъемлющее выражение, обосновав необходимость убийства тем, что Франс был «сукой». Хотя Франс был знаком с Валачи еще с тридцатых годов, он не разу не был у него в «Лидо». Это и должно было стать уловкой для заманивания намеченной жертвы в ловушку. «Оставайся в ресторане каждый вечер после закрытия и жди моего звонка, — проинструктировал Бендер Валами. — Если я скажу «иди домой», отправляйся спать. Если я скажу «жди», оставайся на месте».

Убийство Франса, по свидетельству Валачи, отличалось жестокостью.

Каждый вечер, кажется, шестнадцать дней подряд, мне звонил Тони и говорил: «Иди домой». И вот однажды я снимаю трубку и слышу: «Жди!»

Я хорошенько все запер, зашторил окна, сел и стал ждать. В пятом часу в дверь постучали. Открываю и вижу перед собой Пэта Пагано и Фиоре. С ними — Стив Франс. «Привет, Джо, — говорит Пэт. — Мы вот решили показать Стиву твою забегаловку».

Я наливаю выпить, какое-то время мы говорим о том, как идут дела в «Лидо». Потом мы прогулялись по залу и пошли на кухню. Там-то все и случилось. Стив был невысокого роста, а Пэт, наоборот, очень здоровым. Пэт, стоя сзади, обхватил его за шею и начал душить, а другой парень, Фиоре, принялся лупить его по лицу и животу. Не то чтобы сильно, а так, больше для унижения. У нас это называется «кормить гречкой». Я в это время стоял на шухере у двери на кухне.

Вскоре Пэт отпустил потерявшего сознание Стива, и он упал на спину. Потом ребята взяли цепь и обмотали ее вокруг шеи Стива. Тот начал было трепыхаться, и Пэт наступил ему на горло, чтобы он не смог встать. Через несколько минут все было кончено.