Маргарет Тэтчер. Женщина у власти

Избиральная кампания длилась недолго, но нагрузка была тяжелой и утомительной. В семь утра она уже находилась в пути и весь день проводила в бесконечной череде предвыборных мероприятий: куда-то добиралась автобусом, поездом, самолетом, автомобилем, выступала на митингах, совершала с избирателями пешие прогулки, пила с ними чай и кофе, устраивала пресс-конференции. Она любила посещать фабрики. Ей нравилось показывать свои знания в технике, особенно если рядом были мужчины. Она побывала на стольких заводах, что «Спектейтор», еженедельник, симпатизирующий консерваторам, пожурил ее: «Промышленный процесс вызывает у нее искреннее любопытство; какая жалость, что она считает необходимым удовлетворить его во время столь короткой трехнедельной кампании».

Почти всегда рядом был Дэнис, готовый прийти ей на помощь. Часто он с неистовым усердием резал речи на абзацы и склеивал их в другом порядке. Теперь у него прибавилось свободного времени. После того как в 1965 году его семейное дело было выкуплено, он стал богатым человеком. Он продолжал работать в новой компании-учредительнице, «Бирма ойл», куда перешел контрольный пакет акций его фирмы, вплоть до 1975 года, когда его жена стала лидером партии, а он ушел на покой, хотя продолжал заседать в разных правлениях. Ну и, конечно, он активно помогал «боссу». Во время посещения одной фермы, когда Тэтчер, позируя перед фотографами, неловко взяла на руки теленка, Дэнис заметил, что она, как клещами, сдавила несчастному животному горло. «Осторожней, черт возьми, — предупредил он только наполовину в шутку, — не то ты останешься с мертвым теленком на руках».

К ночи она возвращалась на Флад-стрит, хотя порой не раньше двух. Обычно ей оставляли что-нибудь поесть, но во время поздних общих трапез Тэтчер бросалась помогать, носила тарелки, столовое серебро и суетливо следила за тем, чтобы никто не остался голодным. Каждое утро она вставала с рассветом. Свои вещи она укладывала сама, тщательно заворачивая каждое платье в тонкую оберточную бумагу. Если у нее не было запланировано выступление на телевидении, она сама делала себе прическу и макияж. С каждым днем утомительной кампании она, к вящему удивлению публики и ее вконец измотанных сотрудников, выглядела все лучше и лучше. Поднималась она все раньше, спать ложилась все позже, ходила все быстрее и говорила больше, чем кто бы то ни было. Иногда она так уставала и так перевозбуждалась, что не могла заснуть, Однажды она легла в постель на каких-то четыре часа и сказала наутро: «Сна не было ни в одном глазу, я лежала и читала Аристотеля».

Всего один раз она вышла из себя — среди своих, — когда председатель партии Питер Торникрофт предложил, чтобы ради наглядной демонстрации единства партии она появилась перед избирателями вместе с Тедом Хитом. Она взорвалась и выбежала из комнаты, так хлопнув дверью, что ее сотрудники застыли в удивлении. Хит, надо сказать, усердно работал, помогая если не ей, то консервативной партии, настолько усердно, что это дало повод Дэнису Хили язвительно заметить: «Впервые в истории Старый Моряк пришел на помощь Альбатросу» {16} [13].

Тридцатипятимиллионный избирательский контингент Великобритании был поставлен на сей раз перед самым широким философским выбором со времени, когда Эттли бросил вызов Черчиллю. Каллаган ратовал за «государство всеобщего благоденствия», предостерегая, что победа тори означала бы больше привилегий богатым и больше лишений обычной семье. «Социальное обеспечение, процветание, рабочие места и забота о престарелых зависят от получения лейбористами большинства», — пояснял он. Политику Тэтчер он характеризовал как опасную и ведущую к расколу. Рабочие места, обеспечиваемые правительством, будут резко сокращены и районы бедноты превратятся в «пустыни безработицы». «Вам следует поразмыслить вот над чем, — твердил он избирателям. — Не рискуем ли мы с корнем вырвать все достигнутое?»

Тэтчер, со своей стороны, ясно давала понять, что хочет совершить социальную революцию, не больше и не меньше. «На этих выборах дело идет о будущем Англии, великой страны, которая, как видно, пошла по неправильному пути», — гласил манифест тори, или платформа консервативной партии. Все, что предлагают лейбористы, — это «боевой призыв к праздности и бездействию». «Перемена грядет, — заявляла Тэтчер. — Соскальзывание, скатывание к социалистическому государству будет приостановлено, прекращено, и начнется подъем обратно». Она обещала снизить налоги на всех уровнях; добиться тайного голосования на профсоюзных выборах (и вбить тем самым клин между рядовыми членами и их лидерами, чаще всего стоящими на более левых идейных позициях); обуздать пикетирование из солидарности, чтобы предотвратить распространение забастовок; осуществить всестороннее сокращение государственных расходов, за исключением расходов на оборону и на полицию; приватизировать национализированную промышленность и дать обязательство не вмешиваться в переговоры об уровне заработной платы в частнособственническом секторе промышленности. Все вместе это являло собой платформу частного предпринимательства, подобной которой Англия в этом веке не видывала.

«Если выкачивать все средства у процветающих фирм, чтобы помогать фирмам, хромающим на обе ноги, слишком немногие будут создавать богатство и слишком многие — потреблять его». Нужно стать лидером в мире, ибо в противном случае мы рискуем стать «сноской в книгах по истории, слабым воспоминанием о прибрежном острове, затерянном во мгле веков, как Камелот [14], поминаемый добрым словом за свое благородное далекое прошлое».

Пошла последняя неделя перед выборами, а их исход все еще был неясен. Тэтчер выглядела и говорила как победительница. Она колесила по стране в специально переоборудованном автобусе, за которым следовало еще два, битком набитых дюжинами журналистов, толпами фоторепортеров и десятью съемочными группами телевидения, — идея подобных агитационных поездок была позаимствована у американцев. Каллаган держался старомодного английского метода и без помпы вылетал на места в арендованном правительственном самолете. Представители же прессы, освещавшие кампанию лейбористского лидера, были предоставлены самим себе, никакого транспорта им не предоставлялось. Результат нетрудно было угадать: Тэтчер уделялось гораздо больше внимания в средствах массовой информации. Но из опросов общественного мнения при всем том следовало, что преимущество, каким она обладала вначале, драматично уменьшилось. Так, согласно опросу, проведенному агентством «Маркет энд опинион рисерч интернэшнл» всего за несколько дней до выборов, тори опережали лейбористов всего на 3 процента. А когда опрос, проведенный газетой «Дейли мейл» в последний день, показал, что лейбористы вышли вперед с перевесом в 1 процент, сотрудники Тэтчер должны были призвать все свое мужество, прежде чем они решились сообщить ей эту новость. Сперва, глубоко задумавшись, она долго молчала, потом вымолвила: «Нет, все-таки я не верю». Она предсказывала, что победит с большинством в сорок мест, достаточным, но не подавляющим. Курс акций и фунта стерлингов на бирже, чувствовавшей себя не столь уверенно, резко упал.

День выборов Тэтчер провела в Финчли. Для того чтобы стать премьер-министром, она должна была победить в своем собственном округе. Потерпи она поражение в Финчли, она бы полностью вышла из игры, даже если бы консервативная партия победила в общенациональном масштабе. Консерваторам пришлось бы выбирать другого лидера. К вечеру она вернулась домой на Флад-стрит и стала ждать закрытия избирательных участков. Нервничая, она попыталась было читать, но не могла сосредоточиться.

Тогда она произвела разборку в ящиках своего письменного стола, прислушиваясь к стуку молотков снаружи: это рабочие сколачивали трибуны для десятков журналистов, начавших заполнять улицу.

В 10 вечера они с Дэнисом вернулись в Финчли узнать результаты голосования. Пока члены избирательной комиссии вручную подсчитывали бюллетени, оба они, склонившись над телевизором, слушали сообщения о первых результатах выборов. Как только избирательная комиссия Финчли объявила о ее убедительной победе большинством почти в 8000 голосов, Тэтчер вернулась в Лондон, в штаб-квартиру партии на Смит-сквер. К часу ночи телевизионные службы новостей Би-би-си и Ай-ти-эн предсказывали победу консерваторов. Однако сведения о результатах подсчета голосов поступили лишь из четвертой части избирательных округов, а наука компьютерного прогнозирования еще не вышла тогда из пеленок, поэтому оба лидера, Тэтчер и Каллаган, воздерживались пока от комментариев. Рис, куривший огромную сигару и потягивавший шампанское, кивком головы показал на экран телевизора: один из ночных прогнозов предрекал победу консерваторов с большинством в шестьдесят мест.