Бойцы тихого фронта

В. К. Блюхер принял нас сердечно, как старых друзей.

— Жду вас, жду, дорогие мои! — воскликнул он, обеими руками пожимая мне и Грише руки. — К сожалению, повод для встречи не из приятных: опять война, опять сражения… Но, — он шутливо развел руками, — кто виноват, что мы выбрали себе службу солдат?

Блюхер явно был в хорошем настроении, да и какой настоящий командир проявит слабость перед подчиненными в самом начале боя. Но выглядел он плохо. Сильно похудел, темно-русые волосы подчеркивали бледность лица, мундир уже не сидел как влитой на похудевшей фигуре. Заметил я еще одну перемену в нем. На его петлицах блестели не три, а четыре металлических ромба. Четвертый ромб он получил за то, что блестяще выполнил свою задачу в Китае. А что касается его здоровья, то оно ухудшилось еще в то время. Мы знали об этом, ему пришлось на некоторое время уехать в Советский Союз на лечение. Трудноизлечимой азиатской экземой он заболел под влиянием жаркого климата Юга Китая, а главное, из-за круглосуточной напряженной работы по подготовке и реализации планов большого Северного похода… Болезнь прошла, но восстановление здоровья было прервано чрезвычайным поручением Советского правительства.

— Будем воевать, это более чем ясно, — сказал Василий Константинович, когда мы уселись у огромного стола с топографической картой Дальнего Востока. — Разведка принесла исчерпывающие данные: враг накапливает силы, чтобы напасть… Придется сражаться и против тех армейских частей, которых мы сами обучали военному искусству… Является ли это драмой — скажет история. От этой страны, очевидно, можно ждать самого невероятного…

Блюхер показал нам на карте расположение чанкайшистских и белогвардейских батальонов, указал самые вероятные направления нанесения удара.

— Они собираются перейти границу на широком участке, — уточнил Блюхер, — от Забайкалья до самого Владивостока. Если они первые нанесут удар, то заставят нас сражаться на фронте протяженностью примерно в две тысячи километров… Сами понимаете, сколько осложнений это создаст для нас, сколько дополнительно потребуется сил, скольким тысячам людей придется покинуть стройки, чтобы встать под знамена… А сколько крови, страданий, разорения…

Мы произвели точный расчет позиций противника, его боевых средств и живой силы. Если он вторгнется на нашу землю, мы знаем, где и как дать отпор, чтобы сокрушить его еще до того, как он развернет свою огневую мощь…

— А вот и ваши задачи…

Большим красным карандашом Василий Константинович провел по карте трассу КВЖД от Читы до Харбина. Необходимо было нарушать переброску войск противника по КВЖД — единственной линии связи, по которой непрерывно циркулировали армейские соединения чанкайшистов и бронепоезда везли материалы и боеприпасы по направлению к Забайкалью для подготовки нападения. Линию надо было временно выводить из строя, но не уничтожать.

Необходимо было также выводить из строя укрепления и другие военные объекты чанкайшистов.

— Эта задача по силам только тем, кто знает Маньчжурию, — закончил Блюхер. — И тем, разумеется, у кого есть связи с нашими друзьями в этих районах…

У нас с Гришей Салниным были такие связи. И в Мукдене, и в Харбине, и в Цицикаре. Выполнять задачи следовало, опираясь на сотрудничество с местными китайскими патриотами.

— Когда прикажете выезжать, Василий Константинович? — Встав по стойке «смирно», спросили мы с Гришей.

— И еще один вопрос, если разрешите, Василий Константинович, — сказал я. — Через какой пункт на Амуре, согласно сведениям разведки, наиболее безопасно перейти на ту сторону?

Блюхер посмотрел на меня.

— Это вопрос, который мы все еще не решили, — ответил он после краткой паузы. — Нам знаком каждый километр течения Амура, и переброска на ту сторону не сложное дело. С другой стороны, на границе у нас есть сотрудники, да и местное население, которое милитаристы грабят и терроризируют, поможет, если понадобится. Но сейчас мы обсуждаем другой вариант. А что, если забросить вас с парашютом?.. От Амура до цели вашей поездки почти триста километров. Пешком не пройдешь. А самолет преодолеет их примерно за пару часов.

— Согласен! — отозвался я. — Прыгал с парашютом. Так и впрямь быстрее и безопаснее…

Но Блюхер, который сам предложил подобное решение, отнесся к нему не очень оптимистически.

— Скорее всего — да, — согласился он после некоторого раздумья. — Но будет ли это более безопасно? — спросил он, а через мгновение, продолжая свою мысль, добавил: — Здесь вместе со мной в ОКДВА служит мой младший брат. Летчик. Отчаянная голова, смельчак, но к парашютам относится с известным недоверием.

— Я вас не понимаю, Василий Константинович… — недоумевал я.

Вместо ответа Блюхер быстро встал и сказал:

— Закончим наш разговор завтра. Жду вас в семь здесь, в штабе.

Утром следующего дня, ровно в семь, перед штабом ОКДВА нас ждала закрытая военная машина. В машине сидел главнокомандующий вместе со своим старым боевым другом по Китаю Альбертом Яновичем Лапиным, начальником штаба. Машина сразу же тронулась. Куда? Ни я, ни Гриша не знали.

Густой утренний туман еще не рассеялся, когда машина покинула окраины Хабаровска; вскоре мы очутились среди заросшего травой поля, в конце которого тянулись ангары, а возле них, сверкая крыльями, выстроилась длинная вереница самолетов. Мы приехали на хабаровский военный аэродром, а стоявшие там бипланы оказались новыми советскими самолетами Р-1, которые я видел в Китае.

Все вышли из машины. Мы с Гришей опешили: неужели сейчас полетим? Но в таком случае Василий Константинович должен был нас предупредить, чтобы мы подготовили одежду, оружие и прочее.

Блюхер посмотрел на нас и улыбнулся:

— Проведем испытание, дорогие мои. Испытаем парашюты…

Минутой позже над аэродромом поднялся Р-1, но борту которого находились подготовленные для спуска парашюты: к каждому парашюту привязали мешок с песком, чья тяжесть соответствовала примерно тяжести человека.

Хотя сентябрьское утро было холодным, но по всем признакам день обещал выдаться солнечным и тихим — небо было синее-синее. Летчик за несколько минут набрал высоту и открыл люк. Первый, второй, третий… Десять белых пакетов выбросила летящая птица. Мы стояли, не сводя глаз с пакетов, которые вот-вот должны были раскрыться… Раскрылся один, потом еще два… еще четыре… Раскрывшиеся парашюты плавно спускались на зеленую территорию аэродрома.

Но раскрылось восемь парашютов. А самолет сбросил десять…

Начальник аэродрома стоял с нами весь пунцовый и вспотевший, словно он нес ответственность за неудачу. А ничьей вины тут не было: просто производство парашютов тогда еще было в зачаточном состоянии не только в СССР, но и во всем мире.

Когда самолет приземлился, Блюхер распорядился повторить опыт. На этот раз он приказал сбрасывать груз с большей высоты.

При второй попытке раскрылись все десять.

Я с облегчением улыбнулся, посмотрел на Василия Константиновича.

— Все в порядке, товарищ главком… Предлагаю не терять больше времени…

Но Блюхер, не разделяя моей радости, покачал головой и распорядился проделать еще одну попытку.

При третьей попытке раскрылось девять парашютов. Десятый, с привязанным к нему мешком, врезался в траву.

— Нет! — произнес Блюхер. — Будем передвигаться по земле, пока наверху все не станет надежным. Абсолютно надежным!

— Но, Василий Константинович, — попытался я возразить, — может быть, это чистая случайность… Ведь девять же раскрылись!..

Блюхер дружески положил мне руку на плечо:

— Меня интересует десятый…

Возражать не стоило. Блюхер не согласился бы рисковать без надобности жизнью бойца, при условии, что существовал другой, более безопасный путь.

Неделей позже, после того как Гриша все подготовил, в одну из темных ноябрьских ночей, четырех человек — меня, двух русских товарищей из разведки и одного китайца — перевезли на лодке на другой берег Амура. Лодка принадлежала рыбаку с того берега, его назначили проводником, так как он знал каждый квадратный метр реки, каждый ее изгиб, каждый куст и камешек на той стороне. Широкий, могучий Амур спокойно нес свои темные воды на восток. Мы плыли безмолвно: обо всем договорились предварительно, каждый из нас точно знал свои конкретные задачи, каждого мы посвятили в соответствующую часть общего плана. Китаец должен был только перевезти нас на тот берег реки, а там нас ждали четверо китайских товарищей из военной организации города Цицикара… В нескольких десятках километров ниже по течению Амура китайские армейские соединения уже вторглись на советскую землю. Настал час дать им отпор.