Дэн Сяопин

Мао мог торжествовать. Гордый от сознания свершенного, он сложил стихи, посвященные подвигу армий Лю — Дэна и Чэнь И:

Гоминьдановское правительство переехало в Кантон, а Чан Кайши взял на себя оборону Шанхая. Однако в мае 1949 года 2-я и 3-я полевые армии атаковали шанхайские твердыни и, разгромив 200-тысячную вражескую группировку в течение недели, 27 мая овладели этим мегаполисом. За три недели до того пала столица Чжэцзяна город Ханчжоу.

Никто и ничто уже не могло спасти Гоминьдан. Войска Народно-освободительной армии устремились на юг мощным потоком. В начале сентября гоминьдановское правительство вновь, как и во время антияпонской войны, перебралось в Чунцин.

Подобно всем коммунистам, Дэн испытывал в те героические дни ни с чем не сравнимый радостный подъем. Он ощущал себя победителем. Вкус победы пьянил его. Въехав в Нанкин 27 апреля, он вместе с Чэнь И посетил дворец Чан Кайши и не мог удержаться от соблазна, чтобы не посидеть в его президентском кресле. «Да уж, надо было посидеть!» — весело рассказывал он дочери²⁹⁰.

В начале мая к нему в Нанкин переехала Чжо Линь с детьми, а затем они все вместе перебрались в Шанхай, где поселились в одном доме с Чэнь И и его семьей (у нового мэра тоже были жена и трое детей). В тот же дом Дэн вскоре перенес и прах своей первой жены, Чжан Сиюань. Ему и Чжо Линь стоило больших трудов разыскать ее могилу, так как во время японской оккупации кладбище, где она находилась, оказалось разрушенным. Прах поместили в урне на первом этаже дома. Дэн, очевидно, собирался перезахоронить его. Но забегая вперед скажем, что ему так и не удалось выкроить на это время и в конце концов он попросту забыл о нем. И даже не вспомнил, когда покидал Шанхай. И только в 1990 году, будучи уже 86-летним стариком, Дэн, вновь посетив Шанхай и вдруг вспомнив о прахе, спросил одного из местных партийных работников, что с ним стало. Ему тогда пришло в голову предать его наконец земле — на кладбище революционных героев в Пекине. Но шанхайский чиновник с радостью сообщил ему, что «бесхозный» прах давно уже захоронен на аналогичном кладбище в Шанхае. И вечером того же дня принес фотографию могилы. А спустя еще несколько дней, очевидно, по просьбе Дэна, сопровождавшие его в поездке дочь Маомао и секретарь Ван Жуйлинь возложили к могиле Чжан букет цветов. Сам же Дэн на кладбище не поехал²⁹¹.

Летом же 1949 года, едва обосновавшись в Шанхае, Дэн Сяопин получил приказ Мао прибыть в Бэйпин для доклада. В середине июля на маоцзэдуновской вилле Шуанцин в живописных горах Сяншань (Ароматные горы) к северо-западу от Бэйпина он дважды беседовал с Председателем, после чего представил отчет Центральному комитету. Из Бэйпина Дэн отправил письмо членам Восточно-Китайского бюро ЦК, сообщив важные новости: «Председатель Мао, говоря о войне, подчеркнул, что необходимо быстро захватить провинции Гуандун, Гуанси, Юньнань, Гуйчжоу, Сычуань, Сикан [Восточный Тибет], Цинхай и Нинся, а также стремиться как можно скорее оккупировать прибрежные острова и Тайвань… В то же время чем скорее мы в нашей внешней политике начнем склоняться в одну сторону [то есть к СССР], тем будет лучше для нас… В нашей же внутренней политике мы должны подчеркивать, что решительно опираемся на собственные силы»²⁹².

Четвертого августа Дэн выступил перед участниками подготовительной конференции Политического консультативного совета Китая — высшего органа единого фронта, контролировавшегося коммунистами. Он рассказал о завершении Нанкин — Шанхай — Ханчжоуской операции. «С политической точки зрения, — сделал он вывод, — наши победы означают конец реакционного нанкинского правительства»²⁹³. После этого вернулся уже не в Шанхай, а в Нанкин, где расположились руководимые им Восточно-Китайское бюро ЦК и штаб 2-й полевой армии.

Однако в конце сентября Дэн вновь приехал в Бэйпин, которому накануне были возвращены его прежнее название Пекин и статус столицы страны. На этот раз — в отпуск, отдохнуть и поправить здоровье, так как в последнее время его стали мучить сильные головные боли, по-видимому, от переутомления²⁹⁴. В то время в Пекине как раз шла сессия Народного политического консультативного совета, на которой 30 сентября его избрали членом Центрального народного правительства (ЦНП). Председателем правительства стал Мао, а его главными заместителями — Лю Шаоци, Чжу Дэ и вдова Сунь Ятсена Сун Цинлин, фанатично преданная компартии. (Документ об образовании правительства был официально утвержден на его первом заседании на следующий день²⁹⁵.)

Здесь, в Пекине, на центральной площади Тяньаньмэнь, 1 октября 1949 года вместе с Лю Бочэном и другими товарищами по совместной борьбе Дэн участвовал в торжествах, посвященных образованию Китайской Народной Республики. Он стоял под сводами дворцовой башни, возвышающейся над входом в императорский Запретный город, невдалеке от Мао, и с жадностью ловил каждое слово Председателя, провозгласившего: «Сегодня было образовано Центральное народное правительство Китайской Народной Республики»²⁹⁶. Из репродукторов неслась героическая песня «Марш добровольцев», ставшая гимном новой страны, и Мао, не торопясь, поднимал по флагштоку красное знамя с пятью желтыми звездами, расположенными в левом верхнем углу полотнища. Центральная большая звезда символизировала компартию, а обрамлявшие ее полукругом с правой стороны мелкие звезды — четыре основных класса «новодемократического» Китая: рабочих, крестьян, городскую мелкую буржуазию и национальную буржуазию. Площадь, битком заполненная народом, неистовствовала. А над ней грохотали залпы артиллерийских орудий: 28 выстрелов — в ознаменование двадцати восьми лет борьбы Коммунистической партии Китая.

Революция победила в большей части страны. И Дэн был одним из тех, кто внес решающий вклад в эту победу.

Часть третья

В ТИСКАХ УТОПИИ

ГЛАВА ЮГО-ЗАПАДНОГО РЕГИОНА

Проведя три недели в Пекине, Дэн и Лю Бочэн 21 октября отправились назад, в свои войска. 2-й армии предстоял новый поход — на этот раз на юго-запад Китая, на родину и Дэна, и Лю, — в Сычуань. Эту наиболее населенную провинцию обороняло несколько сот тысяч гоминьдановцев, решивших дать бой — последний и решительный — коммунистам. Помимо Сычуани 2-й армии предстояло покорить и другие районы юго-запада: Гуйчжоу, Гуанси, Юньнань, Сикан и Тибетское государство. Последнее, правда, еще в июле 1913 года, после падения цинской монархии, провозгласило независимость от Китая, в составе которого формально находилось до того, но, во-первых, ни одна страна в мире не признала этого, а во-вторых, Компартия Китая еще на своем II съезде в июле 1922 года постановила, что одной из главных задач считает «воссоединение Монголии, Тибета и Туркестана [Синьцзяна] в составе объединенной Китайской Республики, основанной на принципах федерации»¹.

Основные контуры предстоявшей операции Военный совет ЦК обрисовал в конце мая 1949 года, за несколько дней до падения Шанхая. А в середине июля на вилле Шуанцин Мао, как мы помним, лично обсудил операцию с Дэном. 1 августа ЦК принял решение образовать Юго-Западное бюро Центрального комитета, назначив Дэна его первым секретарем, Лю Бочэна — вторым, а Хэ Луна, бывшего командира 120-й дивизии 18-й армейской группы, — третьим [40]. Войскам Хэ предписывалось вступить в Сычуань с севера, из провинций Шэньси и Ганьсу. Детальная разработка плана и его согласование заняли почти три месяца².