Избавление от КГБ

Видеть решение проблемы в установлении прямого президентского правления, для «обхода» парламента — очередное повторяющееся заблуждение.

Никто не спорит, власть должна быть сильной. Но действия с позиции силы всегда бесперспективны, тем более при слабой, то есть не пользующейся поддержкой масс власти.

Между тем октябрь и ноябрь были для Горбачева, для Центра месяцами возобновившейся активности ради восстановления договорного так называемого «ново-огаревского процесса».

2 октября члены Политсовета, собравшись у Горбачева, главным образом обсуждали эту новую политику отдельных российских лидеров, суть которой отражена выше в записке Столярова. Но, конечно, главным идеологом этой политики был Геннадий Бурбулис. Накануне состоялась его встреча с депутатами, где были изложены эти идеи. Россия должна заявить о независимости и стать правопреемником СССР, который исчезает с политической карты мира. Депутатами высказывалась критика в адрес Б. Н. Ельцина, что после путча он упустил шанс ликвидировать Союз, взять на себя все союзные структуры. Эти политики были убеждены, что Союзный договор не нужен.

Обсуждались и другие вопросы. Юрий Лужков проинформировал, «где мы находимся с продовольствием»… Посетовали, что так и не движется нормальная предпринимательская деятельность в производственной сфере. Договорились, как запустить переговорный процесс с прибалтами. Отправили Анатолия Собчака и академика Евгения Велихова в Таджикистан…

Но главным оставался вопрос Союзного договора и соглашений между республиками. 1 октября Горбачев разослал всем членам Политического консультативного совета проект Союзного договора, «доработанный с учетом замечаний Б. Н. Ельцина и с ним согласованный». Над этим текстом и работали.

Благодаря невероятному терпению, гибкости и способности убеждать, которые проявили Г. Явлинский и М. Горбачев, благодаря твердой позиции Б. Ельцина и Н. Назарбаева 18 октября республики подписали экономическое соглашение.

Казалось бы, разум восторжествовал. По крайней мере, вспомним, как больше месяца назад Д. Бейкер, находясь под впечатлением от встреч с нашими лидерами, говорил об этом соглашении как о вопросе решенном и как о том стержне, который всех объединит. Я был согласен с ним, но мою оговорку, что в нашей ситуации экономика и здравый смысл могут быть принесены в жертву политическим целям, он, как мне показалось, не воспринял. Хотя, может быть, я что-то не понял…

Тем не менее 18 октября я радовался вместе со всеми… Тем более что работа по согласованию нового текста Союзного договора шла достаточно успешно. И некоторые лидеры республик, в частности Назарбаев, шли в вопросе о сохранении общих координационных и управленческих структур даже дальше самого Горбачева.

Как частный аргумент в пользу Союза я расценил и единодушное создание на Госсовете вместо КГБ принципиально новой Межреспубликанской службы безопасности, основанной на принципах не команд, а сотрудничестве, координации. У меня начали отлаживаться контакты с республиками. Очень полезными они были с Россией. Проблемами межреспубликанских, межнациональных отношений, как мне представляется, разумно и взвешенно здесь занималась Галина Старовойтова. Обмен информацией с ней еще раз продемонстрировал, что зачастую российские политики склонны руководствоваться не документами, не истинным положением дел, а эмоциями, почерпнутыми из средств массовой информации.

Очередная запущенная «нашими» телесекундная утка, например, по поводу агентуры, якобы переданной Бакатиным эстонцам, сразу вызывает вполне понятное возмущение в политических кругах, способствует усилению настроений побыстрее избавиться от этого «вредного» Центра. Г. Старовойтову я никогда к таким политикам не относил и не отношу. Прежде чем «возмущаться», она считает необходимым выслушать «вторую» сторону.

1 ноября было очередное заседание Политсовета. Разговор о том, что Ельцин за Союз, что Назарбаев прислал свой вариант 5-й статьи, где более четко трактует обязанности и права Центра. О том, что надо всемерно поддерживать Ельцина. Опять сетовали, что нет ни у кого механизмов влияния на процессы. А некоторые говорили о близком приходе диктатуры. Экономической программы у россиян и республик нет. В этом жестокая реальность.

Тем не менее в ноябре все по-прежнему исходили из того, что у Союза или Содружества были шансы на выживание. Идея сохранения межреспубликанского единства в какой-то форме не вызывала открытых возражений у лидеров республик. Она продолжала пользоваться широкой общественной поддержкой.

27 ноября, менее чем за десять дней до исчезновения СССР, были опубликованы результаты опроса, проведенного Фондом социально-политических исследований, которые показали, что по сравнению с 17 марта, когда 73 процента граждан на референдуме проголосовали за сохранение Союза, настроения избирателей практически не изменились. По данным опроса, в городах РСФСР, Казахстана и Украины за Союз высказались 75 процентов ответивших. В Москве число его сторонников возросло с 50 до 81 процента, в Киеве — с 45 до 60 процентов.

11 ноября на заседании Госсовета М. Горбачев выступил перед президентами с короткой речью, в которой сквозила боль. Его трудно было узнать. Он говорил о том, что мы теряем время, являемся заложниками конъюнктурных политических страстей. Мы должны ответить людям, снять их тревогу и беспокойство. Кое-кто хочет столкнуть Центр и республики, уничтожить Центр, уничтожить Союз. Он заявил, что не держится за свое место и готов уйти. Но пришло время занимать позицию. Предложил не разъезжаться, пока не договоримся.

14 ноября в Ново-Огарево участники заседания Госсовета СССР в принципе согласовали текст Договора о Союзе Суверенных Государств (ССГ). В нем предусматривалось конфедеративное устройство Союза, всенародное избрание Президента ССГ, принцип двойного суверенитета — и Союза, и образующих его республик — при наделении республик статусом полноправных субъектов международного права, сохранение союзного правительства и единства вооруженных сил. Предполагалось, что текст Договора в сочетании с принятой на сентябрьском Съезде народных депутатов Декларацией прав человека станут достаточной заменой Конституции СССР, надобность в которой, таким образом, отпадет. Теперь предстояла окончательная редакция документа, его обсуждение в парламентах республик и еще одно рассмотрение Госсоветом.

Мне довелось присутствовать на этом ново-огаревском заседании, которое состоялось 25 ноября.

К двенадцати часам собрались в старинном особняке, расположенном в красивом парке в Подмосковье. Было ожидание чего-то значительного. Много журналистов, с которыми, правда, обращались, на мой взгляд, не очень цивилизованно…

Горбачев сразу предложил простую схему — идти по тексту.

Ельцин, который сидел рядом с ним, подал короткую реплику, что, мол, к сожалению, в тексте появились какие-то новые формулировки, о которых мы не договаривались.

Горбачев мягко на это среагировал: ««Ну ничего… Дойдем до них… Обсудим… Итак ССГ. Ни у кого не возникает?» «Возникло» у кого-то СЕАР (Союз евроазиатских республик), но отвергли.

Ельцин снова настаивал на том, чтобы вернуться к началу обсуждения. Он говорит, что речь должна идти не о конфедеративном демократическом государстве, а о Конфедерации демократических государств.

Горбачев: «Не вижу смысла…»

Борис Николаевич говорит, что тогда он при парафировании подложит протокольное заявление…

Михаил Сергеевич: «… это бессмыслица»…

Ельцин не соглашается с такой оценкой и говорит, что Верховный Совет России не утвердит договор.

Горбачев говорит, что утвердит, и начинает вспоминать, как он был в Иркутске и как народ за Союз…

А я вспомнил другое. Как еще совсем недавно все хотели подписать новый Союзный договор на конфедеративной основе, а Михаил Сергеевич вместе с Лукьяновым сопротивлялся этому. Ни в коем случае. Только федерация! Мы еще не жили в федерации. Поживем, а там видно будет…

Но так и не пожили… Теперь уже и Конфедеративное государство не устраивает новых лидеров…