-->

Фрейлина Её величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Фрейлина Её величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой, Вырубова Анна Александровна-- . Жанр: Биографии и мемуары. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Фрейлина Её величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой
Название: Фрейлина Её величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой
Дата добавления: 16 январь 2020
Количество просмотров: 277
Читать онлайн

Фрейлина Её величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой читать книгу онлайн

Фрейлина Её величества. «Дневник» и воспоминания Анны Вырубовой - читать бесплатно онлайн , автор Вырубова Анна Александровна

Анна Александровна Танеева-Вырубова — ближайшая подруга императрицы Александры Федоровны, наперсница Николая II, любовница Григория Распутина — почти десять лет была тем стержнем, который удерживал русскую монархию у власти. Фрейлина ее величества знала о царской семье все: кто слаб и почему, кто влюблен, кто обманут, кому изменил любовник, а кто припрятал золото монархии... Перед нами предельно откровенная изнанка жизни, череда бесстыдных любовных похождений венценосной семьи русского царя.

Приведено к современной орфографии.

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 53 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:

Наконец, 30-го августа вечером пришли к нам Островский (начальник охраны) юноша лет 18-ти с злыми глазами и наглым выражением и члены совета и объявили, что все арестованные отправляются в тюрьму в Свеаборгскую крепость, сопровождающие же их по собственному желанию, могут быть свободны. Я кинулась к сестре, умоляя ее не оставлять меня, но она на отрез отказалась. «Я принес Вам манифест — вы свободны», — объявил он сестре, Решетникову и двум женщинам, сопровождавшим доктора Бадмаева. Одна из них, странная стриженная барышня с подведенными глазами, Эрика, называла себя гувернанткой маленькой Аиды. Островский, бритый, в шведской куртке и фуражке защитного цвета, насмехался: «Конечно, я понимаю ходить за больными, — говорил он, но не за такой женщиной, как Вырубова». Вокруг поднялся наглый хохот. «Да кроме того, их вероятно, скоро убьют…». Но стриженная барышня, оставляя маленькую Аиду, объявила: «Я еду с доктором Бадмаевым». Потом, подойдя ко мне, она шепнула: «Хотя я вас не знаю, я буду за вами ходить».

Я передала сестре несколько золотых вещей и просила ее передать последний привет родителям.

Крепость Свеаборг расположена на нескольких маленьких островах в заливе Гельсингфорса.

Причалили к острову и пошли пешком в гору. Налево, окруженный зеленью, высился белый собор, направо за гауптвахтой — одноэтажное каменное здание, куда нас повели. Принял нас молоденький офицер, окружили грязные солдаты. По узкому, вонючему коридорчику, по обе стороны были двери в крошечные грязные камеры. Меня и Эрику втолкнули в одну из них и заперли.

Двое нар, деревянный столик, высокое окно с решеткой и непролазная грязь повсюду. Эрика и я улеглись на доски, свернув пальто под голову. Эрика смеялась, уверяя, что все будет хорошо. Нельзя себе вообразить уборную, куда мы ходили в сопровождении часового: для караула и заключенных была одна и та же уборная. Пищу нам приносили из офицерского собрания: все было вкусно. Платили за обед и ужин по 10 рублей в день. Бедный Глинка-Янчевский уверяя, что он никогда так хорошо не ел, как в крепости. Еду приносил нам сторож Степан; он был неимоверно грязный, носил полотенце вокруг шеи и этим полотенцем вытирал тарелки. Он вымыл нашу ужасную камеру. Мы влезли на стол и увидели из окна двор; напротив была какая то постройка, рабочие — финны и финки — проходили по дворику.

Напротив нас была камера Мануйлова — через форточку в дверях мы увидели его. Он стал нам показывать три пальца и написал: «три дня». — «Нет, не три дня, наверно мы просидим здесь месяц», — сказала я и написала крупным шрифтом: «Месяц». Столько времени мы и просидели здесь.

Большой опасности мы подвергались при смене караула. По ночам они напивались пьяными и галдели так, что никто из нас не мог спать. Узкий коридорчик выходил прямо в караульное помещение; приходило их человек 20 или 30. Играли в карты, пили, курили, спали, но больше всего спорили между собой. Караульным начальником был офицер, а также его помощник. Эти юные офицеры боялись солдат больше нас, так как солдаты грозили покончить с ними самосудом.

Нас не запирали, так как замки от камер были потеряны. На воздух нас выводили по полчаса и позволяли гулять по гауптвахте. Прогулки эти были опасны, так как мимо гауптвахты проходила проезжая дорога; солдаты крепостного гарнизона проходили мимо, идя на пароход или с парохода. Собиралась толпа любопытных, так что нас стали выводить рано утром. Особенное внимание привлекал доктор Бадмаев в его белой чесучовой рубахе, белой шляпе и белых нитяных перчатках; главное же — он всегда заговаривал с толпой. Смотрели на нас, как на зверей в клетке, но после надоело и редко кто останавливался.

Эрика все просилась к доктору Бадмаеву и ее стали пускать к нему на целый день. Он диктовал ей разные врачебные сочинения и романы. По вечерам он надевал бледно-голубой халат, сидел в полутьме, так как лампу ставил на пол и жег какие то ароматные травы. Солдаты насмехались над ним из-за его нежного отношения к Эрике, но в конце нашего заключения к нему целый день приходили лечиться матросы и говорили, что если других отпустят, то товарища Бадмаева они не отпустят, так как он им очень помогает. Меня же Бадмаев не любил, так как я отказалась принимать его порошки и пользоваться массажем, хотя он уверял, что я буду ходить без костылей.

Но зато к бедному Глинке-Янчевскому все, начиная со сторожа Степана, относились с полным презрением, так как у него совсем не было денег. Нельзя себе вообразить, какими рисунками были вымазаны стены его камеры; голые женщины и т. д. в натуральную величину. Солдаты в начале даже не позволяли к нему входить, пока не смыли часть рисунков. Бедный старичок все время спал на голых досках, покрываясь старым пальто. Когда вечером всем давали лампы, его обносили. Я приносила ему молоко и читала вслух газеты; чая у него не было и каждый вечер он приходил со стаканом кипятка, прося уделить ему немного чая. Каждый день он обращался к нам с одним и тем же вопросом: «Ну что, сегодня мы уезжаем? — «Нет», — отвечали ему, и старичок побредет к себе в камеру с ужасными рисунками и смирно сидит весь день. Мы часто шутили, говоря, что если нас освободят, то его наверное забудут в крепости.

Офицеры приносили мне поклоны и выражали много сочувствия от себя и от разных лиц. Раз, проснувшись ночью, Эрика и я увидели у нас в камере несколько пьяных солдат из караула, пришедших с самыми худыми намерениями. Мы стали кричать о помощи; вбежали другие солдаты, которые спасли нас. Тогда я обратилась к члену Центробалта матросу Попову, которого называли министром юстиции, — он заведывал арестованными, — с просьбой назначить кого-нибудь из матросов комиссаром при нас на случай опасности от караула. Назначили матроса К.; худой, бритый, с кудрявыми волосами, он был очень сердечный человек. Водил меня три раза в собор к обедне в будний день: народу ни души; два солдата у выручки ласково встречали, водил он меня гулять в маленький садик, принадлежавший какому-то казенному зданию. У окна стоял офицер: он сразу выпрыгнул в сад, поцеловал мне руку и нарвал мне последние осенние цветы. Матрос К. помнил меня по плаванью с Их Величествами, когда он служил в охране.

Газеты были полны решениями полковых и судовых комитетов, и все приговаривали меня к смертной казни. Караул приходил от шести рот поочередно. Вначале настроение было очень возбужденное. Когда же поговорят, то смягчались, но до самого конца были такие, которые хотели покончить с нами самосудом. Но не было того одиночества, как в Петропавловской крепости.

Раз пришла самая буйная шестая рота, и во главе её ужасный рыжий солдат, Слышала, как он сказал, что в эту ночь со всеми покончат. Как мы дрожали, когда он с винтовкой пришел и сел к нам на нары и стал нагло браниться. Эрика и я угостили его папиросами; он стал разговаривать, а в конце заключения стал первый моим защитником.

С нами сидело восемь солдат, арестованные за кражи, убийства и т. д. «Наши товарищи по несчастью» — называли они себя. Огромный рябой Калинин всегда ворчал и спал; Цыганков, который жаловался на нас караулу, из за чего мы могли поплатиться жизнью, и другие. Позже я им читала слух, и мы покупали им папиросы.

Через неделю приехал Шейман, председатель областного комитета, со свитой матросов и солдат и сказал, что на другой день постарается вывести нас миноносцем в Кронштадт, приказал нам быть готовыми к 9 часам вечера. Но потом дал знать, что из за настроения толпы вывезти нас невозможно. Пришла телеграмма в Гельсингфорс от Керенского и от Чхеидзе с требованием о нашем освобождении, но приказания Керенского на собраниях в полках и на судах решили не исполнять. Матросы и солдаты рассказывали, что они ненавидят Врем. Правительство; имя Керенского они не могли равнодушно слышать. От Временного Правительства и из Центрального Совета приезжал к нам Каплан, который выражал нам сочувствие, но находил положение наше безвыходным. П. Соколов (автор приказа № 1); очень сердечный, понял весь ужас нашего положения, обратился к караулу с речью как их «старший товарищ», прося не учинять безобразий, но они продолжали играть в карты, курили, а после над ним смеялись. Приезжал Иоффе, уверяя, что принимает все «меры».

1 ... 43 44 45 46 47 48 49 50 51 ... 53 ВПЕРЕД
Перейти на страницу:
Комментариев (0)
название