Партийная разведка

А 2 июля 1990 года открылся XXVIII съезд партии, на котором Ельцин потребовал «изменить название КПСС и звать не в заоблачные коммунистические дали, а каждодневно защищать делом интересы каждого человека», и… вышел из партии. Ельцин начал свою игру. На этом же сьезде разошлись навсегда в противоположные стороны Горбачёв и Лигачёв. Горбачёв остался генсеком, но практически бросил КПСС.

На съезде народных депутатов СССР, став президентам, Горбачёв и страну бросил на произвол судьбы. На президентском совете, — как рассказывали, — он услышал, что «народ устал от экспериментов, шатаний и болдавни. Слово «перестройка» у большинства вызывает аллергикю, ибо стало издевательством над здравым смыслом».

Горбачёв багровел. Не дав высказаться всем, президент прервал заседание и больше не спешил его собирать.

— Какую чушь они несли! — нервно ходя по кабинету, кипел Горбачёв. — И это люди, которым я доверял, вытащил их, чёрт знает откуда. От Валентина Распутина я правда, другого и не ожидал. Но остальные?!

Даже своему помощнику по международным вопросам Анатолию Сергеевичу Черняеву растерянный Меченый Миша перестал доверять важные документы:

— У него в семье пятый пункт не в порядке. Секретная информация может далёко «убежать».

Горбачёв, наконец-то, понял, что «Иудейская партия внутри КПСС» его обвела вокруг пальца и сдаёт Западу. Да не его одного, а вместе с ним всю Россию. У Горбачёва состоялась беседа с А.Н. Яковлевым, в ходе которой Миша «хитро» предложил Александру Николаевичу «забрать из партии леводемократическое крыло и включить его в движение за демократические реформы, которое трансформировать в новую самостоятельную партию». Но Яковлев уже не хотел «крыла», он хотел всю партию.

Миша с Раечкой теперь усиленно заколачивали деньгу на черный день. Откладывали миллионы за Мишины и её книги, широко изданные на Западе, выстраивали «Горбачев-фонд». Готовились к капитализму.

3. МЫ СНОВА ПОДНИМАЕМ ЧЕРНО-ЗЛАТО-БЕЛЫЕ СТЯГИ «СОЮЗА РУССКОГО НАРОДА»

А мы уже больше не верили ни Мише, ни даже его болеё умной советчице Раечке, мы решили отделяться и искать другого лидера для страны. Грешен, но признаюсь, мы тогда очень глядели на напористого Ельцина. Но что мы знали про него? Практически лишь то, что его притащил в Москву «наш» Лигачёв. Да, и опять виноват Лигачёв. Но наш «тюфяк» «Егорушка» гнилое нутро амбициозного и, в сущности, идеологически совершенно беспринципного конъюнктурщика не рассмотрел. А мы-то своему Егорушке — ах, такому русскому! — «тюфяку» тогда всё ещё верили. И когда мы вслух публично заголили о «разводе» с Горбачёвым, мы, горько покаюсь, не сбрасывали со счётов Ельцина. Мы никогда не брали его себе на знамя, но мы не считали тогда его «жидовствующим». Да я и сейчас убеждён, что он тогда таким (ещё?) не был.

Горбачёв и его идеолог Яковлев неоднократно выдавались, что, мол, загнивание у нас произошло из-за одпартийной системы. Что ж! Мы были согласны на разение КПСС на две её реально составлявшие и реально противодействовавшие силы — на «Иудейскую партию» главе с передовыми либералами членами Политбюро Яковлевым и Шеварднадзе и на «Русскую партию» во главе с не продавшимися, хотя и не очень последовательными державниками, членами Политбюро Лигачёвым, Рыжвым, Крючковым и Язовым.

— Давайте разделим партийное золото (хоть то, что ещё не разворовано!), разделим партийные здания, оргапечати, другое партийное имущество. И будем соревоваться в открытой политической борьбе, за кого проголосуёт народ. Мы готовы предоставить, как базовую, уже имеющуюся широко разветвлённую сеть «Русских клубов» по всей стране.

Так говорили мы и были уверены, что офицерский состав ГБ и нашей армии почти поголовно вступит не в партию развала страны и предательства в Восточной Европе — Восточную Европу Э. А. Шеварднадзе своими руками сдал (продал?) Западу, а в «Русскую партию» дёр;авников, государственников, твёрдых почвенников и патриотов. И мы начали делать шаги к этому акту.

В апреле 1989-го я отчаянно «просвещал» советские компетентные» органы. В своей лекции «О фарисействе саддукействе» — в битком набитом зале здания внешней разведки в Ясеневе, под жгучими «проникающими» лучами телекамер (освещённость зашкаливала за выносимые человеком пределы! «допрашивающая техника»») транслировавших актуальную лекцию на центральный аппарат, — я рубил почти прямым текстом прямо в глаза тяжелейшую правду-матку.

Генералы меня предупредили: «Учитывая брожение в умах, заплеснувшееся даже в нашу патриотическую лубянковскую цитадель, не стесняйся. Заостряй! Лишнеё сболтнёшь, подложим подушечки, спустим на тормозах, осторожно поправим. Главное, всколыхнуть умы». И я старался говорить как можно прозрачнее. А что не смог сказать перед телекамерами в зале, без обиняков договорил, расставив точки над «и», тут же в кулуарах. Рисковал ли я? Конечно, очень. Ведь говорил не где-то в безответственном общественном месте — тогда при «гласности» на бесчисленных собраниях и митингах друг друга и «демократы-иудеи» и «черносотенцы — мы русские» громили открыто, абсолютно не стесняясь в выражениях! — а для самой Лубянки. И хотя в последовательно патриотическую позицию председателя КГБ Владимира Александровича Крючкова я верил, но от его первого зама кручёного «Бобка» всего можно было ожидать.

Чтобы понять всю глубину «особой деятельности» Бобкова, процитирую недавнее признание социолога Леонтия Вызова, наблюдавшего работу детища Бобкова и преемника «Пятки» Управления «ЗК (Защита Конституции)» как раз в то время: «Мне как аналитику в 1989 год) приходилось сталкиваться с управлением КГБ по защите конституционного строя, которое занималось национальными движениями, я поражался некомпетентностью и удивительной эйфорией, в которой они пребывали в ситуации, когда всё валилось. Им казалось, что всё идёт как до, — «народные фронты», всюду «наши» (в смысле «комитетовские») люди, все Гамсахурдии и Ландсбергиа, «все нами контролируется, мы отстраняем от власти КПСС, заменяя её послушными нам народными фронтамеи» («Литературная газета», 2004, № 40). Какой же был цинизм — «мы отстраняем от власти КПСС» (?), который даже не скрывался! Чекисты работали против своей партии, против советской власти и ещё гордились тем, что «всё контролируется». Вот насколько далёко тогда предательство зашло. Вот где был удар в спину!

«Бобка» я недавно видел в переполненном зале на вечере Юрия Бондарева в ЦДЛ. Хлопал безумно Бондарёву! Ходит и на другие вечера старых патриотов. Что это, раскаяиние? Или привычка, меняя шкуру, следить для кого-то? Для того же Гусинского? Не знаю, чему верить! Во всяком случае — сомнительное донышко «Бобка» всегда проглядывало. У меня нет документальных оснований обвить Бокова в предательстве. Но крах Советского Союза, во многом организованный американскими спецслужбами, жёстокое «русское поражение в холодной войне», торжество прозападных «диссидентов» и сионистов, с которми самому служебному положению Бобков и именно Пятое управление обязаны были бороться, свидетельвует, по крайней мере, о преступной халатности в исполнении своих прямых обязанностей. Бобков написал две книжки мемуаров.

Но обе книжки серые, тошнотворно пресные и жалите в своей скукоте. Ну, не умеешь сам писать — попроси литраба. Кто ближе? Выверни «журналюге» свою душу! Пойди на принародное покаяние, раз такая возможность предоставилась. Облегчи душу — не юли, а кайся, кайся, кайся. Но в обеих книжках Бобков вертится, как уж на сковородке. На краю могилы стоит, а духу покаяться не хватает.

А ведь исторические примеры есть: А.В. Герасимов руководитель Петербургского охранного отделения, как на духу, в своей книжке «На лезвии с террористами» всё рассказал. Да и директор Департамента полиции А.А. Лопухин не молчал, многое рассказал. Очисти совесть, Филипп Денисович, хоть ради сына Серёжи! Хотя боюсь, что очищать её тебе не в чем — увы, ты не был достаточно образован и эрудирован, чтобы сидеть на остром идеологическом участке. Тебе любые «бовины» и «арбатовы», «аксёновы-гинзбурги» и «рыбаковы-ароновы» могли играючи мозги запудрить. Андропов-Файнштейн не на того опёрся — слишком дрожал за своё место, боялся до последних своих дней (история с грязной провокацией против С. Н. Семанова этому подтверждение), что поставив он на руководящую ключевую должность умного, образованного, а тот — подсидит.