Атаман Платов

На исходе дня 16 июня, «спаливши мост», атаман с полками своего корпуса последовал на Щучин и далее по предписанному маршруту. Шли долго, почти всю ночь. Лишь перед рассветом остановились, чтобы немного отдохнуть, накормить и напоить лошадей. Потом снова двинулись в путь. Вскоре зарядил дождь, промочивший всех до нитки. На ночлег остановились в Мильковщизне. В 11 часов вечера по Виленскому тракту со стороны Лиды в село влетела почтовая тройка военного ведомства, впряженная в коляску. Из нее вышел и представился генералу Платову изящный молодой офицер:

— Ваше высокопревосходительство, флигель-адъютант его величества князь Волконский…

— Как же, помню, ваше сиятельство, по тильзитским встречам помню. Сергей Григорьевич, кажется? — сказал Платов и протянул князю руку.

— Правильно, Матвей Иванович… Вот прибыл к вам с пакетом от государя.

Платов принял пакет, распечатал его, развернул вчетверо сложенный лист бумаги. Читал медленно, повторяя шепотом каждое слово. Потом поднял голову и, желая удовлетворить вполне возможный интерес князя, сказал:

— Его величество повелеть соизволил, чтобы тянулся я с моим корпусом на соединение с 1-й армией военного министра, взяв путь на Новогрудок и Вилейку. Что ж, буду трудиться, чтобы исполнить в точности волю государя моего…

Платов немного помолчал, обдумывая что-то, потом продолжил:

— Ну а теперь, князь, расскажите, как удалось вам пробраться к нам на почтовой тройке?

— Удалось, Матвей Иванович. От Вильны до Лиды проселками ехал, а далее — почтовым трактом на Гродно. Вот и нашел вас. Поблизости от Свенцян встретил корпус графа Павла Андреевича Шувалова, но потом уже наших войск нигде не видел.

Атаман пригласил гостя к себе в палатку, приказал подать ему ужин и накормить его «верного слугу Василия», сопровождавшего князя по трудным дорогам войны еще со времен Прейсиш-Эйлау.

На рассвете корпус продолжил движение. В селе Ишельны Волконский простился с Платовым. Быстрая тройка князя скрылась за пеленой обложного дождя. Казаки же остались здесь на ночлег.

В тот же день, 17 июня, и П. И. Багратион получил через флигель-адъютанта А. X. Бенкендорфа повеление Александра I двинуться на соединение с 1-й армией тем же путем через Новогрудок и Вилейку, «действуя таким образом в правый фланг неприятеля». Но как действовать против противника, силы которого в несколько раз больше? Нельзя сказать, что царь вообще не думал об этом. В крайнем случае князю разрешалось отводить свои войска на Минск и Борисов.

К 19 июня 1-я армия М. Б. Барклая де Толли сосредоточилась в Свенцянах; П. И. Багратион вывел свои войска к Слониму, а корпус М. И. Платова остановился на ночлег в Лиде. Клином между двумя русскими армиями врезались мощные группировки под командованием самого Наполеона и его приемного сына Евгения Богарне. Брат же императора Жером, занявший Гродно на следующий день после ухода казаков, все еще оставался на месте.

Прошла всего неделя со дня переправы через Неман, но противник уже испытывал серьезные трудности. Обозы отстали. «Авангард еще кормился, а остальная часть армии умирала от голода, — вспоминал позднее Арман Коленкур. — В результате перенапряжения, лишений и очень холодных дождей по ночам погибло 10 тысяч лошадей». Солдаты роптали, требуя отдыха. Учитывая это, Наполеон решил приостановить изнурительную погоню за М. Б. Барклаем де Толли и ограничиться задачей окружения и уничтожения 2-й русской армии. С этой целью он направил сильнейший корпус маршала Л. Даву, насчитывающий 72 тысячи человек, через Ольшаны и Вишнев на Минск, чтобы отрезать П. И. Багратиону путь на соединение с военным министром.

M. Б. Барклай де Толли отказался от генерального сражения и 21 июня начал отводить свои войска к Дрисскому лагерю, который при подавляющем превосходстве сил противника мог оказаться «мышеловкой» для русской армии. Возможность соединения, таким образом, стала проблематичной и отодвинулась на неопределенное время.

М. И. Платов, получив директиву императора следовать на соединение с 1-й армией, ускорил темпы движения. П. И. Багратион выразил беспокойство, что он идет «слишком скоро» и посоветовал ему сбавить ход и «поравняться» с ним. При этом князь в отношении своем от 19 июня резонно заметил: «Чем левее от Немана вы будете держаться и отдаляться от меня вперед, тем труднее будет сделать вам подкрепление и ваше отступление ко мне сделается затруднительнее, ежели по несчастью искать оного вы принуждены будете». Тем не менее атаман шел вперед, имея ближайшей целью местечко Вишнев.

21 июня М. И. Платов получил повеление Александра I «соображать движения свои по направлению Второй армии». Это дало П. И. Багратиону основание уже не советовать атаману, как раньше, «поравняться» с ним, а предложить ему «к непременному исполнению» «вперед не следовать», а остановиться в Вишневе и держаться «сколько возможность позволит». В случае же неудачи князь рекомендовал отступить на Николаев, где намечал на следующий день переправиться через Неман, чтобы вместе пробиваться на соединение с войсками М. Б. Барклая де Толли. Однако команда казаков, отправленная по направлению движения корпуса, обнаружила в Вишневе скопление неприятельской кавалерии, пехоты и артиллерии. Как оказалось, это был авангард маршала Даву под командованием генерала Пажоля. В наступивших уже сумерках произошла довольно жаркая схватка, которая продолжилась и на следующий день. Только убитыми противник потерял около 100 человек. В плен попали один офицер и 20 рядовых.

Это была первая победа в полосе отступления 2-й армии, пусть небольшая, но победа. В ответ на сообщение о ней П. И. Багратион писал атаману: «Весьма порадован я успехами ваших партий; но еще более буду радоваться, если ваше высокопревосходительство удержите их до соединения моего с вами в должном респекте», то есть на почтительном расстоянии.

Рапорт о победе казаков возбудил необычайный прилив энергии у П. И. Багратиона. Обоснованно полагая, что Даву со своим корпусом спешит к Минску, где думает перехватить 2-ю армию, князь решил «неожиданно с 50-ю тысячами храбрых воинов» прийти к М. И. Платову, ударить в тыл противнику, разбить его и, воспользовавшись этим, соединиться с основными силами М. Б. Барклая де Толли. «А по таковым выгодным для нас обстоятельствам и того более нужно, — убеждал он атамана, — чтобы ваше высокопревосходительство подождали меня».

Неопределенность повелений Александра I была причиной того, что М. И. Платов хотя как-то и «соображал движения свои по направлению 2-й армии», однако чувствовал себя в сложившейся системе военной субординации вполне самостоятельным. П. И. Багратион мог ему что-то советовать и даже предлагать «к непременному исполнению», атаман же действовал по собственному усмотрению, сообразуясь более с обстоятельствами, чем с идеями князя. И на этот раз, «отразив наступление неприятеля с поражением его» у Вишнева, он решил пробиваться на селение Бакшты, там переправиться на левый берег Березины и идти на Воложин, чтобы встретиться с отрядом генерал-майора И. С. Дорохова, также отрезанного от М. Б. Барклая де Толли.

Уже на марше М. И. Платов получил высочайшее повеление примкнуть к П. И. Багратиону, что заставило его повернуть назад. Это был первый конкретный приказ царя за все десять дней войны, и выполнил его предводитель казаков с видимым удовольствием, «охотно», как сообщил о том командующему 2-й армией.

В течение всего дня 23 июня М. И. Платов стоял с корпусом в Бакштах, ожидая подхода П. И. Багратиона. Но тот долго не мог переправиться с армией, артиллерией и громоздким обозом на правый берег Немана у Николаева. И все-таки переправился, правда, потеряв на постройку моста почти два дня. Возбуждение от победы старого соратника у Вишнева у него прошло. Поразмыслив над возможными последствиями сражения с превосходящими силами маршала Даву и идущего по пятам Жерома Бонапарта, полководец пришел к разумному заключению, что даже в случае победы или хотя бы прорыва неизбежные большие потери сведут на нет успех его соединения с 1-й армией. А в случае неудачи вообще может произойти катастрофа. «По сим уважительным причинам» и решил князь Петр «отступить на Несвиж, и если нельзя будет на Минск, тогда на Бобруйск, Борисов и далее кругом» на встречу с воинами М. Б. Барклая де Толли. «Прискорбно таковое предложение, — писал он атаману, — но оно столько же необходимо; и потому, решившись на сие, я собираю войска опять на левую сторону Немана и потом пойду на отступление, ожидая вслед за собою и вашего высокопревосходительства, но не прежде ночи против 25-го числа».