Я, Роми Шнайдер. Дневник

В 1973 и 1974 годах следуют пять фильмов за десять месяцев: «Поезд», «Любовь под дождём», «Взбесившийся барашек», «Адское трио», «Главное — любить». В 1973-м Роми и Харри Мейен решают расстаться. Харри хочет жить в Гамбурге, а Роми с Давидом — в Париже. 6 июня они заключают договор о разделе имущества. Харри настаивает на половине состояния и получает 1,4 миллиона марок. Роми обставляет квартиру, потом — дом в Париже. Её личная жизнь разрушена, но профессионально она на вершине своего успеха. В эти годы она работает с видными режиссёрами: Клодом Соте, Висконти, Жулавским. Её партнёры по фильмам — Мишель Пикколи, Ален Делон, Ричард Бартон, Ив Монтан, Жан-Луи Трентиньян, Род Стайгер. В конце 1974-го она снимается в «Невинных с грязными руками». Как обычно, к концу работы фильм ей очень по сердцу. Так с каждым фильмом, который для неё что-то значит, ей кажется: вот дело всей её жизни. Потому что работа во время съёмок означает для неё — жизнь. Остальное для неё просто исчезает. По прошествии семи лет брак уже не может быть привлекателен только за счёт терпимости и понимания.

В эти годы Роми слишком напряжённо работает, чтобы делать записи и вообще размышлять о самой себе. Записки режиссёрам, рабочие заметки, короткие интервью — единственные тексты этого времени. Беглые, торопливые, эти тексты в то же время запечатлели её полную погружённость в работу.

Январь 1970 года

Я с утра до вечера живу спокойной жизнью с моим мужем и моим сыном. Живу как все люди. Встречаюсь с друзьями, смотрю кино, много фильмов, хожу в театр. Всё это заполняет дни, недели, очень просто. Я стараюсь делать меньше ненужных вещей, ведь можно всё время разбазарить на бесполезные мелочи. Когда ты замужем, имеешь мужа и ребёнка, всё приобретает другое измерение.

Январь 1970 года

«Кто?»

Лёгкость не доставляет и не доставляла мне удовольствия. Я всегда сопротивлялась обстоятельствам. Так я поступила, когда покинула свою страну, и так же поступила, когда вышла на сцену.

17 мая 1970 года

Я полагаю, что, работая с крупными мыслящими режиссёрами, я обучаюсь у них очень многому — причём не только в области театра и кино.

Что, собственно, люди хотят от меня. Я актриса. Ничего более.

Во Франции требования выше. Хороший фильм здесь знают и ценят.

И то, что я делаю, в Германии мне ещё припомнят. По-моему, это отвратительно.

Лето 1970 года

Чуть только начались съёмки «Калиффы» — и сразу я в любовной сцене нагишом. Спрашиваю себя: может, это такой трюк итальянских режиссёров, чтобы с самого начала привести своих актрис в замешательство?

Мне интересно играть человека, совсем другого, чем я. Бевилаква, автор сценария, не имел ни малейшего представления о кино. Мы ни в чём не уверены, даже Уго Тоньяцци. Как профессиональная актриса, я не ручаюсь...

2 августа 1970 года

Играть в театре — вот что мне больше всего хотелось бы делать в Германии, но мы не находим пьесы.

Сентябрь 1970 года

Время моего расцвета уже позади, это я говорю без иронии, поскольку действительно полагаю, что киноактриса достигает своего пика в 25 лет. Через пару лет мне будет «под 35», и я уже знаю, что произойдёт. Вот тогда я пойду на сцену. Вероятно, тогда я и стану настоящей актрисой.

Осень 1970 года

Я не хотела думать об этой сцене в «Максе и жестянщиках». Мы с Клодом об этом никогда не говорили. Накануне съёмки, ночью, я переписала внутренний монолог Лили, когда Макс её разоблачает, а утром показала мой текст Клоду. Он вытащил из кармана листок бумаги и сказал:

— Странно, у меня была та же идея.

5 мая 1971 года

Я озвучиваю все мои фильмы сама. «Макс и жестянщики» — тоже; фильм выходит здесь в прокат через несколько недель — под названием «Девушка и комиссар». На английский я тоже дублирую свою роль сама.

С театром я всё никак не решусь. Роли мне уже предлагали Грюндгенс, Кортнер: Лулу, фрёкен Жюли, Виолу; Нольте хотел делать со мной Святую Иоанну, но я боюсь... С кино может быть покончено — хоть сегодня, хоть завтра. Я хочу сниматься, пока могу. Театр, может быть, позже.

В немецком кино я работала бы с Шлёндорфом, возможно. Других молодых я считаю монтажёрами — слишком много статики, глубокомыслия, философии, причём непрофессионально сделанных.

21 мая 1971 года

Нет, я ничего не имею против немцев. Если мне предложат хороший сценарий, я буду сниматься в Германии. С моей стороны вообще нет никакого отторжения. Если я что-то буду делать, то сделаю это с моим мужем. Планы есть, но ничего конкретного.

Соте, правда, холерический тип, но он не затягивает актёров в смирительную рубашку.

Лучше всего я чувствую себя, когда снимаюсь. Моё нездоровье становится заметнее, как только заканчиваются съёмки. В перерывах. Моё низкое давление сразу даёт себя знать.

Нольте хотел ставить со мной в Гамбурге «Святую Иоанну». И в Лондоне я должна была играть в новой постановке «Анны Карениной». Но в Лондоне или в Париже я была бы обязана тогда быть целый год, и тогда пострадала бы моя семейная жизнь.

Но вероятнее всего сначала — съёмки в фильме «Убийство Троцкого» у режиссера Джозефа Лоузи. Во Франции я могу играть роли, каких мне в других странах не предлагают. Например, в нужный момент перепал мне «Бассейн». Так нужна удача!

28 мая 1971 года

Знаете ли, я стала настолько неуверенной, что за каждым интервью с немецкими журналистами вижу подвох, ловушку.

Видели ли вы уже «Смерть в Венеции» Висконти? Это восхитительный фильм, ни в коем случае не пропустите. С каким почтением Висконти относится к Томасу Манну — это грандиозно!

После просмотра в Риме я сразу же перечитала рассказ. В фильме он постигнут во всей его поэтической и человеческой силе и красоте.

5 июня 1971 года

Я обзавелась новой причёской, потому что три года уже ходила с одной и той же. Мне это уже надоело. Конечно, я была ужасно расстроена, когда остригла волосы, даже плакала. Но моему мужу нравится — и теперь я тоже нахожу, что получилось красиво.

У меня — своего рода боязнь открытого пространства. Да, это так, поэтому я, собственно, ошиблась в выборе профессии. Во всяком случае, если это прибавить ко всему прочему. Но я люблю свою профессию, она — моя большая страсть. Хотя многих людей я просто не могу выносить, тех, кто похлопывает меня по плечу или пристаёт с расспросами.

Такой персонаж, как в «Девушке и комиссаре», от меня самой чрезвычайно далёк. Этим моя героиня меня и привлекла: попробовать «пожить» в совсем другой среде.

Критики уже поняли перемены во мне, а вот насчёт публики я сомневаюсь.

Конечно, я немка, у меня немецкий паспорт. Хотя национальность вообще не имеет значения. Можно было бы и все границы отменить. Я буду играть только с моим мужем. Первую пьесу здесь, конечно же, я хотела бы сделать именно с ним. Только первую, а дальше — дальше будет видно...

Если я хочу что-то запретить Давиду, он меня передразнивает, и мне остаётся только смеяться над ним.

Прежде чем Харри протестует, я быстренько говорю:

— Я так рада, что иногда меня тут нет!

6 июня 1971 года

Вот было бы прекрасно, если бы не нужно было быть такой недоверчивой, но выходит всё наоборот. То, что я говорю, вечно цитируется неправильно. Может быть, мне следовало бы вообще закрыть рот, так было бы лучше всего. Иногда журналисты производят на меня такое впечатление, что они запрятали где-то двадцать револьверов и только того и ждут, как бы меня расчихвостить в своих газетах. Но я не могу играть в частной жизни, мне этого довольно и перед камерой, а в жизни я себя не контролирую.