Моя война, Чеченский дневник окопного генерала

Своих подчиненных он держит в ежовых рукавицах. За малейший проступок следует жестокое наказание. Накануне нападения на Дагестан, например, за ослушание были казнены два наемника-таджика. Как всегда, момент казни опять же засняли видеокамерой.

Деньги у Хаттаба водятся, и немалые. Не секрет, что и Дудаев, и Яндарбиев, и Масхадов пользовались его финансовыми услугами еще во время первой чеченской войны. Помимо солидной валютной подпитки из Саудовской Аравии, Пакистана, Турции, Хаттаб и его "соратники" активно зарабатывали деньги похищениями людей, производством и реализацией наркотиков. Его заводы по производству опия и переработке героина, как и братьев Басаевых, были расположены в Веденском районе, в пионерском лагере "Зорька" под Шали и других местах.

Хаттаб очень религиозен. Правда, это не мешает ему заниматься запрещенной исламом торговлей наркотиками. Чечню он считает "землей Аллаха". Готов, по его словам, с удовольствием вырезать всех русских на Кавказе. И одновременно крайне нетерпим к последователям традиционного ислама (суннитам и особенно - шиитам). После кровавого сражения в Гудермесе между масхадовцами и ваххабитами, которых поддержал Черный араб, Ваха Арсанов (вице-президент Чечни) предложил Однорукому Ахмеду уехать домой, в Иорданию. Известный террорист ответил отказом. В Чечне у него авторитет, влияние, деньги. А что в Иордании? Кроме родины - ничего. Сейчас там скучно - нет войны.

Под свое кровавое ремесло Хаттаб подводит идейную базу. В его распоряжении был так называемый исламский институт Кавказа, который на деле являлся филиалом международной экстремистской организации "Братья-мусульмане". В институте "работали" 40 пре-подавателей - афганцы и арабы. 160 слушателей по утрам изучали арабский язык, догматы ваххабизма, а после обеда оттачивали мастерство терроризма. Лучшие юные богословы-экстремисты из институтского лагеря "Саид ибн Абу Вакас" отправлялись шлифовать знания дальше - в спецлагеря Пакистана и Турции.

Учебные центры Хаттаба, превратившись в конце 90-х в базу подготовки международных террористов, занимали особое место в планах мировых экстремистских организаций. Вместе с юношами из Средней Азии, Поволжья, Северного Кавказа в них обучались молодые люди из Саудовской Аравии, Иордании, Китая, Египта, Пакистана, Малайзии, других стран.

Основная база Хаттаба располагалась у селения Сержень-Юрт, на территории бывших пионерских лагерей, на левом берегу реки Хулхулау. Семь учебных лагерей носили имена пакистанцев-инструкторов. В Центральном, которым руководил непосредственно Хаттаб, обучались около ста иностранных наемников и несколько особо отличившихся чеченцев. "Абуджафар-лагерь" делал упор на обучении методам ведения партизанской войны, "Якуб-лагерь" специализировался на освоении тяжелого вооружения. В "Абубакар-лагере" растили асов-диверсантов. "Давгат-лагерь" готовил кадры идеологов, пропагандистов. Одновременно в семи лагерях обучалось около двух тысяч человек.

Учебные группы комплектовались по пять человек, пятерками они потом и воевали. В программу обучения входили ежедневные стрельбы, а также рукопашный бой, минно-подрывное дело, ориентирование на местности, выживание в экстремальных условиях... Особое внимание уделялось отработке вопросов взаимодействия, организации связи, захвату важных городских объектов и, конечно же, заложников.

Кроме того, под опекой Хаттаба находилось медресе в селе Харачой, где обучались террористы.

Во имя укрепления "дружбы между двумя народами" женился он на даргинке из села Карамахи и чеченке из Веденского района. Перед вторжением в Дагестан его часто видели на джипе "Тойота" с символикой миссии ОБСЕ. Черный араб любил также показывать заезжим журналистам свое удостоверение корреспондента одной из арабских газет.

В конце июля 1999 года в большинстве диверсионных лагерей Хаттаба состоялся выпуск молодых специалистов. А в августе "защищать диплом" их отправили в Ботлихский район. "Прикаспийскую республику" он давно объявил очередным фронтом борьбы с неверными. Но здесь Хаттаба ждал провал. Не мог похвастаться Черный араб победами и позже - во второй чеченской кампании. Особенно в горных районах. Отборные силы Хаттаба, состоявшие в основном из наемников, понесли значительные потери в ходе контртеррористической операции. Похоже, карьера наемника No 1 на Северном Кавказе движется к закату. В последнее время его действия вносят все больший раскол в ряды боевиков. Многие полевые командиры свои военные неудачи напрямую связывают с присутствием чужаков-наемников, для которых Хаттаб служил своеобразной "крышей". Большинство дагестанцев отшатнулось от "непримиримых" именно из-за нелюбви к чужеземцам. Предпочло "своих" федералов. Но Хаттаба это обстоятельство, похоже, мало смущает: он надеется на свою постоянную спутницу - удачу. Между тем, случись завтра новый зигзаг в истории "мятежной" республики, Однорукого Ахмеда чеченцы выдадут одним из первых. И это будет логичный конец бандита-наемника.

* ГЛАВА 7. СНОВА В ПОХОД

КАДАРСКАЯ ЗОНА

Кадарской зоной стали называть территорию двух населенных пунктов Буйнакского района Дагестана - Карамахи и Чабанмахи, которые образовали самопровозглашенную "независимую исламскую республику", живущую по законам шариата. На всех ведущих к ним дорогах стояли шлагбаумы, посты местных боевиков и щиты зеленого цвета с предупреждающей надписью: "Стой! Здесь действуют законы шариата!"

Федеральные и республиканские законы тут отменили еще несколько лет назад. Главу администрации и начальника милиции в селе Карамахи ваххабиты расстреляли без суда и следствия (полный беспредел!)... Всех сельчан, не желавших принимать ваххабизм в качестве вероисповедания и образа жизни, просто изгнали из домов, лишив крова и имущества.

Бацилла исламского экстремизма, занесенная извне, постепенно заразила и жителей других окрестных сел. Правда, далеко не всех. Мулла соседнего Кадара (откуда, собственно, и название "Кадарская зона"), побывав на богослужении в Карамахи, призвал своих односельчан не общаться с ваххабитами.

- Они не мусульмане - они враги ислама!..

В итоге лишь единицы жителей Кадара и небольшого селения Ванашимахи приняли ваххабизм. Однако и без учета "примкнувших" исламские сектанты представляли собой серьезную силу. Свои возможности и истинные намерения они продемонстрировали еще весной 1998 года, когда под предводительством одного из своих лидеров, Надира Хачилаева, хорошо организованным большим отрядом приехали в Махачкалу (до которой всего час езды), захватили и разграбили здание Госсовета, выдвинув ряд политических условий.

Сложилось критическое положение: органы правопорядка проявляли нерешительность и без приказа "сверху" не собирались давать жесткого отпора. Видя это, лидеры Общественного движения Дагестана собрали отряды народного ополчения для защиты конституционного строя в республике. Ополченцев (противников ваххабизма) поддержало местное духовенство. Фактически в республике сформировалось нечто вроде народного фронта против исламских "ультра": люди готовы были раз и навсегда покончить с рядившимися в религиозные одежды бандитами.

Федеральный центр в лице тогдашнего министра внутренних дел Сергея Степашина рассматривал сложившуюся ситуацию как угрозу масштабной гражданской войны. Во избежание кровопролития отказались от силовых мер и начали переговоры. В результате бандитов отпустили с миром из Махачкалы. В Карамахи и Чабанмахи их встречали как победителей. Фактически беспорядки и вандализм, учиненные ими в столице Дагестана, попытка изменения конституционного строя республики остались безнаказанными. Мало того, федеральная власть никак не прореагировала на обращение духовенства Дагестана о запрещении ваххабизма (имамы и муллы требовали поставить экстремистское сектантство вне закона).

В довершение всего - неожиданный "визит доброй воли" С. Степашина в Карамахи и Чабанмахи, да еще с двумя самолетами гуманитарной помощи, хотя уровень жизни здесь был выше, чем в других дагестанских районах. Политическая линия Центра была неоднозначно воспринята в республике. Ваххабиты расценили это прежде всего как слабость Москвы, антиваххабитски настроенные дагестанцы - как политическую профанацию, а криминальные структуры - как сигнал к вседозволенности.