Жизнь и деятельность Бальтазара Коссы

— Всё в порядке? — спросил он.

— Да, — ответил священник. — Тебя ждут в крепости.

Конечно, читатели уже догадались, что «конюх» этот был переодетый папа Иоанн XXIII, а священник — его верный телохранитель Гуиндаччо Буонакорсо.

Чтобы ослабить нажим со стороны «анархически настроенных» членов собора и императора Сигизмунда, Косса решил бежать из Констанца — этого «осиного гнезда». В этом ему должен был помочь Фридрих Австрийский, конечно не бескорыстно.

— Я почти свободен, Гуиндаччо, — произнёс Косса. — И буду совсем свободен, как только укроюсь в крепости у Фридриха. Мне надо спешить…

— Ах, святой отец, святой отец! — захныкал растолстевший гигант. — Я уже не тот, что раньше… У меня нет сил следовать за тобой…

— Не надо. Отправляйся в Констанц и скажи Фридриху, что ты встретил меня в назначенном месте. Но пусть он не прекращает турнира, пока я не пришлю гонца из крепости с известием, что я доехал.

Подхлестнув лошадь, он поскакал по дороге на запад. Косса приехал в Шафхаузен, расположился в главной крепости города, и, уверенный в неприступности своего убежища (крепость окружала стена толщиной в пять метров), отправил письмо императору Сигизмунду.

«Император Сигизмунд! Я снова свободен и независим от Вас, примкнувшего к моим злейшим врагам. Я чувствую себя здесь прекрасно. Но, несмотря на всё, я не отказываюсь от своего обещания отречься от престола. Я сделаю это ради установления мира в церкви. Но я сам решу, когда мне это сделать» [51, 67].

«Это был новый хитрый ход Иоанна XXIII, — говорит историк католической церкви Мурре. — Иоанн XXIII ожидал, что его бегство приведет к роспуску собора».

В праздничном Констанце никто не подозревал о случившемся. Весь день продолжались состязания в фехтовании к удовольствию народа, жаждавшего зрелищ. Герцог Фридрих руководил турниром. И только вечером, когда из Шафхаузена было получено известие, что папа в безопасности, он объявил, что праздник закончен. Он посадил Гуиндаччо, который не мог больше держаться на муле от усталости, в экипаж, а сам галопом поскакал в Шафхаузен для встречи с папой [13].

О бегстве папы Констанц узнал на следующий день. Тревога и волнение овладели участниками собора.

— О-о!… Какой же это собор, если его не признает глава церкви! — вопили кардиналы, сторонники папы Иоанна XXIII. — Раз глава церкви ушел, собор надо распустить.

Кардиналы поддерживали папу, так как видели, что представители духовенства, собравшиеся из всех уголков Европы, подавляют их. Они составляют большинство и принимают решения, не считаясь с мнением кардиналов.

Поддерживали Иоанна XXIII не только кардиналы. Его сторонниками оказались и некоторые светские владыки. Кроме герцога Фридриха, его союзниками готовы были стать и другие правители (из за ненависти к Сигизмунду): герцог Нассауский (один из семи курфюрстов, выбиравших императора) и маркграф Бернар Баденский. Большая часть членов собора, те, кто принимал решения, были разочарованы: их старания пропали даром. Правда, они осудили поступок папы, но что делать дальше — не знали.

Но нашлись, однако, люди, возмущённые поведением папы, которые сумели продолжить работу собора. В страстную пятницу 29 марта представители Германии, Франции и Англии, собравшись, приняли следующее решение:

«Наш собор, представляющий воинствующую церковь, осенён именем святого духа и является законной силой. Он черпает свою силу непосредственно от бога. И каждый, будь то даже сам папа, обязан подчиняться его решениям, направленным к прекращению раскола и реформе церкви».

Это заявление корифеев церкви, участников собора, принятое без сбежавшего председателя — папы и кардиналов, защищавших его, служило как бы оправданием их дальнейших действий. Между строк сквозили волнение, некоторая неуверенность. Тем более что кардиналы, сторонники Коссы, старательно сеяли смуту. Они открыто вступились за своего главу. Они говорили, что политическая власть в Констанце своим враждебным отношением к верховному главе церкви вынудила папу к бегству, что у него не было другого выхода. Ими были написаны и расклеены на стенах домов листовки с призывом к тем, кто поддерживает папу Иоанна XXIII, отправиться в Шафхаузен и там продолжить работу собора.

«Покиньте Констанц, — писали они, — отправляйтесь в Шафхаузен. Анафема тому, кто не сделает этого». И чтобы подать пример, первыми отбыли в Шафхаузен [87].

Бегство папы, вызвавшее такое волнение среди членов собора, на императора Сигизмунда не произвело никакого впечатления. Он возглавил воинственно настроенных против папы теологов, сумел рассеять пессимистические настроения и предотвратить роспуск собора. На следующий же день после неожиданного бегства Иоанна XXIII Сигизмунд в сопровождении группы всадников проехал по улицам Констанца, взывая к народу:

— Успокойтесь, всё будет хорошо. Я заставлю папу вернуться в Констанц, а тех, кто помог ему, накажу по заслугам.

Собор был спасён от верного распада. Некоторые из членов собора готовы были расправиться с кардиналами, сторонниками папы. Но большинство иерархов церкви, настроенных более миролюбиво, сдержали их порыв, а Сигизмунду предложили повременить с выступлением против папы. Сигизмунд согласился и отправил к Иоанну послов, которые должны были узнать, собирается ли папа выполнить своё обещание и отречься от престола или он уже передумал.

К папе были посланы два кардинала (из тех, что не сбежали в Шафхаузен) и два епископа.

Косса принял их… лёжа в постели.

— Ни вы, ни какой-либо другой папа не может распустить собор, — заявили послы, — если собор сам не решит прекратить работу. Наш собор продолжается, вся власть, несмотря на ваше бегство, принадлежит ему. Все, и вы в том числе, обязаны подчиняться его решениям, ибо он — сама церковь. (Идея эта принадлежала теологу Жерсону и была принята собором.)

Иоанн XXIII улыбнулся.

— Вы рассуждаете, как еретики. Идея эта не может принадлежать церкви, никто не согласится с ней. Организм будет здоровым, если здоровы отдельные органы. Все должно находиться в гармонии. Голова — это часть организма, без неё организм погибнет, равно как и голова не может существовать без всего организма. То же и с церковью. Церковь — это некий организм, незримой главой которого является Иисус Христос, а зримой — я, папа. И поэтому решение собора противоречит законам церкви…

— Святой отец, — осмелился перебить Иоанна один из кардиналов, — вы заявили, что ради блага церкви отречётесь от престола…

— Да, я говорил это, — подтвердил Косса. — Но это заявление было вырвано у меня силой. Вы сами видели, что решения принимались не большинством, что специально было придумано голосование по нациям.

— Как же теперь быть, святой отец? Значит, вы не отречётесь от престола? Ваше обещание теряет силу?

Косса вдруг высокомерно взглянул на послов.

— А что для меня сделает собор, если я отрекусь? Вы можете обещать мне Болонью и земли, примыкающие к ней? Вы можете обещать, что я останусь кардиналом с тридцатью тысячами золотых дукатов дохода в год? Можете простить мне все мои противозаконные поступки, которые вы так тщательно выискивали? И ещё: можете ли вы ручаться, что ваш новый избранник, мой преемник, возьмется выдать мне индульгенцию с прощением всех моих грехов и преступлений, которые я ещё могу совершить, если меня вынудят к этому обстоятельства?

Послы зашептались между собой, возмущенные такими требованиями Иоанна XXIII. Косса с саркастической улыбкой поглядывал на них.

— А как же вы думали, святые отцы? Что я оставлю престол, на который был возведен божьей милостью, без всякого вознаграждения?

«И, повернувшись спиной к послам, Косса демонстративно и цинично начал почесывать зад», — рассказывает его биограф Дитрих фон Ним и другие историки.

Последние слова папы и особенно его циничный жест убедили послов в бесполезности дальнейших переговоров, единственный выход они видели теперь в том, чтобы согласиться с предложением Сигизмунда: выступить с оружием в руках против папы и его защитника Фридриха Австрийского. Послы доложили о результатах переговоров собору, и собор предал Фридриха анафеме и лишил его всех прав, «так как он обманул императора и враждебно действовал по отношению к церкви».