Время далекое и близкое

Мне хорошо запомнился разговор на командном пункте армии, куда я был срочно вызван, с генерал-лейтенантом М. Е. Катуковым.

- Тыловым армейским частям угрожает опасность, что думаете предпринять? - в голосе командарма явственно звучали нотки тревоги.

Понимая, что от меня ждут решительных и немедленных мер, я ответил, что намерен сейчас же ехать через переправу на Чортков в штаб тыла. Все части, которые встречу на пути до этого населённого пункта, буду отправлять - в зависимости от удаления - или вперед за Днестр, или в тыл.

- По-моему, это единственный сейчас выход, - согласился командарм, только будьте поосмотрительней, гитлеровцы кругом.

Недалеко от реки в соответствии с планом тылового обеспечения располагался дорожный батальон. Вместе с командиром мы изучили условия местности, усилили оборону участков, на которые вероятнее всего возможно нападение фашистских солдат. Личный состав устанавливал инженерные заграждения, отрывал окопы, траншеи, организовывал систему огня.

В нескольких километрах от дорожников находился госпиталь. Я подъехал в тот момент, когда его персонал готов был приступить к развертыванию. По моему приказу машины с ранеными, врачами и сестрами, медикаментами срочно двинулись за Днестр, чтобы быть поближе к нашим войскам.

В Чорткове размещался полевой хлебозавод. Командовал им майор Б. Ефимов. Он собрал весь личный состав. Бойцы построились с оружием, готовые в любую минуту сменить формы с хлебом на винтовки. Меня поразил их усталый вид. Люди дни и ночи напролет не отходили от печей, снабжая армию дорогим продуктом - хлебом. Сами становились бойцами, когда требовала обстановка. Их ловкие, натруженные руки одинаково умело обращались и с тестом, и с винтовкой.

В Чорткове мы с водителем Илларионом Христичем ночью попали под вражеский огневой налет. "Виллис", ловко уворачивавшийся от губительных разрывов, вдруг беспомощно завилял и уткнулся в неглубокую рытвину.

Я посмотрел на водителя. Лицо его сделалось мертвенно-бледным, весь он как-то неестественно согнулся. Осколком снаряда Христичу перебило ногу. Весь пол кабины был в крови. Метрах в 20 от нас виднелась траншея. Взвалив боевого товарища на себя, я унес его в это укрытие.

Как мог, обработал рану, туго перебинтовал ногу. Теперь надо было думать и о том, как доставить Христича в медсанбат, который находился километрах в 30. Дождавшись утра, мы тронулись в путь. Машину пришлось вести мне самому. Христич, превозмогая боль, помогал советами.

После ранения Христича у меня был другой водитель, Я часто справлялся о здоровье Иллариона Христича, радовался, что он поправляется. Войну мы оба закончили в Берлине. По-дружески расстались, пообещав писать. Но я долгое время ничего не знал о его судьбе.

И вот однажды в моей московской квартире раздается требовательный междугородный телефонный звонок. Слышу в трубке мужской голос с заметным украинским акцентом. Говорил Илларион Христич. Мы оба сильно волновались, и конечно же, связного разговора у нас не получилось. "Завтра, товарищ генерал, выезжаю в Москву, - сказал он на прощание, - хочу повидаться с вами".

Нашел Христич меня благодаря телевизионной передаче. Мы, группа ветеранов 1-й гвардейской танковой армии, выступали в Останкинском телецентре. Он потом рассказывал, что, увидев передачу, закричал: "Это же мой генерал!" Все домочадцы заволновались, услышав радостный возглас, потому что знали, кого имел в виду их отец.

Своего однополчанина я встретил на вокзале. Неделю Илларион Николаевич жил у меня, неделю ходили с ним по Москве, любовались бесконечно дорогим родным городом, который когда-то, в суровую осень сорок первого, вместе защищали. Друзья из газеты "Красная звезда", прослышав о нашей встрече, пригласили нас в редакцию, сфотографировали. Из редакции Христич позвонил в дальний гарнизон, где служил его сын Юрий. И радовался фронтовик, когда услышал от командира, что дела в подразделении, которым командует капитан Юрий Христич, идут отлично.

Илларион Николаевич живет сейчас в селе Турово, что на Днепропетровщине. После войны он восстанавливал в родных местах МТС. Работал там же механиком шесть лет. А. потом возглавил тракторную бригаду. Развернулся фронтовик в работе. О его трудовых достижениях говорила вся область.

Я был потом у него в гостях в селе Турово. Порадовался за боевого друга. Семья у него крепкая, дружная. Четырех дочерей и сына воспитали они с женой. В каждом из них я приметил одну отцовскую черту - удивительную человеческую скромность. Коммуниста Христича-старшего именно она красит. Добившись всеобщего признания и уважения, Илларион Николаевич сумел остаться при этом все тем же постоянно озабоченным о нуждах родного села человеком. Меня порадовала такая деталь. Шли мы по вечернему Турову. Сельчане, увидев Христича, останавливали его, делились своими семейными радостями. Молодые парни почтительно приветствовали фронтовика. Был даже такой случай, что нас с Илларионом пригласили в качестве дорогих гостей на свадьбу. И мы пошли. Приятно было, когда молодой муж, нежно обняв свою нареченную, попросил всех присутствовавших выпить за тех, кто добывал Великую Победу,

...Сдав своего водителя в медсанбат, я наконец добрался до штаба тыла. Собрал начальников отделов и проинформировал об оперативно-тыловой обстановке, заслушал доклады должностных лиц. Я видел, как сразу посуровели лица моих боевых товарищей. Опасность угрожала нам с минуты на минуту.

Вырвавшаяся из окружения вражеская группировка перерезала пути подвоза и эвакуации. Практически все коммуникации в нашем армейском тылу были нарушены противником на 10 суток. В этой обстановке от нас требовалась исключительная оперативность и гибкость в работе. Прежде всего нужно было добиться надежной связи с войсками, чтобы вовремя получать информацию для принятия того или иного решения. В основном в эти дни для связи использовали авиацию. Семь или восемь раз пришлось летать и мне на По-2 через линию фронта и обратно, чтобы получить сведения, необходимые для повышения оперативности тылового обеспечения войск. Грамотно, четко и целенаправленно действовали в сложившейся ситуации работники штаба тыла во главе с полковником М. Клепиковым и оперативная группа под руководством полковника С. Чидсона.

Вскоре развернувшиеся события показали, что воины тыла могут не только планировать, организовывать и доставлять материальные средства, оказывать помощь раненым, эвакуировать поврежденную технику, но и умело себя защищать, и личным оружием владеют не хуже, чем своей профессией. Вот несколько примеров.

Выходящие из окружения части и подразделения противника решили с ходу овладеть городом Чортковом. Более двух суток шел напряженный бой за город. Личный состав полевого хлебозавода майора Б. Ефимова вместе с воинами других частей все атаки врага встречал метким, хорошо организованным огнем. От руководившего боевыми действиями тыловиков старшего помощника начальника 2-го отдела штаба тыла армии майора Ф. Кореневского я потом узнал подробности тех событий. Когда фашисты почувствовали, что сильно поредели наши ряды, что стал слабеть наш огонь, они пошли в психическую атаку. Навстречу им поднялись защитники города. Больше получаса шла ожесточенная рукопашная схватка. Вражеская пуля оборвала жизнь храбро сражавшегося майора Ефимова. Но и потеряв командира, бойцы сохранили организованность, победили в рукопашной, обратив вражеских солдат в бегство.

Жаркий бой разгорелся у переправы через реку Днестр. Здесь круговую оборону держали мостостроительный и дорожный батальоны. Противник предпринимал отчаянные усилия, чтобы овладеть мостом. Кстати сказать, в случае прорыва врага возникала реальная опасность не только для подразделений тыла, но и штаба армии, расположенного поблизости, в населенном пункте Городенка.

Вот где личному составу пригодились навыки и опыт, полученные в предыдущих боях. Организация обороны отвечала всем требованиям тактики. Были отрыты окопы, траншеи, ходы сообщения, ячейки для стрельбы. Наиболее опасные направления прикрывались инженерными заграждениями, минно-взрывными устройствами. Продуманно была организована система огня.