Не поле перейти

- Да как же ты ее изморишь? - рассмеялся сосед Виктора.

- А очень просто. Отвечай так: "Для того чтобы тормоза..." - и замолчи, вроде слово забыл. Тебе по закону сейчас же кто-нибудь из комиссии подскажет:

"...считались...", а ты подхватывай: "...считались подготовленными к действию, давление в..." - и снова замолчи. И опять тебе подскажут: "...магистрали...", значит, твоя очередь продолжать: "...в магистрали должно быть..." Ну, уж тут обязательно, у кого нервы послабей, ляпнут: "пять.,.", а ты только добавишь: "...атмосфер". Если будешь так тянуть, они все время норовят подсказать тебе, как здоровый человек заике.

- Ну, а если никто не подскажет? - не выдержал Виктор.

- Витька, ты?! - удивился Чеботарев. - Ну, слушай, ума набирайся. Если никто не подскажет, все равно выход есть! Тут уж на крайние меры иди: попробуй сообразить сам. Трудно это, конечно, но не скажешь же ты "двадцать атмосфер". Допустим, скажешь "четыре". По лицам видишь, что не попал, и сразу перестраивайся. "Хотя точно не помню, говори, - ведь человеческая память не совершенна". Тут все и рассмеются.

А ты лицо такое невинное делай, мол, и с вами может случиться, на другие-то вопросы я хорошо отвечаю.

Значит, снова разрядку дал и в честные люди вышел:

забыл человек, так прямо и говорит, не мудрствуя. Или вот еще...

Но в это время раскрылась дверь техкабинета, и секретарь комиссии вызвал очередного экзаменующегося. На вызов никто не откликнулся. Секретарь повторил фамилию и, не получив ответа, назвал следующего кандидата. И опять то же самое. Все молчали.

И вдруг Виктор почувствовал, как холодная волна прокатилась от груди к ногам и снова поднялась вверх.

И прежде чем выкристаллизовалась неясно промелькнувшая мысль, он выпалил:

- Разрешите мне?

- Откуда? - сухо спросил секретарь.

- Из Барабинска. Виктор Дубравин.

В большой комнате, увешанной плакатами, схемами, чертежами, загроможденной различными паровозными деталями, оказалось много людей. Четверо экзаменующихся склонились над своими листками и что-то нервно писали, готовясь к ответам, один стоял у доски.

Семь человек восседали за столом экзаменационной комиссии. Лица у них были напряженные, сосредоточенные, хмурые, точно такие, какими их только что описывал в коридоре Владимир. "Эх, рассмешить бы их чем-нибудь, расположить к себе, как советовал тот", - подумал Виктор, но только мысленно махнул рукой и решительно направился к столу председателя.

Сорок минут отвечал Дубравин и вышел с каким-то странным чувством не то облегчения, не то пустоты.

- Ну как? - набросились на него стоявшие у двери.

- Наверно, сдал, - неуверенно сказал Виктор, - вопросы попались легкие, вроде на все ответил.

РАЗЪЕЗД БАНТИК

Права управления паровозом Виктор Дубравин и Владимир Чеботарев получили в один и тот же день.

И на работу их послали в одно и то же депо. Но дружбы между ними не было. Тихий и скромный Виктор недолюбливал Владимира за хвастовство, за то, что где только мог показывал свое превосходство над другими.

Владимир чувствовал холодок в отношениях к нему бывшего беспризорника, но это его не трогало. Он ни с кем не дружил и, казалось, ни в чьей дружбе не нуждался. Паровоз он любил, содержал его в отличном состоянии, легко перекрывал нормы, и его фамилия то и дело появлялась в приказах, где отмечали лучших, и он откровенно любовался своим портретом на Доске почета.

Виктор близко сошелся с Андреем Незыба - начальником крошечного разъезда со странным названием Бантик. К этому названию Андрей имел прямое отношение.

Еще будучи выпускником института инженеров транспорта он проходил практику на комсомольской стройке. От главной магистрали комсомольцы вели ветку через лес, где были обнаружены залежи какого-то важного стратегического сырья, Один из трех разъездов на этой ветке и было поручено строить Андрею. Работа легкая и простая: по готовым чергэжам собрать из готовых щитов маленькое служебное здание, похожее на барак.

- Приезжать сюда мне некогда, - сказал ему начальник участка Бабаев, надеюсь, ты и сам справишься с таким делом, тем более что ребят тебе выделил хороших, работать умеют.

Проект здания Андрею не понравился. Он давно мечтал о самостоятельной работе, ему хотелось создать что-нибудь оригинальное, красивое, даже выдающееся, а тут просто барак. Вечером засел за чертежи. Скачала переделал крышу, потом окна, увлекся и от старого проекта ничего не оставил. Утром показал своей бригаде эскиз рубленого домика, выполненный в красках, и все ахнули.

- Да ведь это же из сказок Андерсена, - восхитился Хоттабыч. Так прозвали здесь единственного старого человека, очень доброго, трудолюбивого и веселого. Он побывал на других комсомольских стройках, и его энергии и жизнерадостности могли позавидовать многие молодые рабочие.

Домик не походил на служебное железнодорожное здание. Никто об этом не думал. Он был красивый. Может быть, поэтому так придирчиво отбирали лес, подгоняли бревна одно к одному, рамы и двери зачищали пемзой, тщательно выкладывали ступеньки. Трудились, забывая покурить, и к сроку соорудили чудо-домик.

Позади него и с боков не срубили ни одного дерева, впереди не разбили скверика и симметричных клумбочек. Пусть все останется, как сотворила природа, в диком лесу.

Выкрашенный масляной краской цвета свежего меда, под красной черепичной крышей, выглядывавший из лесу домик и в самом деле походил на сказочный теремок. Люди смотрели на творение своих рук, искренне удивляясь, как это они сработали такую игрушку. И как раз в это время приехал Бабаев.

Несколько мгновений Бабаев стоял пораженный, глядя на домик, а вся бригада, переполненная радостью, смотрела на Бабаева. Потом он обернулся, ища Андрея.

Тот стоял, скромно опустив глаза, и медленно отделял узенькие ленточки от широкой стружки. Не в силах больше скрыть счастливой улыбки, поднял, наконец, голову.

- Вон отсюда! - заревел Бабаев. - Это... это... - начал он заикаться, не находя нужного слова, - это сумасбродство, ото хулиганство, это черт знает что!..

Девять молодых парней и Хоттабыч растерянно смотрели на Бабаева и на Андрея. Им было стыдно за начальника участка, который так кричит, и обидно за Андрея. Он молча и зло рвал на кусочки стружку поперек волокон. Бабаев продолжал кричать, и все поняли:

сюда едет начальник строительства Тимохин. И действительно, вскоре у разъезда остановилась его дрезина.

Как и Бабаев, он несколько секунд смотрел на странное сооружение молча.

- Зто что же за бантик такой? - обратился он, наконец, к Бабаеву.

Вид у того был несчастный. Он молчал. Вперед выступил Андрей,

- Это не бантик, товарищ начальник. Это разъезд "Седьмой километр".

Тимохин рассмеялся:

- Откровенно говоря, чудесный домик.

Кто-то предложил объявить Незыбе благодарность.

- Если каждый практикант будет строить то, что ему вздумается... - Он умолк, не закончив фразы.

На следующий день Бабаеву был объявлен выговор, Андрея отстранили от работы. А домик так и остался.

Не ломать же, коль он построен.

Название "Бантик" привилось к разъезду. Иначе его никто и не называл. Когда дорога была сдана, он стал так именоваться во всех официальных документах.

После окончания института Андрея послали на одну из крупных станций. Работа поглощала все его время. Так продолжалось, пока он не поступил в заочную аспирантуру. Совмещать службу с учебой стало трудно. Руководители дороги предложили ему перейти на одну из станций с меньшим объемом работы. Андрей попросился на разъезд Бантик, где оказалось вакантное место.

Движение к тому времени увеличилось: ветку протянули дальше рудников, и она соединила две магистрали. Пассажирские поезда там не останавливались. Да и грузовые чаще веего проносились мимо.