Походные письма 1877 года

Видел я сегодня Павла Павловича Толстого. Ему и Муравьеву пришлось после второго плевненского дела немало похлопотать с ранеными. Между прочим, к ним в Зимницу прибыл внезапно транспорт 2800 раненых, проведших двое суток без пищи. Они всех их накормили. Приятно быть в положении и иметь достаточные средства (от Общества Красного Креста) - пособить стольким страждущим и исполнить свой христианский долг. Сестры олицетворяют милосердие и самозабвение. Две из них молодые и хорошенькие - должны были отправиться за границу лечиться, будучи заражены гангреною, попавшею на царапину руки! Да воздаст Господь сторицею благодетелям и благодетельницам человечества. В минуту тяжких испытаний утешительно видеть, что есть добрые и честные люди на свете!

Братьяно здесь. Румыны хотят действовать отдельно, содействуя нам в разбитии Осман-паши и взятии Плевно.

7-го

Целый день Братьяно провел вчера в переговорах с главнокомандующим и Милютиным. Оказывается, что мы им обещали ружья с патронами, а дали плохое оружие (25 тыс. ружей Крынка, переделанные) и неисправное с самым ограниченным числом патронов (125 на ружье){45}. Чтобы обучить стрельбе войска, румыны уже издержали по 40 патронов, а с остальными неудобно пускаться чрез Дунай против турок, у которых по 300 патронов на человека в бою. Сверх того были разные другие придирки и недоразумения, которые породили охлаждение с румынской стороны и колкости взаимные. Братьяно жаловался, что канцлер подпал (чрез m-me Стурдзу и других барынь) под влияние и интриги, враждебные министерству, что он заявил румынскому правительству qu'on n'a pas besoin d'eux que s'il font la folie de passer le Danube, cela sera leurs risques et p пригрозясь, что тогда и наша конвенция (гарантирующая Румынию){46} может сделаться недействительною. Что же мудреного, что у румын пропала охота быть нашими союзниками в трудную минуту и помочь нам каштаны из огня вытаскивать! Мы успокоили Братьяно, и условлено, что, оставив до 11 тыс. войска в Никополе для защиты сего города, с 35 тыс. они перейдут Дунай и совокупно с нами нападут на Осман-пашу. Кавалерия их (7 полков) перейдет в Никополе, переправится через р. Вид, осветит местность и под своим прикрытием поможет пехоте и артиллерии переправиться чрез Дунай у Карабии (на левом берегу Вида) по мосту, устроенному румынским правительством. Кстати заметить, что мост этот стоит ему не более 100 тыс. (pp., тогда как мы устроили второй мост у Систова за 600 тыс. руб. серебром, и оказалось, что он негоден и требует коренных исправлений для перевоза осадной артиллерии (половина уже теперь под водою). О честность, когда же вкоренишься в русских инженерах и администрации!

В два перехода румыны дойдут до назначенной им Николаем Николаевичем позиции, запирающей (хотя и [по] параллельной дороге) путь на Софию. Тогда произойдет одновременная атака Плевно со всех сторон под личным руководством великого князя, который пред тем собирается приехать в Никополь и свидеться с принцем Карлом. 2-я пехотная дивизия (отданная князю Имеретинскому) и Киевская стрелковая бригада передвигаются на этих днях к Плевно. Атака начнется около 15-го или 16-го, потому что в ней должна принять участие и 1-я бригада 3-й пехотной дивизии (прибывающая сюда 11-го числа), тогда как 2-я бригада останется у Горного Студеня при императорской Главной квартире для охраны. Но я опасаюсь, пока мы собираемся, Осман удерет из Плевны в Ловчу или Софию. Его дальнейшее пребывание в Плевно бесцельно и подвергает его лишь опасности быть взятым или разбитым.

Я предостерегал Николая Николаевича, и он приказал кавалерии нашей быть настороже. Авось устерегут и не прозевают, было бы обидно. Как только покончат с Плевно и Осман-пашою (Драгомиров в то же время будет, разумеется, атаковать Ловчу, чтобы помешать туркам идти на соединение), так снова пойдем вперед за Балканы. Но турки успели сосредоточить к Адрианополю громадные силы, и с малыми отрядами уже нам соваться нельзя (из Армении и Батума увозят войска для защиты Адрианополя и Константинополя). Последний эшелон гвардии прибывает, к сожалению, лишь 1 октября. Следовательно, ранее 20-х чисел октября нельзя ожидать решительного наступления к Царьграду нашей армии. Вот вам и осенняя, поздняя кампания. А мы к этому не готовились, и у всякого из нас многого недостает. Это все пустяки - лишь бы шли вперед!!

Братьяно, Гика и Сланичано (военный) сидели в моей палатке, толкуя о будущих отношениях Румынии к России. Действительно, гарантия Парижского договора исчезла. Румыния и Сербия компрометированы безвозвратно перед Европою и Турциею. Для нас дело чести и прозорливости привязать к себе княжества так, чтобы они не попали в чужие руки и бесповоротно вошли в нашу колею. Иначе разрешение Восточного вопроса будет для нас вредно, и Болгария для нас будет недосягаема материально, ибо между ею и нами вошла камнем Румыния. Мое мнение (о котором я уже докладывал государю), что следует оградить и себя, и княжества от случайностей заключением оборонительного (а не наступательного для избежания придирок Европы) союза с ними, торговых, почтовых, железнодорожных и телеграфных конвенций. Одним словом, сделать нечто вроде договоров 1866 г. между Пруссиею и Бавариею. Лучше и легче исполнить это в продолжение войны, нежели после. C'est une n aujourd'hui (1'alliance peut conclue pour 10 ann quitte renouvel apres la paix cela sera de la pr qui offusquerait 1'Austro-Hongrie*.

А вместе с тем такие договоры положат основание (в форме удобной fait accompli** нового порядка на развалинах Турции. Но я с тобою увлекся, бодливой корове Бог рог не дает. Попадет все это в руки канцлера, и выйдет такая каша, что подавишься!

Как бы то ни было, я румын и сербов подготовил просить нас о том. Жив пока курилка! Все своею дорогою идет.

Церетелев отправился сегодня в сопровождении Полуботко и казначейского чиновника. Ему поручено передать словесно некоторые вещи князю Милану и полмиллиона руб. золотом для продовольствия сербских войск, имеющих выступить теперь за границу{47}. Оригинальная судьба! Он там снова встретится с Хитрово, который несколько дней тому назад отправился туда для сформирования (по собственному вызову) албанских и болгарских чет (шаек) и направления их в горы.

8-го

Вчера был я у обедни в походной церкви, а пред тем снова толковал часа полтора с главнокомандующим qui est remont и сообщил ему полученные мною письма из Константинополя. Государю лучше. Кровавый понос остановили, но его величество еще слаб.

Нелидов вам усердно кланяется. Павел Павлович Толстой отправился в Петербург по случаю нездоровья Павла Матвеевича.

Два фельдъегеря, из которых один запоздал на два дня, прибывшие одновременно, доставили мне письма ваши, бесценная жинка и добрейшая матушка, от 30 июля и 1 августа NoNo 27 и 28. С одной стороны, я был доволен, что вы не заметили по письму моему от 25-го (написанному во время пароксизма), что у меня была лихорадка и что таким образом мои старания увенчались успехом хотя на несколько дней. Но еще необъяснимее стала для меня тревога, выразившаяся телеграммою, ибо в следующем письме я откровенно и обстоятельно все объяснил. Жду с нетерпением последующего письма твоего для выяснения всех обстоятельств. Надеюсь, что теперь в Круподерницах и помину нет о беспокойстве. Вся свита и даже государь заметили, что необходимы добрые военные вести, чтобы вернулась моя прежняя оживленная физиономия.

Имей в виду, дружок Катя, что к деньгам, находящимся уже в твоем распоряжении в различных киевских банках, прибавилось теперь (по уведомлению брата Алексея) еще 7500 руб., высланных на имя Павлова (Алексея Спиридоновича) на мой текущий счет из рязанских и московских доходов.

Признаюсь, зная тебя и твое самоотвержение, я ожидал и опасался, что ты выберешь на зимовку Киев. Но едва ли житье там будет удобно, приятно и здорово. Не лучше ли вам ехать в Одессу, Москву или же Ниццу? Во всяком случае, если остаться в Киеве, надо лучше поместиться, нежели в прошлом году, и непременно заручиться гомеопатом, списавшись с Веною и Парижем заблаговременно. Рассуждение твое о неудобстве перевозки мебели правильно.