Фронт без тыла (Записки партизанского командира)

Никогда не уйдут из моей памяти прекрасные люди, окружавшие меня: комиссар Александр Иванович Казаков, начальник штаба Михаил Викторович Степанов, уполномоченный особого отдела Алексей Иванович Пушкин, командир отряда "Храбрый" Алексей Владимирович Алексеев, командир Белебелковского отряда Николай Николаевич Седов, командир отряда "За Родину", секретарь Ашевского райкома партии Михаил Александрович Куприянов, врач полка Алексей Иванович Иванов, мой заместитель по разведке Александр Алексеевич Валенцев, командир отряда "КИМ" Георгий Матвеевич Журавлев, командиры и политруки рот и взводов Иван Никитич Львов, Борис Николаевич Титов, Василий Павлович Плохой, Иван Ананьевич Смекалов... Да разве всех перечислишь! Это с их помощью удалось создать в полку удивительно здоровый климат, исключавший всяческую разболтанность и недисциплинированность, так называемую партизанщину, разгульность и вольницу, но в то же время принесший людям нечто значительно большее, чем просто строгая дисциплина. Это была дисциплина сознательная, оправданная, глубоко понятная каждому. И строилась она не на декларациях, а на личном примере командиров, никогда не ловивших себе куска пожирней из общего котла, никогда не считавших себя людьми из особого теста и совершенно естественно живших одной со своими бойцами жизнью.

Здоровые отношения всегда зависят от руководителя. Они же - одна из важнейших его задач, учитывая, что только здоровый коллектив способен по-настоящему хорошо решать поставленные перед ним задачи. Именно умение моих товарищей создавать вокруг себя атмосферу настоящей жизни, лишенной всякой фальши и надуманности, навсегда оставила в моем сердце благодарность и глубочайшее уважение к ним.

Мы очень хорошо сработались. Не помню случая, чтобы возникавшие вполне естественно, как в любом деле, разногласия по каким-то вопросам влияли на наши отношения. Мы не делали трагедии из чужих ошибок и поэтому умели, хоть это и тяжело, признавать свои. Мы умели советоваться, но в то же время твердо знали, что командир - единственный ответчик за все, что происходит в его подразделении. Мы верили в силу коллективного разума, но знали и другое: формула "ум хорошо, а два лучше" не универсальна - в бою она чаще всего попросту непригодна, поскольку здесь совещаться некогда, здесь командир решает сам.

У руководства полком стояли люди очень разные - сугубо гражданские и военные, имевшие к началу войны боевой опыт и никогда не нюхавшие пороха, совсем молодые и уже пожилые. Но война свела нас и мы стали похожи: отношением к делу, любовью к доверенным нам людям, ненавистью к врагу. Со временем в штабе установилось такое взаимопонимание, что сейчас мне уже трудно вспомнить, в чем могли расходиться наши мнения. В оценке принципиальных вопросов мы всегда были едины, это я помню точно, ну а мелочи - они потому так и называются, потому и забываются, что роли не играют.

Александр Иванович Казаков был в прошлом, как я уже писал, партийным работником - секретарем Уторгошского райкома партии. Он был человеком спокойным, выдержанным, доброжелательным. Никогда не выпячивал своего "я", быстро признавал, если это случалось, свои ошибки. В штабе он не засиживался чаще его можно было встретить в отрядах, среди партизан, которые любили беседовать с ним и очень уважали. И еще был у него нюх, что ли, на инициативу, которую стоило поддержать. В этом, вероятно, сказывался опыт партийного работника.

Александра Ивановича нет уже в живых. Нет в живых и начальника штаба полка Михаила Викторовича Степанова. Но мне кажется, что не я один долго буду помнить этого человека: умного, бесхитростного, общительного, полного оптимизма и уверенно смотревшего вперед, в будущее.

Михаил Викторович был кадровым военным. Окончил Ленинградское училище ВОСО имени М. В. Фрунзе, куда был направлен по комсомольской путевке, имея за плечами среднюю школу и работу кочегаром паровоза. Его военная специальность была тоже железнодорожной. Когда немецкие войска прорвали нашу оборону на Лужском рубеже, Степанов оказался в одном из партизанских отрядов, стал вскоре его командиром, а затем - начальником штаба полка. В начале 1943 года, когда меня, раненного, эвакуировали в советский тыл, он возглавил полк, а затем стал командиром 1-й бригады.

Уполномоченный особого отдела полка Алексей Иванович Пушкин меньше всего походил внешне на контрразведчика. Мне, например, казалось, что он скорее похож на школьного учителя: умного, заботливого, располагающего к себе и вызывающего полное доверие. С первой же минуты знакомства с ним каждому, мне думается, становилось ясно, что этот человек в состоянии все понимать. Он был нетороплив, но и не медлителен. Вдумчив. Все делал обстоятельно, всегда доводил начатое до конца. Его терпеливости можно было только завидовать, И при всем этом Алексей Иванович отличался твердым характером и завидной смелостью не бесшабашной, а разумной и расчетливой. Никогда, даже в безвыходных, казалось бы, положениях мне не приходилось видеть его растерянным. Одним словом, это был ("был" потому, что не пощадила его в сорок третьем вражеская пуля) отличный человек, твердый руководитель, преданный и верный товарищ.

Командир отряда "Храбрый" Алексей Владимирович Алексеев был моложе нас, ему исполнилось только 26 лет. 5 мая 1941 года он окончил Сталинградское военное училище связи. Не то 20-го, не то 21 июня выехал вместе со своей воинской частью на учения к западной границе. В пути узнал о войне. В районе Двинска, командуя взводом связи, Алексеев был ранен, попал в госпиталь. По излечении был назначен начальником телеграфной станции в 32-й армии, попал в окружение в районе Вязьмы. Бродя по тылам врага в декабре сорок первого, вышел в районе Поддорья в Партизанский край и стал командиром взвода отряда "Храбрый". Позже он стал начальником штаба отряда, затем его командиром, а еще позже, в 1943 году, командиром 7-й бригады. Отряд Алексеева был одним из лучших в полку. В июне 1942 года он заслужил высокую награду - переходящий вымпел ЦК ВЛКСМ.

Сугубо штатским человеком был командир Белебелковского отряда Николай Николаевич Седов, в прошлом секретарь Белебелковского райкома партии. Но время заставило его изучить военное дело. Будучи в тылу врага с осени 1941 года, он стал грамотным, знающим партизанским командиром. Почему-то не принято, говоря о хорошем командире, вспоминать его ошибки. Я думаю, что это неверно - ошибки не могут умалить заслуг. Так вот, Седов был как раз тем командиром, который, не умея пользоваться компасом и картой, заблудился с отрядом во время нашего налета на гарнизон в Веряжах. В те дни, о которых я рассказываю сейчас, за плечами Седова были прекрасно проведенные операции в деревнях Ручьи и Черемша, очень грамотно действовал его отряд и во время боев против второй карательной экспедиции. Седов, как и Алексеев, считался у нас одним из самых лучших командиров. Впоследствии он стал комиссаром 2-го полка в знаменитой 3-й бригаде А. В. Германа.