Рейды в стан врага

Наступление начинали войска Ленинградского фронта на Карельском перешейке. Затем вступал в силу план Свирско-Петрозаводской операции, к которой на протяжении длительного времени шла всесторонняя подготовка.

Так, в ближайшем тылу на местности, схожей с той, по которой предстояло наступать, были сооружены по типу финских оборонительные полосы с долговременными огневыми точками и различными заграждениями. С передовой поочередно отводились войска, которые учились тут штурмовать оборону противника.

Большое внимание уделялось маскировке. Прибывшим артиллерийским и минометным частям запрещалось открывать огонь с занимаемых позиций до начала общего наступления. Радиостанциям был установлен определенный режим работы, ограничивались телефонные переговоры. Соблюдался строгий порядок движения войск к передовой.

Начало наступления планировалось на 21 июня. Для Свирско-Петрозаводской операции привлекались 7я и 32я армии, Ладожская и Онежская военные флотилии Замысел се состоял в том, чтобы мощным ударом в межозерье и наступлением со стороны Медвежьегорска окружить и уничтожить финскую группу "Олонец", выйти на советско-финляндскую границу и очистить от противника южную часть Советской Карелии.

Главный удар в направлении Лодейное Поле - Олонец - Питкяранта наносила 7я армия под командованием генерал-лейтенанта А. Н. Крутикова. Она должна была форсировать Свирь, прорвать вражескую оборону и, развивая наступление на Олонец, разбить группировку противника между Ладожским и Онежским озерами. Кроме того, силами одного стрелкового корпуса и танковой бригады наступать в северном направлении, где совместно с 32-й армией и Онежской военной флотилией овладеть Петрозаводском и освободить от врага Кировскую железную дорогу. Для выполнения поставленной задачи армия имела 12 стрелковых дивизий, 3 морские стрелковые бригады и 2 укрепленных района. Ее наступление поддерживали 588 самолетов.

Севернее Онежского озера планировалось наступление трех дивизий 32-й армии генерал-лейтенанта Ф. Д. Гореленко. Они должны были разгромить медвежьегорскую группировку противника, во взаимодействии с 7-й армией овладеть Петрозаводском и выйти на государственную границу в районе Куолисмы.

Наступательный порыв войск был очень высоким. На проходивших митингах и собраниях бойцы и командиры обещали, что сделают все возможное для освобождения Советской Карелии от врага. Многие воины обращались к своим начальникам с просьбой поручить им наиболее ответственные боевые задания. Вот лишь один характерный пример. Когда стало известно, что 2-й батальон одного из полков 99-й гвардейской стрелковой дивизии должен выделить 12 бойцов для занятия рубежа на правом берегу Свири, к заместителю командира по политической части обратились сотни бойцов. Каждый из них отстаивал свое право участвовать в выполнении этой задачи. Из добровольцев отобрали самых смелых и умелых, главным образом комсомольцев.

Финское командование, предвидя наше наступление, решило отвести свои войска с плацдарма на участке Онежское озеро - Свирьстрой. Отход их нашей разведкой был обнаружен, и началось преследование. К 20 июня части правого крыла 7-й армии вышли к южному берегу Свири.

В начале июня 70я бригада получила из армии приказ совершить марш в восточном направлении в полосу 4ю стрелкового корпуса и войти в его состав.

Маршрут был указан от Манихина через Доможирово, Вахнову Кару, Шоткусы.

- Выходим на направление главного удара армии, - изучая маршрут, проговорил подполковник Блак.

Он произнес это таким тоном, словно все время, до получения приказа, боялся, что нас обойдут вниманием и бросят на какой-нибудь второстепенный участок.

Командарм в своем приказе особое внимание обращал на маскировку перехода, скрытность сосредоточения в указанном районе. Мы понимали смысл этих требований и делали все необходимое, чтобы произвести передислокацию втайне от противника. С комбригом условились, что после расчета марша я с оператором выеду на командный пункт 4-го корпуса за получением боевой задачи.

- Возьмите с собой и бригадного инженера, - распорядился Блак.

Неподалеку от штаба уже стояла "эмка". Рядом с шофером Луневым возвышался помощник начальника оперативного отделения капитан Шапошников. Капитана в штабе любили за покладистый характер, подтрунивали над его медлительностью, хотя никто не помнил случая, чтобы Шапошников опоздал с выполнением задания. Характеризуя офицеров штаба, начальник политотдела сказал о нем: "Стоящий человек".

Пока мы совещались в штабе, прошел небольшой дождь, прибивший песчаную дорогу. Машина рванулась вперед и понеслась, подпрыгивая на колдобинах.

- Можно потише? - крикнул Шапошников. - Карандаш срывается.

Лунев сбавил скорость, сказал раздумчиво:

- Негоже медлить. Торопиться надо. Осталось всего ничего. Главное позади. Теперь только сапоги крепкие требуются.

Шапошников хмыкнул:

- Сапоги-то для чего? Вместо гранат? По фашистам связками?

- Противника догонять, - серьезно ответил водитель. - Вот как поддадим ему на всех фронтах сразу, то и догонять придется.

- Эх, если б так. Не просто это, как кажется, - не выдержал я.

Лунев живо повернулся ко мне.

- А кто говорит, что просто? Трудно, но надо. А раз надо, будет сделано.

Какое эго удивительное слово - "надо". Во время войны оно часто употреблялось: готовься, как надо воюй, как надо. Как надо Отчизне!

4м стрелковым корпусом командовал генерал-майор П. В. Гнедин. На командном пункте ни его, ни начальника штаба полковника Я Г. Голубева не оказалось. Оперативный дежурный, молоденький лейтенант с рыжим пушком на округлых щеках, тщательно проверив наши документы, доложил, что комкор и начштаба находятся на учениях, пояснил, как их можно найти.

Генерала Гнедина мы разыскали километрах в восьми от командного пункта корпуса. Он стоял на высотке и наблюдал, как подразделение на десантных средствах преодолевает реку. На противоположном берегу переправившиеся штурмовали долговременную огневую точку Заметив, что атака ведется в лоб, он закричал