Полководцы Древней Руси

Но еще не все потеряно. Магистр приказал трубить и стучать в бубны. Еще один засадный полк выехал илзарослей и обрушился на левый фланг руссов. Весы победы качнулись в пользу Варды Склира, русские дружинники начали медленно отходить.

Но боевой порыв засадного полка уже иссякал. Вместо ошеломленных неожиданностью, утомленных битвой русских всадников он натолкнулся на глубокую фалангу русской и болгарской пехоты. Погибали катафракты в бесплодных атаках, а русы и болгары стояли, прикрываясь своими большими щитами, и в их рядах не видно было брешей.

«Напрасно! Все напрасно!» — в отчаянии шептал Варда Склир, в очередной раз бросая вперед катафрактов. Обреченно и устало накатывались валы катафракторной конницы на строй руссов и отливались обратно, оставляя на пыльной вытоптанной траве всадников и коней. А позади фаланги, в безопасности, перестраивалась и приводила себя в порядок тяжелая русская конница, и возвратившиеся после бегства печенеги накапливались на флангах.

Сражение было проиграно. Это стало ясно Варде Склиру, когда предводители катафрактов сообщили о потерях. Нужно отступать, чтобы спасти уцелевших воинов… Чтобы неудачная битва не превратилась в непоправимую трагедию…

Искусными маневрами Варда Склир вывел войска из-под ударов, еще раз доказав свое полководческое дарование. Об этом отступлении, почти безнадежном, будут с восхищением писать историки и знатоки военного дела. Но радость магистра была непродолжительной. Трагедия все-таки произошла. В Аркадиополь вернулась с поля битвы лишь малая часть воинов. Константинополь попросту некому было защищать!

В то лето многие заботы колебали душу императора Иоанна Цимисхия. Как бы остановившись на распутье, он не знал, по какой идти дороге, боясь уклониться от истинного пути.

С запада приближались страшные своей многочисленностью и варварской отчаянной храбростью полчища князя руссов Святослава. Вопреки ожиданиям Святославу удалось не только собрать, но и удержать под своими знаменами разноязыкие варварские народы. В его полках стояли плечом к плечу руссы и болгары, в табунах мирно соседствовали русские, печенежские и венгерские кони, а юрты кочевников полукругом огибали воинские шатры дружинников. Произошло самое ужасное из всего, что могло произойти: объединение варваров против империи!

Кто же он такой, князь руссов Святослав, если невозможное сделал возможным и существующим? Какие злые варварские боги подняли его на вершину полководческого искусства?

Магистр Варда Склир, па которого возлагалось столько надежд, позволил обескровить свое войско в сражении под Аркадиополем и теперь сидит, как суслик, в каменной норе. Остальные полки увязли в сражениях с арабами в Малой Азии. Смятение и растерянность царили в столице. По рукам ходили списки зловещих стихотворений поэта Иоанна Кириота, сына достопочтенного патриция Феодора и ученика известных ученых математика Никифора и юриста Декаполита.

Правда, как истинный верноподданный империи, поэт Иоанн Кириот в другом стихотворении предрекал жалкую участь возгордившимся болгарам, намекая па временность успехов варваров:

Но самые добрые пожелания не сбываются сами по себе. Чтобы отбросить варваров обратно в их неблагоустроенные земли и вернуть империи мир, необходимо войско из многих тысяч катафрактов. На этом сосредоточились все мысли и труды императора Иоанна Цимисхия.

Неожиданно тень злодейски убитого Никифора Фоки снова поднялась над Византией, омрачая солнце нового царствования. Племянник убитого императора — полководец Варда Фока — поднял опасный мятеж в Малой Азии, а Лев Фока бежал из ссылки и принялся подбивать на восстание стратиотов Фракии, обещая им титулы, чины и земельные владения. У мятежников оказались сторонники даже в столице. Люди шептались, что хоть прошлый император не очень заботился о народе, но таких бедствий при нем не было, и, может быть, он не допустил бы варваров до порога Константинополя. На могиле Никифора Фоки кто-то высек ночью стихотворную надпись, взывающую к нему как к спасителю империи от варваров:

Наскоро собранные в столице полки пришлось вместо Фракии послать в Малую Азию, на мятежника Варду Фоку. Туда же поспешил по повелению императора магистр Варда Склир, чтобы военной силой или обещаниями почестей, раздачей золотых солидов и уверениями в совершенном прощении смирить мятежников. Варда Склир повез с собой грамоты с императорскими печатями для тех, кто, отвергнув главного мятежника Фоку, склонит голову перед законным властителем. Но усмирение мятежников затянулось на недели и месяцы.

А тем временем варвары стали беспредельно дерзкими. Завершив опустошение Фракии, они со всеми своими полчищами перешли в Македонию, разгромили магистра Иоанна Куркуаса, предводителя войск македонской фемы, и разорили всю страну.

И снова, как часто бывало во время военных неудач империи, полководцы уступили место дипломатам. К князю Святославу направилось императорское посольство. Иоанн Цимисхий провожал послов с надеждой и страхом. Речь шла о его собственной судьбе. Тяжести еще одной неудачи его царствованию не выдержать…

Вопреки ожиданиям переговоры с князем Святославом оказались непродолжительными и нетрудными. Видимо, князь руссов не покушался на Константинополь и не думал о завоевании империи. Он потребовал дань и возмещение всех военных расходов, причем золото пришлось пообещать не только на живых, но и на убитых воинов. «Возьмет за убитого род его!» — сурово объявил князь, и послы беспрекословно согласились. Но другое требование князя, высказанное с обычной для него краткостью и твердостью — «До Болгарии вам дела нет!» — смутило послов. От империи отпадали многолюдные и богатые земли, которые византийцы привыкли считать своими владениями. Однако, памятуя о желании императора добиться перемирия любой ценой, послы согласились и на это требование князя Святослава.

Осенью 970 года руссы, болгары, венгры и печенеги покинули Фракию и Македонию. Теснины Гимейских гор поглотили их без остатка, и только пепелища селений, развалины крепостей и белые кости на заброшенных полях немо свидетельствовали о недавнем нашествии. Империя обрела мир. Обрела мир, чтобы… готовить новую войну!

Медленно дотлевали на окраинах империи угли мятежа. Захваченный в плен Лев Фока был ослеплен и сослан. Потерпев несколько поражений, покинутый большинством своих сторонников, сдался Варда Фока. Магистру Склиру, извещавшему об этом радостном событии, император Иоанн Цимисхий приказал: «Постричь Варду Фоку в монахи и отправить на остров Хиос вместе с женою и детьми, а самому тебе со всеми войсками переправиться в Европу и там зимовать, ибо при наступлении весны я отправляюсь в поход против скифов, будучи не в силах сносить их обиды…»

Слова эти, относившиеся к осени 970 года, то есть ко времени, когда был заключен мирный договор с князем Святославом, были фактически объявлением о новой вой-пе. Невысокой оказалась цена клятвенных заверений византийских послов! Легче тополиного пуха, который уносится первым же порывом ветра, были клятвы византийцев!

Но сами византийцы не видели в вероломстве императора Цимисхия ничего особенного и тем более предосудительного. Вероломство и изощренная ложь уже давно были возведены империей в ранг государственной политики. Обман противника почитался за доблесть, которой гордились и которую ставили в пример потомкам. Широкие военные приготовления императора были встречены с одобрением.