Из переписки Владимира Набокова и Эдмонда Уилсона

Все эти исследования доставили мне колоссальное удовольствие. Самым, пожалуй, сложным оказалось установить, кто был абиссинским предком Пушкина. Уж и не припомню, сколько старых и новых карт этой страны я пересмотрел, сколько путешествий (иезуиты, протестанты, Брус, Солт и т. д.) изучил, пока не нашел «Лагон» (Лого) — город, упоминаемый «Ганнибалом» (прадедом), который, только представь, был потомком Расселаса!

В этом году обязательно увидимся. Горячий привет тебе и Елене. Вера присоединяется.

В.

Дорогой Кролик,

у меня побывал очень sympathique [204] Джейсон Эпстайн. Буду для них переводить (русского писателя, книгу еще предстоит выбрать). ^{255} Они дают мне 7,5 % c продаж и аванс 1000 долларов. Эпстайн предложил, чтобы относительно этого гонорара я посоветовался с тобой. Какие еще вопросы мне следует ему задать? Перевод выйдет в серии «Энкор».

«Лолиту» я пристроил — может быть, она выйдет следующим летом. Хотелось бы, чтобы ты ее прочел.

Летом мы на запад не едем. Пока не кончу «Пнина», уехать из Итаки не смогу. Отдал в «Нью-Йоркер» еще одну главу. Мы с Верой шлем вам с Еленой нежный привет.

В.

P.S. Где ты в данный момент находишься? Эпстайн говорит, что ты в Талкотвилле, а Роберто Фазола — что в Уэллфлите. Поэтому посылаю это письмо по двум адресам.

В.

Дорогой Кролик,

огромное спасибо за английское издание «Трех мыслителей» и за переделанную дуэль. Теперь, во всяком случае, понятно, кто в кого стреляет.

Кончил читать твою очередную книгу, ^{256} Вера же дошла только до середины. Твои короткие предисловия нам очень нравятся. Отбор авторов превосходен, хотя, по мне, слишком много Лоуренса и Андерсона ^{257} — с художественной точки зрения и тот и другой полнейшие посредственности.

«Онегин» почти закончен. Предстоит еще месяц-другой посидеть в библиотеках. И остается гигантский указатель, я его даже не начинал и хочу сделать как можно более полным и подробным. Февраль и март проведем в Кембридже с Дмитрием и с Уайденеровской библиотекой. Надеемся повидать вас с Еленой у нас.

Мы с Верой желаем вам всем замечательного Рождества.

Привет.

В.

1956

Дорогой Братец Кролик,

спасибо за книгу моего предшественника. ^{258} Его дух наверняка опешил от всех этих ляпов в ужасающих переводах, которые ты осенил своим предисловием. Нетрудно было предположить, что оно вызовет у меня резкое неприятие. Неужели ты и впрямь считаешь, что Чехов стал Чеховым, потому что он писал о «социальных явлениях» и «становлении нового индустриального среднего класса», о «кулаках» и «поднимающихся крепостных» (как будто речь идет о море)? ^{259} А я-то думал, что он писал о вещах, над которыми кроткий король Лир хотел с дочерью поразмыслить в тюрьме. Еще я думаю, что во времена, когда американских читателей, начиная со школы, учат искать в книгах «общие идеи», долг критика обращать их внимание на особые детали, на уникальные образы, без которых — ты это знаешь не хуже меня — нет искусства, и гения, и Чехова, нет ужаса, и нежности, и чуда.

6 марта мы едем в Нью-Йорк на два-три дня.

В колонке Харви Брейта ^{260} есть сдержанный намек на мерзкую мышиную возню в лондонских газетах по поводу «Лолиты». Когда ты будешь читать книгу, ты, надеюсь, отметишь про себя, какая это целомудренная история… и никаких тебе американских кулаков. В том же номере «Book Revue» помещена симпатичная реклама «Энциклопедии секса», где пациенты «сами рассказывают истории своих болезней». Я сильно раздосадован тем, как складывается судьба моей нимфетки, и хотя я предвидел такой поворот, я совершенно не представляю себе, что тут можно предпринять, и даже не знаю, на какого рода поддержку или защиту я могу рассчитывать в наши дни, когда крестовые походы определенно vieux jeu. [206] Увидим ли мы тебя и Елену в Нью-Йорке?

Твой

В.

Дорогой Братец Кролик,

мы с Верой только что вернулись из чудесной поездки в Скалистые горы. Сначала мы остановились в Маунт Кармел — это деревенька в южной Ютахе, где мы сняли дом. Охотились на бабочек в Великом Каньоне, Аризона, и других национальных парках по соседству. Розовые, терракотовые и сиреневые горы составляли приятный фон Кавказским горам Лермонтова в «Герое нашего времени», который я отправляю, с комментарием и картой, в «Doubleday». ^{261} В июле мы перебрались в более северные широты Вайоминга и Монтаны. Кстати, в одном из своих писем Флиссу «венский шаман» ^{262} упоминает о своем пациенте, молодом человеке, который мастурбировал в туалете гостиницы «Интерлейкен» в чрезвычайно неудобной позе, позволяющей ему (вот она, зацепка, подсказывающая нашему «венскому шаману» путь к излечению) наблюдать за девушкой. Наверное, это был молодой француз в вайомингской гостинице с видом на Тетоны.

Я с удовольствием вижу, что твои пергаментные свитки по-прежнему в списке бестселлеров. Как ты? Где ты? Только сейчас представилась возможность внимательно прочесть то, что ты мне показал как-то во время нашей чудной встречи в Уэллфлите весной, а именно — Струве о Набокове. ^{263} Книга блестящая, однако меня несколько удивило то, что, раскопав довольно подлый выпад Георгия Иванова ^{264} против меня двадцатипятилетней давности, Струве не потрудился сказать, что поводом послужила моя статья, в которой я разругал роман Одоевцевой, ^{265} жены Иванова.

У нас здесь хороший дом с гостиной. Это время, между помолвкой в Кеннебанк Порте и началом занятий в сентябре, Дмитрий поживет с нами. Он очень толково помогал нам с Верой переводить Лермонтова. Не помню, говорил ли я тебе, что после некоторых колебаний я все же решил не переводить мемуары Тургенева. Договор, который мне прислал Строс, ^{266} содержал ряд неприемлемых условий, вдобавок в своих письмах он взял такой покровительственный тон, что все во мне запротестовало. Тем временем «Doubleday» приобрел права на «Пнина», и мы должны встретиться в Нью-Йорке с Эпстайном, ^{267} человеком обаятельным и тонким, чтобы обсудить новые планы.

Вернетесь ли вы из Европы к сентябрю? Есть ли надежда, что мы повидаемся в Нью-Йорке?