Прямой наводкой по врагу

Некоторое время заместителем командира полка по политчасти был у нас пожилой лысый полковник Григорьев (полком тогда командовал майор). Говорили, будто Григорьева понизили с какой-то очень высокой должности за то, что не угодил своему начальству. Это был на редкость интеллигентный человек, умевший выслушать простого солдата, по-простому с ним побеседовать, успокоить, обнадежить. Выслушав рассказ солдата о том, как бедствует на родине его семья, Григорьев, не откладывая, писал обращение к руководителям местной власти о необходимости помочь семье гвардейца. Во многих случаях помощь была оказана.

После Григорьева был майор Тарасов. Помню его «успокаивающую» дезинформацию за несколько часов перед драп-маршем из «Балки смерти».

По рассказам знакомых из других подразделений были и скверные люди среди политработников. Одним хотелось подчеркнуть свою значимость, и они постоянно лезли не в свое дело, в открытую перечили командиру подразделения, затевали склоки.

Другие «подсиживали» командира втихомолку, используя обязанность регулярно сообщать в политотдел о происходящем в подразделении (кажется, эти рапорта назывались «политинформациями»).

Кого было больше, «хороших» или «плохих» политруков, не знаю. Наш Сысолятин определенно был из «хороших».

Листовки

Идеологическим просвещением советских воинов занимались не только политруки, инструкторы политотдела дивизии и газеты (от дивизионных многотиражек до центральной прессы). На наших фронтовиков были также направлены усилия вражеской пропаганды. Ею были наполнены листовки на русском языке, сбрасываемые с самолетов. С другими видами немецкой пропаганды я не сталкивался, а о листовках хочу рассказать.

Первая листовка, которую я нашел на земле весной 1943 года, содержала обращение руководства «Союза за освобождение России от большевиков» (написанное название союза условно, истинного я не помню) ко всем солдатам и командирам Красной армии. В обращении разоблачался антинародный сталинский режим, против которого уже выступили истинные патриоты Родины, лучшие представители русской интеллигенции, генералы, профессора, журналисты, врачи. Все они, как было написано в листовке, перешли на сторону немецкой армии, несущей свободу угнетенной России (стараюсь передать смысл того обращения, так как текста я, естественно, не помню). Далее следовал призыв ко всем, кому дорого будущее России, сдаваться в плен. Пароль для сдачи: «Штык в землю!» (пароль помню точно!).

Обращение подписал вроде бы секретарь этого союза или комитета, генерал с довольно длинной русской фамилией (Синельников, что ли).

На обороте обращения было несколько фотографий, показывавших отличные условия содержания советских военнопленных. В их числе помню «Кирпич хлеба на двоих» и групповой снимок — несколько счастливых улыбающихся лиц рядом с немецким офицером.

Вторая листовка (нашел летом 1943 года) была посвящена разгрому крупной группировки войск Красной армии, предпринявшей этой весной наступление на Юго-Западном фронте. В листовке содержались очень острые карикатурные изображения Сталина и Тимошенко (последний руководил этой операцией).

Экземпляр малоформатной газеты «Сталинские соколы», который был найден в Литве летом 1944 года, на первый взгляд был неотличим от рядового выпуска какой-нибудь многотиражки. Однако это была немецкая листовка, приуроченная к всесоюзному празднику Дню авиации, который ежегодно отмечался 18 августа. Конечно, все материалы этой «газеты» были заполнены немецкой пропагандой полного превосходства «люфтваффе» над советской авиацией.

Последнюю немецкую листовку я нашел осенью того же года тоже в Литве. На лицевой стороне помещался монтаж из полутора десятков малоформатных, примерно 3x3 см, карикатурных портретов отвратительных, но при этом непохожих один на другого мужчин явно еврейского происхождения. Собранные в такую «коллекцию», они, конечно, не могли вызвать симпатии читателя. Над монтажом была надпись огромными буквами: УЗНАЙ ЕГО! В текстах листовки описывались все грехи мирового еврейства перед человечеством. Особо отмечалось «жидовское засилье в СССР» и иллюстрация к этому тезису: унылый Сталин в облике марионетки, которой управляет хитро улыбающийся Каганович. Представляете, что я чувствовал, изучая эту листовку?

Теперь расскажу еще об одной находке — советской листовке на немецком языке, она была адресована немецким солдатам. Помню, что меня удивило высокое качество бумаги и помещенных в листовке фотографий коричневого оттенка. В тексте содержался призыв сдаться в плен, чтобы выступить против Гитлера и его клики, заключивших тысячи лучших представителей немецкого народа в концентрационные лагеря. Главной «изюминкой» листовки была фотография кровати, на которой возлежали симпатичная блондинка и явно неарийского типа молодой брюнет. Текст пояснял, что, пока немецкие мужчины воюют, приглашенные в Германию иностранные рабочие заменяют их не только на трудовом фронте.

Вот и все, что вспомнилось о листовках.

Глава 16. Еврей на фронте

(Откровенно, как на исповеди)

До войны, воспитанный школой, комсомолом, средствами массовой информации в духе интернационализма, о своем еврейском происхождении я задумывался очень редко. Однако начиная с первых месяцев войны сознание принадлежности к этому «нестандартному» народу меня почти никогда не покидало. Причиной этому стал быстро и широко распространившийся бытовой антисемитизм. В самых различных слоях общества воскресали мещанские предрассудки по поводу евреев, в их адрес можно было услышать едкие слова осуждения, оскорбительные прозвища, насмешки, анекдоты. Злой критике подвергалось все, большей частью мифическое или намеренно преувеличенное, — приверженность евреев к «золотому тельцу», торгашеству, жульничеству; нежелание жить честным трудом; трусость и увиливание от фронта; наконец, специфические интонации и картавость речи.

Пытаясь сегодня понять, почему в первые месяцы войны произошла вспышка этого отвратительного явления, таившегося ранее под спудом (во всяком случае, я его не замечал), полагаю, что было к тому несколько поводов.

Среди сотен тысяч людей, бежавших на восток из западных регионов страны, значительную часть составляли еврейские семьи. И это неудивительно: останься они на оккупированной земле, их ожидала бы неминуемая гибель. Так и произошло с теми евреями, кто по разным причинам не эвакуировался. Счастливых исключений было ничтожно мало. Конечно, покидали свои дома не одни лишь евреи, уходили от врага члены партии, работники органов власти. Вместе с оборудованием крупных заводов и фабрик в более-менее организованном порядке эвакуировались, независимо от их национальной принадлежности, сотрудники администрации, инженерно-технические работники, квалифицированные и кадровые рабочие этих предприятий, а также члены их семей. И все-таки не обратить внимание на высокий процент евреев среди эвакуированных было трудно. У местных жителей, даже у тех, которые до этого живого-то еврея не видели, а о народе этом знали лишь, что они Христа распяли, при виде вполне здоровых приезжих мужчин возникала естественная, на мой взгляд, неприязнь: «Как же так? Моего мужа (брата, сына, отца) забрали на фронт, а эти здесь разгуливают!» Были ли основания для таких суждений? Скажу откровенно — не без того. Конечно, многих беженцев с запада не успели на месте призвать в армию из-за молниеносного продвижения немцев, но и без достаточных оснований немало «нашего брата» сшивалось в тылу (среди таких были два хорошо знакомых мне человека, разными хитростями увильнувших от мобилизации). Правдами и неправдами избегали армии и сыны других народов, но замечали в первую очередь евреев: чужое всегда виднее.

Прибытие значительного числа эвакуированных, несомненно, сказалось на условиях жизни местного населения. Острее ощущалась нехватка продуктов питания, резко возросли цены на рынках. У многих ухудшились жилищные условия. Кого можно было обвинить в этом? Конечно, эвакуированных (которых кое-где обзывали «выковырянными»), в первую очередь евреев. И если среди тех попадались богатые люди, выкладывавшие любые суммы за нужный им товар (были, конечно, и такие), то рассказы об этом становились достоянием масс. Мифы о несметных богатствах приезжих распространялись на всех евреев, подавляющее большинство которых фактически вело на чужбине полунищенский образ жизни.