Тимоти Лири: Искушение будущим

При этом Майкл ежедневно принимал большую дозу ЛСД, до тех пор пока продукт не иссяк. Он смешал его с какой-то пастой, что-то вроде арахисового масла, и ел его ложками из банки. Он относился к нему как к чему-то вроде ежедневного витамина для мозга. Частенько находясь под кислотой, он мог смешать себе крепкий алкогольный коктейль и усесться с ним перед телевизором. Тим предложил ему поселиться у него в доме и следить за детьми, с чем он прекрасно справлялся, что свидетельствовало о том, что его система работала вполне нормально.

Отношения Майкла с психоделиками были близки к подходу хиппи-кислотников, типа Кена Кизи и его «Веселых проказников», путешествие которых описано в книге Тома Вулфа «Электропрохладительный кислотный тест» — ни духовного роста, никаких откровений-инсай-тов, никакого обучения, а просто наркотизация и бесцельное путешествие до пределов возможного и дальше, полная обдолбанность и при этом сохранение контроля над ситуацией и продолжение игры.

Прием ЛСД делал неизбежным встречу с религиозными измерениями психоделического опыта. Вы попадали в пространства, в которых все ранее принятые системы верований и представлений зависали в неопределенности, и все, что называлось «я», растворялось в жемчужных потоках жидкого цвета или пульсирующих волнах экстаза или тихо превращалось в совершенные, симметрические кристаллические решетки или мерцающие сети, образованные траекториями летящих электронов. Когда вы возвращались обратно из этого пространства чистой бессодержательной энергии, мир образов и категорий, в котором мы жили нашей обычной жизнью, действительно казался «миром пластмассовой куклы».

Люди возвращались из этих путешествий ошеломленные опытом единения с Богом и всеми живыми существами, потрясенные до глубины души величием и мощью божественных жизненных энергий, протекающих внутри их собственного сознания.

Мы обратились за помощью к профессионалам от религии. Хьюстон Смит, профессор философии из MIT, друг Олдоса Хаксли и автор нашумевшей книги «Религии человека», был одним из первых, кто присоединился к нашему проекту. Он отметил, что наши опыты подтвердили то, о чем он писал на протяжении многих лет. К проекту также присоединились некоторые из его студентов. Уолтер Хьюстон Кларк, декан Теологической семинарии в Эндовере-Ньютоне, добрый, изысканный пожилой джентльмен, сделался, к нашему вящему удовольствию, энергичным защитником возможностей психоделиков.

Мы провели серии сеансов со священниками, раввинами и студентами-теологами. Некоторые из этих сессий были гораздо более драматичны и агрессивны, чем те, которые мы проводили в тюрьме с самыми закоренелыми уголовниками. Некоторые из участников испытывали переживания адского пламени и Страшного суда; другие хотели немедленно заставить всех вокруг обратиться, покаяться и прийти ко Христу; некоторые сняли после этого опыта с себя священнический сан; другие глубоко утвердились в своем призвании.

Один только что получивший диплом теолог, с которым я проводил сеанс, огромный, рыжий, похожий на медведя парень на протяжении многих часов боролся с какими-то безымянными монстрами, но в конце концов обрел мир и покой. Тем не менее на следующий день он заявил, что никакой пользы это ему не принесло, что это не поможет ему писать его диссертацию, не поможет Америке побить русских и поэтому он больше не хочет повторять этот опыт. Эта оценка показалась мне весьма странной.

Потом приехал Уолтер Панке и начал свою знаменитую «Страстную пятницу», первый и до сегодняшнего дня единственный полностью контролируемый, чистый эксперимент по изучению мистического опыта. Уолтер был доктором медицины со Среднего Запада и рукоположенным священником. Он собирался защитить диссертацию на степень доктора философии по истории религии в Гарварде. Его идея состояла в том, чтобы дать псилоцибин студентам-теологам во время церковной службы в часовне, в Страстную пятницу. Он понял теорию «set and setting» и хотел максимизировать все факторы для достижения религиозного опыта. Контрольная группа должна была получить плацебо в то же время, в том же месте, и ни один из участников эксперимента не должен был знать, кто получил наркотик, а кто пустышку.

Это даже для нас казалось безумной и экстравагантной идеей, и мы не думали, что из этого выйдет что-то путное. Но Уолтер был положительный, преуспевающий, чистый и аккуратный мужчина бойскаутского типа, с прекрасными рекомендациями и солидным положением в обществе. Дьякон Ховард Турман из Школы богословия Бостонского университета согласился предоставить свою часовню для службы. Уолтер Кларк договорился с Семинарией Эндовера-Ньютона, что она предоставит добровольцев из числа своих проверенных и идеалистически настроенных студентов. Гарвардский университет должен был предоставить опытных руководителей из числа участников Псилоцибинового проекта, которые будут работать с двадцатью добровольцами, разбитыми на малые группы.

Хьюстон Смит из MIT будет осуществлять врачебный контроль. Уолтер Панке не хотел внимать нашим настоятельным рекомендациям сначала попробовать наркотик самому. Он считал, что если он не соблюдет свою психоделическую невинность до эксперимента, его смогут обвинить в предвзятости, а эксперимент не сможет считаться чистым.

Эксперимент оказался полностью успешным. Уолтер выбрал девять критериев из литературы, посвященной религиозному опыту, преимущественно из работ У. Т. Стэйса. В рамках этих критериев псилоцибиновые состояния и уровни сознания, которых достигли участники эксперимента, были практически неотличимы от классических мистических опытов. В то же время контрольная группа не испытала ничего экстраординарного.

Эксперимент стал широко известен в медицинских и религиозных кругах и широко освещался в прессе. Уолтер получил степень доктора философии. [69]

Несмотря на успех этого эксперимента, политическое давление администрации Гарварда усиливалось. Профессор Макклелланд заявил, что студенты, которые участвуют в наркотическом проекте, будут исключены из числа соискателей степени доктора философии. Газеты способствовали раздуванию скандала заголовками типа: «Странные наркотические опыты в Гарварде», «Гарвард ест священные грибы», «Наркотическое безумие охватило кампус» и т. п.

Для того чтобы прекратить нарастающий скандал, мы решили полностью вынести наркотические исследования за пределы университета. Была основана некоммерческая корпорация под названием Международная федерация внутренней свободы (IFIF) со штаб-квартирой в Кембридже. В Совет директоров вошли Лири, Ал-перт, я, Уолтер Кларк, Хьюстон Смит, Алан Уотте, Пол Ли, Рольф фон Экартсберг, Гюнтер Вейль и Джордж Литвин. Цель — спонсировать и поддерживать исследования в области расширения сознания.

В наши планы входило поставлять информацию и наркотики (по-прежнему легальные в то время) небольшим группам, созданным для исследований расширенных состояний сознания по всей стране. Большая часть участников этих групп были психологами, священниками, преподавателями и представителями других про» фессий. Мы предполагали действовать как исследовательский центр, собирающий и распространяющий информацию. Запросы уже исчислялись сотнями.

Но благодаря скандальной активности гоняющихся за сенсациями журналистов, IFIF с самого начала столкнулся с трудностями. Сначала мы пытались арендовать офис в престижном медицинском здании на другом берегу Чарлз-ривер, в Бостоне. Мы уже почти перевезли туда мебель и коробки, но даже не успели их разобрать, как из-за давления, которое стали оказывать на владельцев медицинские работники, арендующие офисы в этом здании, те вдруг передумали и отказали нам в аренде. После этого мы сняли офис в Кембридже.

Другой серьезной проблемой стало снабжение наркотиками. Мы больше не могли получать псилоцибин бесплатно от фирмы Sandoz, как это было раньше на протяжении нескольких лет, через медицинскую администрацию Гарвардского университета. Мы решили сами связаться напрямую с Sandoz и с доктором Альбертом Хофманном лично.