На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)

Следующие два дня мы продолжали попытки наступать. Но не смогли сломить ожесточенное сопротивление крупных сил противника, поддерживаемых авиацией, которая непрерывно действовала над полем боя группами по 30-40 самолетов.

Стало очевидно, что перед нами была прочная, глубоко эшелонированная оборона. Создав ее почти за месяц боев, противник по существу закрыл нашим войскам выход из букринской излучины на запад. В то же время незначительные размеры плацдарма и недостаток переправочных средств не позволяли нам использовать здесь основную массу артиллерии. А ее огонь с левого берега вследствие плохих условий наблюдения оказался малоэффективным, не обеспечивал достаточной поддержки стрелковых соединений. Противник же против букринского плацдарма сосредоточил десять дивизий, половину которых составляли танковые и моторизованные. Наконец, сильно пересеченная местность крайне ограничивала использование крупных танковых соединений.

Тем не менее командование нашего фронта, переименованного 20 октября в 1-й Украинский, приняло решение начать в конце октября третье наступление с букринского плацдарма. Однако Ставка Верховного Главнокомандования, находясь в Москве, сумела правильнее оценить все то, что было у нас перед глазами, и отменила наступление.

Помню, в полдень 23 октября к нам на НП на букринском плацдарме, откуда мы с П. С. Рыбалко и А. А. Епишевым руководили боем, подъехал Н. Ф. Ватутин. В то время, когда мы докладывали ему обстановку, Николая Федоровича попросили к аппарату ВЧ. Вызывал Верховный Главнокомандующий. Выслушав доклад командующего фронтом, И. В. Сталин неодобрительно отнесся к намерению продолжать наступление с букринского плацдарма. Не претендуя на дословное воспроизведение всего этого разговора, полагаю, однако, целесообразным изложить его так, как он был потом подробно передан нам Н. Ф. Ватутиным.

- Видимо, войскам товарищей Москаленко и Рыбалко, - сказал Верховный, очень трудно наступать на Киев с этого плацдарма. Местность там резко пересеченная, и это мешает маневрировать большими массами танков. Противнику это удобно. И местность у него возвышенная, командующая над вашей. Кроме того, он подтянул крупные силы - танковые и моторизованные дивизии, много противотанковых средств и авиации. Все это вы и сами знаете. Остается сделать вывод. Он состоит в том, что ударом с юга Киева вам не взять. А теперь посмотрите на лютежский плацдарм, находящийся к северу от Киева в руках 38-й армии. Он хотя и меньше, но местность там ровная, позволяющая использовать крупные массы танков. Оттуда легче будет овладеть Киевом. - Помолчав, И. В. Сталин добавил: - Предлагаю вам продумать вопрос о рокировке 3-й гвардейской танковой армии, а также частей усиления 40-й армии на лютежский плацдарм. Надо скрытно, в темное время суток, вывести их с букринского плацдарма на лютежский. 40-й и 27-й армиям продолжать демонстрацию наступления с прежнего направления. Словом, врага нужно обмануть.

Когда Николай Федорович рассказал нам о своей беседе с Верховным, я подумал: ни нам, командармам, ни командованию фронтом, ни побывавшему у нас не раз маршалу Г. К. Жукову не пришла в голову мысль о рокировке ударной группировки фронта на лютежский плацдарм. А ведь мы были на местности, видели ее, тщательно изучили обстановку. Я не мог скрыть своего удивления тщательностью, с которой Ставка анализировала боевые действия, и у меня невольно вырвалось:

- По каким же картам следит Верховный за нашими действиями, если видит больше и глубже нас? Николай Федорович улыбнулся:

- По двух- и пятисоттысячным за фронты и по стотысячной - за каждую армию. Главное же, на то он и Верховный, чтобы подсказывать нам, поправлять наши ошибки...

II

Вслед за тем, 24 октября, из Москвы поступила следующая директива:

"Представителю Ставки ВГК товарищу Жукову

Командующему войсками 1-го Украинского фронта товарищу Ватутину.

1. Ставка ВГК указывает, что неудача наступления на букринском плацдарме произошла потому, что не были своевременно учтены условия местности, затрудняющие здесь наступательные действия войск, особенно танковой армии. Ссылки на, недостаток боеприпасов не основательны...

2. Ставка приказывает произвести перегруппировку войск 1-го Украинского фронта с целью усиления правого крыла фронта, имея ближайшую задачу - разгром киевской группировки противника и овладение Киевом.

Для чего:

- 3-ю гвардейскую танковую армию Рыбалко перевести на участок фронта севернее Киева, используя ее здесь совместно с 1-м гвардейским кавкорпусом. Слабые в ходовом отношении танки Рыбалко оставить на месте для пополнения ими 8-го гвардейского и 10-го танковых корпусов. Поступающие на пополнение фронта танки использовать в первую очередь для укомплектования танковых корпусов Рыбалко;

- усилить правое крыло фронта тремя-четырьмя стрелковыми дивизиями за счет левого крыла фронта;

- использовать также для усиления правого крыла фронта 135 и 202 стрелковые дивизии, передаваемые вам из 70-й армии резерва Ставки;

- привлечь к участию в наступлении на Киев 60-ю и 38-ю армии и 3-ю гвардейскую танковую армию.

3. Наступательные действия на букринском плацдарме вести остающимися здесь силами, в том числе танковыми частями, с задачей притянуть на себя возможно больше сил противника и при благоприятных условиях прорвать его фронт и двигаться вперед.

4. Переброску Рыбалко произвести так, чтобы она прошла незаметно для противника, используя макеты танков.

5. Переброску Рыбалко и трех-четырех стрелковых дивизий с левого крыла начать немедленно и закончить сосредоточение их на правом крыле к 1-2.11.43 года.

6. Наступление правого крыла начать 1-2.11.43 г., с тем чтобы 3-я гвардейская танковая армия начала действовать 3- 4.11.43 г. Левому крылу начать наступление не позже 2.11.43 г.

7. Разгранлинию между Белорусским и 1-м Украинским фронтами оставить прежнюю. Из состава 61-й армии Белорусского фронта передать с 24.00 25.10.43 г. две левофланговые стрелковые дивизии в состав 13-й армии 1-го Украинского фронта.

8. Исполнение донести.

Ставка Верховного Главнокомандования

Сталин

Антонов"{90} .

Перемены коснулись и меня. 27 октября командующий фронтом на основании решения Ставки приказал мне срочно сдать 40-ю армию и принять 38-ю, которой предстояло наносить главный удар в операции по освобождению Киева.

Нелегко было расставаться с хорошо сработавшимся коллективом управления 40-й армии и ее героическими войсками.

Сформированная в августе 1941 г. в составе войск Юго-Западного фронта, она с тех пор прошла славный боевой путь. За ее плечами были кровопролитные схватки со 2-й танковой группой Гудериана, рвавшейся в глубь нашей обороны. В 1942 г., имея в своем составе дивизии, недостаточно укомплектованные современными техническими средствами борьбы, она приняла на себя удар лавины вражеских танков и вынуждена была уступить более мощной силе. Став у Воронежа несокрушимой стеной, воины 40-й армии сковывали крупные силы противника в то время, когда решалась судьба Сталинграда и Кавказа.

Затем наступил час расплаты. Много замечательных страниц в историю разгрома противника на юге вписали войска героической 40-й армии, с которыми я прошел от Воронежа до букринского плацдарма на Днепре. За это время они осуществили несколько блестящих операций, прославивших наше советское оружие. Многие воины армии пали в боях за освобождение Родины, но их боевые товарищи продолжали храбро и умело громить врага.

За время войны мне довелось в разное время командовать несколькими армиями. И каждое расставание оставляло на сердце грусть. И тем более трудно было прощаться с 40-й армией, которой я командовал дольше, чем другими, свыше года. Успел привыкнуть и полюбить многих работавших здесь со мной.

Но приказ звал туда, где я, видимо, был сейчас нужнее. Тепло, по-братски распрощавшись, я убыл в 38-ю армию. Впрочем, с двумя близкими товарищами мне, к счастью, не пришлось расставаться. Это были Алексей Алексеевич Епишев, назначенный членом Военного совета 38-й армии{91}, и Александр Григорьевич Батюня, ставший моим заместителем на новом месте службы.