Маленькие повести о великих писателях

Жирардэн надолго замолчал. Огюст Маке смотрел на издателя испуганными глазами. Все сказанное Жирардэном, уже не раз приходило в голову и ему самому. Тревожило, не давало спокойно спать по ночам, мучило кошмарами.

— Подумайте о детях, Маке! — повторил Жирардэн. И наконец-то, посмотрев прямо в глаза Огюсту, тихо добавил. — Доброе имя, дорогой мой, тоже значительный капитал.

Это была последняя встреча Жирардэна с Огюстом Маке. Больше их пути никогда не пересекались, хоть и проживали они в одном городе.

Далее случилось невероятное. Огюст Маке пропал. Вышел утром из дома и в воду канул. Причастные к литературному миру парижане не на шутку забеспокоились. Но выжидали. Неизвестно чего.

А когда из Парижа исчез Виктор Гюго, разразилась настоящая буря. Газеты пестрели заголовками. «Нация обезглавлена!», «Кому выгодна погибель французских писателей?».

Писали, будто в Сене завелся какой-то зверь доисторической породы, который по ночам вылезает из воды и пожирает исключительно писателей. Как он при этом отличает пишущих от простых смертных, не уточнялось.

Писали о какой-то банде головорезов из Южной Америки. Будто они, (тоже под покровом ночи!), охотятся на французских писателей, похищают их и увозят к себе в Амазонию, чтоб быстро и качественно улучшить породу образованных людей в своей дикой стране.

В городе началась паника. Наиболее отчаянные из поклонниц предлагали своим кумирам, (писателям, актерам, музыкантам), себя в постоянные провожатые. И даже в бесплатные охранницы.

Газетчики совсем обезумели. Требовали закрыть границы страны. В Париже провести поголовную перепись взрослого образованного населения. Чтоб доподлинно знать, кто из французских писателей, пока еще, цел и невредим.

Не обошлось без шутников. На стенах парижских зданий появились листовки со списками пропавших без вести. При ближайшем рассмотрении оказалось. Перечисленные скончались от холеры еще двадцать лет тому назад. Началась охота и на шутников.

В действительности, Виктор Гюго просто переселился в деревню. Совсем рядом с Парижем. Он и раньше часто уезжал, чтоб в тишине и покое спокойно поработать.

Что касается Огюста Маке. Дело обстояло еще проще. Его обуял страх. Самый обыкновенный, панический. После беседы с Жирардэном он до такой степени перепугался, что, даже не попрощавшись с женой, не поцеловав дочек, уехал к своей двоюродной тетке, проживавшей в одиночестве в глухой провинции, и забаррикадировался в ее сарае, вместе с овцами и курами. Прямо Сервантес на склоне лет!

Огюст Маке, как одинокий страус в пустыне, спрятал голову в песок, надеясь, все как-нибудь само собой образуется.

Между тем, женщины всего Парижа, (актрисы в особенности!), страдали неимоверно. И когда их страдания достигли своего апогея, бедные женщины парами и по одиночке попадали на колени и начали истово молиться.

Молилась пресвятой Деве Марии актриса Луиза Депрео.

Молилась, обливаясь слезами, актриса Мари Дорваль. Разумеется, не отставала от нее и Мелани Серре.

Молилась о спасении прекрасной души Александра актриса мадемуазель Марс, искренне веря, только ее молитва поможет делу.

В Соборах и церквях, в маленьких гримерных и в уютных спальнях, женщины молились…

И пресвятая Дева Мария вняла страстным молитвам сразу стольких истерзанных женских душ. И случилось чудо…

…Со стороны Ла-Манша, чуть ли не из самого Лондона, на город надвинулся странный белесый туман. Будто белым покрывалом накрыл этот белесый туман славный город Париж со всеми его пригородами и окрестностями.

Редкие газовые фонари на бульварах и улицах давали уже не больше света, чем светлячки на болоте в лунную ночь.

Как только наступил вечер и белесый туман заполонил собою улицы, площади и переулки, люди в страхе попрятались по домам и даже закрыли ставни на окнах.

Именно в этот момент на одной из центральных улиц появилась четверка молодых людей в несколько странных одеяниях. Они будто бы сами соткались из этого белесого тумана.

На каждом были высокие сапоги с ботфортами, светло-голубые камзолы и шляпы с черными перьями. Поверх камзолов красовались роскошные, шитые золотом, перевязи с прикрепленными к ним длинными шпагами.

Четверо молодых людей оглядывались по сторонам и с удивлением обменивались многозначительными взглядами.

— Давненько не бывал я в славном городе Париже! — громогласно заявил самый крупный из них. Он таращил свои голубые, выразительные глаза и сторонам. И явно не узнавал окружающих зданий.

— Без малого, двести лет, — отозвался другой, задумчиво пощипывая себя за мочку уха. На лице его блуждала легкая улыбка.

— Париж изменился не в лучшую сторону! — присоединился третий, поразительно похожий на Дон-Кихота. Кончики его красивых усов воинственно торчали вверх. — Помню, когда я впервые въехал на своем желто-рыжем коне через Сент-Антуанские ворота…

— Дорогой Д, Артаньян! — вежливо перебил его тот, который непрерывно дергал себя за мочку уха. — Историю вашего появления в Париже знает любой, умеющий читать мальчишка. В любой стране, на всех континентах. И нет никакой необходимости просвещать нас на этот счет. На зубах навязло!

— Послушайте, Арамис! — несколько раздраженно отозвался тот, которого называли Д, Артаньяном. — Вы меня постоянно перебиваете! Я не мальчишка! Мне это уже порядком осточертело!

— Что вы хотите этим сказать? — так же вежливо поинтересовался Арамис. Но в глазах его будто сверкнула молния.

— Только то, что сказал!

— Можете это повторить?

— Сколько угодно!

— Друзья мои! Арамис! Д, Артаньян! — добродушным тоном попытался примирить их самый крупный. С голубыми глазами. (Наверняка, его звали Портос. Как же еще!). — Вы как дети, даю слово!

— Нисколько!

— Удивляюсь, что вы до сих пор не продырявили друг друга вашими шпагами.

— Всегда к вашим услугам! — с вызовом ответил Д, Артаньян.

— Если у вас есть хоть малейшее сомнение насчет моей готовности, быть к вашим услугам, вы глубочайшим образом заблуждаетесь! Я тоже всегда готов к вашим услугам!

Вымолвив эту длинную тираду, Арамис равнодушно посмотрел по сторонам, и демонстративно зевнул, прикрыв рот платком.

— Ах, вот вы ка-ак!!! — воскликнул Д, Артаньян.

Неизвестно, чем бы закончился этот, вспыхнувший на пустом месте, конфликт, не вмешайся четвертый. Его красивое благородное, бледное лицо было непроницаемо.

— Друзья мои! — равнодушным взглядом окидывая незнакомые здания, сказал Атос. — Я вовсе не для того назначил вам эту встречу. Нам предстоит долгий путь. И ответственная миссия.

— Вынужден отказаться! — тут же заявил Д, Артаньян. Он еще явно не успел остыть. — Мне необходимо срочно навестить госпожу Бонасье. Речь идет о чести королевы, черт возьми! И дело не терпит ни малейших отлагательств. А посему…

— Я тоже предпочел бы потратить время на изучение богословия. Как вам известно, я намерен стать аббатом. Сейчас тот самый подходящий случай.

Атос понимающе кивнул и перевел взгляд на Портоса.

— Что касается меня, и шага не сделаю, пока не наполню свой желудок. Я голоден, как стая волков, — возмущенно ответил Портос.

— В таком случае, прошу прощения, что потревожил вас! — ответил Атос. — До скорой встречи, друзья мои!

Атос отвесил всем троим легкий поклон и, резко повернувшись, пошел вдоль по улице. Один.

Трое друзей, молча, смотрели ему вслед. Атос не оглядывался. Еще немного и его фигура уже скрылась бы в белесом тумане.

— Один за всех! — неожиданно вырвалось у Д, Артаньяна.

— И все за одного! — едва слышно, как эхо, отозвались Портос и Арамис.

— Атос! Атос! Погодите! Мы с вами! — крикнул Д, Артаньян.

Атос замедлил шаг, остановился. Медленно повернувшись, оглянулся. Расстояние до него было значительным, и трое друзей не могли видеть едва заметной улыбки, мелькнувшей по его губам.