От Москвы до Берлина (Статьи и очерки военного корреспондента)

Немцы не выдержали удара взаимодействующих в одном соединении сильнейших боевых средств, и потому бои были скоротечные. Найденбург пытался сопротивляться нашей атаке с юга, но был обойдён с востока, с запада и атакован с севера. Бой ещё шёл на улицах Найденбурга, а генерал Сахно уже выбросил сильный передовой отряд на Танненберг. В ночь, совершив марш, танкисты передового отряда завязали бой. Непроницаемый туман скрыл сближение, и бой стал ближним, в упор. Через час после начала боя полковник Омелистый передал в штаб генералу Сидоровичу боевое донесение о том, что "части, преодолевая упорное сопротивление противника, в 7.00 - 21.1.45 г. подошли к Танненбергу. Ударом с юго-востока, с северо-востока и с юга, сломив сопротивление противника, нанеся ему большие потери, в 8.00 овладели Танненбергом". На этом историческом поле танкисты завоевали своим бригадам имя "Танненбергских".

* * *

Вот они, холмистые поля у Танненберга. В утренней дымке выступают тёмные пятна лесов, скрывающих многочисленные озёра и болота. В прогалинах между лесами видна чешуя черепичных крыш. Серое небо бесформенными тучами низко висит над чёрными скелетами придорожных деревьев. Мы идём по улице этой старой небольшой деревни, под именем которой дважды вошли в историю кровавые сражения. Сколько раз в Военной академии мы видели её на картах, сколько раз в тихих аудиториях на лекциях профессоров и на экзаменах незримо и беззвучно двигались вокруг неё войска Ныне въявь и в третий раз поля Танненберга стали ареной исторических боёв.

Сейчас над каменными зданиями деревни воцарилась мертвенная тишина. Ночной бой прокатился далеко на запад. Ещё свежи следы атаки наших танков на Развороченной земле, разбитой технике врага, раздробленных повозках его обозов. Над всем этим низко стелется дым догорающих домов. Деревни и поля вокруг стали огромным кладбищем. Трупы немецких офицеров и солдат раскиданы по улицам и холмам. Они лежат у памятника немцам, убитым в 1914 году, ими полно кладбище на окраине деревни. Кладбище находится на высоте, служившей немцам опорным пунктом, и потому подверглось артиллерийской обработке. Общая солдатская могила времён 1914 года разрыта, разворочена снарядом, и кости, черепа, истлевшие солдатские ботинки валяются на дне огромной ямы. Здесь же лежат укрывавшиеся от обстрела и убитые сегодня ночью фашистские солдаты. Безусые арийцы в мундирах с орлом к свастикой на груди напрасно искали спасения от смерти в могиле, среди костей своих отцов. В страхе прижимаясь к ним, глядя в чёрные пустые глазницы черепов, прокляли они тот день, когда началась война.

Недалеко от Танненберга, на высоте, обсаженной декоративными кустами, стоит камень с надписью, извещающей, что здесь в августе 1914 года находился командный пункт Гинденбурга и Людендорфа. Это они вкупе с фашистами раздували новую войну, это они оставили своим ученикам, генералам и молодому поколению немцев, призыв к наступлению на славян, это они мечтали о тотальной истребительной войне, о новой славе Танненберга. Они получили войну на истребление и пришли к бесславию. У Танненберга, среди безмолвия могил, шевелятся страницы древней истории и встают картины битв первой мировой войны. На этом широчайшем поле уже раскрыты страницы ещё неписаной истории, свершившейся в наши дни. Немцы мечтали о победах, но сюда, в Восточную Пруссию, не они вернулись с победой, а пришли наши армии.

Судьбе войны было угодно, чтобы именно там, где тридцать лет назад не сошлись, а разомкнулись усилия русских армий, атаковавших Восточную Пруссию с востока и юга, ныне сомкнулись гибельные для врага, направленные единой волей Верховного Главнокомандования действия фронтов Советской Армии.

В день, когда войска 3-го Белорусского фронта овладели Инстербургом и прорвались глубоко с востока к Кенигсбергу, войска 2-го Белорусского фронта овладели городом Алленштейном и устремились к Эльбингу. Захвачены были основные узлы коммуникации. Парализован был манёвр врага. Сжимались стальные тиски охвата восточно-прусской группировки. Возможность окружения всей Восточной Пруссии стала реально близкой. В эти же дни к Берлину и к Померании, обходя Нижнюю Вислу, неудержимо шли войска 1-го Белорусского фронта, надёжно прикрытые от ударов из Восточной Пруссии.

* * *

Молнией пронеслась над Восточной Пруссией весть о том, что русские прорвались. Гаулейтеры приказали немцам подготовиться к эвакуации. Приказано было уходить всем. Фашистская пропаганда расписывала ужасы, ждущие немцев, которые останутся с русскими, распространяла дикие слухи о зверствах большевиков. Гаулейтеры предупредили, что сигнал к выезду будет дан по радио. Там, где не было радиоприёмников, установили связь с помощью велосипедистов и конников. Немцы уложили вещи в фургоны и не отходили от радио. Весть о приближении русских проникла в лагерь военнопленных. Она принесла звериный страх тюремщикам, радость и тревогу заключённым. Пленные ждали освобождения и боялись смерти накануне приближавшегося часа спасения.

Им было известно, что перед приходом наших войск охрана лагеря или отходящие части СС всегда расстреливают пленных на месте или угоняют в глубь Германии, а это тоже означало смерть. Измождённые люди знали, что у них нехватит сил дойти, что их добьют по дороге или они умрут на морозе. Пленные вспоминали страшные картины расстрелов в Славуте, в Сувалках, в Умани, в Белостоке. Вспоминали, как тысячные колонны пленных, угнанные из лагеря, не доходили до другого, а исчезали навеки в придорожном лесу. Нервы людей были напряжены до предела.

Проходил день за днём, близилась к концу неделя. Немки и немцы неотступно дежурили у радио в ожидании команды бежать за Вислу, но радио молчало. Пленные в лагере не знали, что творится на фронте, ждали свободы или смерти.

И вдруг пленные, пригнанные рыть траншеи, услышали отдалённый гул. В воздухе было тихо. Но гулом была полна земля. Он нарастал с каждым часом, как нарастает отдалённый гул океанского шквала, и на ли люди приникали ухом и всем телом к земле, спрашивая у неё, откуда идёт этот гул, далеко ли от них бушует сражение. Весть об этом разнеслась по лагерю, и, таясь от охраны, поодиночке и группами пленные спускались в траншеи; они искали участки, где яснее звучал гул борьбы, гул освобождения. К вечеру едва уловимый слухом, как вздохи отдалённой бури, возник в воздухе шум артиллерийской канонады. Он то усиливался, то пропадал, и сердца людей то бились в радостной тревоге, то замирали в тоске. Люди вытягивали шеи, поднимались тайком на чердаки барачсв и в самозабвении прислушивались. Вскоре пленные увидали, как высоко-высоко в поднебесье пронеслись строи наших тяжёлых бомбардировщиков. Они быстро исчезли, а к вечеру вдалеке по горизонту поднялось зарево пожаров.

Среди ночи охранники лагеря подняли всех военнопленных. Криком, ударами прикладов, штыками они выгнали их из бараков, построили в колонны, чтобы гнать на запад, за Вислу. "Всё... конец... не дождались свободы". Над лагерем носился ветер, он гудел в колючей проволоке, сметал с крыш падающий снег. Впереди ждала гибель от штыка конвоира и смерть в снегу придорожной канавы.

И вдруг, как молнии сквозь пелену снегопада, во тьме пронеслись зарницы разрывов. Сыграла "катюша". Грохот стрельбы стал слышен совсем близко, рядом, но не там, на востоке, откуда все ждали, а на юго-западе, позади лагеря. Это танкисты 2-го Белорусского фронта, совершая ночные марши, с боями прорываясь к морю, окружали Восточную Пруссию. В панике заметались охранники. Стреляя, загнали они всех пленных обратно в бараки и в страхе бежали из лагеря. Вместе с ними мимо лагеря бежали с фронта немецкие части.

В ту же ночь страшный взрыв потряс окрестность Тяжёлые обломки камней падали, проламывая крыши бараков. Взорванный немцами, взлетел на иоздух памятник Гинденбургу. Каменный страж концентрационного лагеря и всей тюрьмы "Восточная Пруссия" рассыпался и валялся в прахе.

* * *

Далеко в поле, за лагерем, появился огромный танк. Чей это танк - никто не знал. Никто из пленных никогда не видел такой грозной машины с непомерно длинным орудием; он мало походил на танки, которые красноармейцы знали в 1941-1942 годах. Но вот танк развернулся, и тысячи пленных увидели в утреннем свете на башне советскую звезду.