Княгиня Ольга

В русской исторической литературе Фотиево (или Игнатиево?) крещение Руси обычно связывают с именем киевского князя Аскольда. Но если говорить строго, то для утверждения о христианстве Аскольда у нас недостаточно данных. Дело в том, что в самом Киеве никаких преданий о первом походе Руси на Царьград не сохранилось; рассказ же «Повести временных лет» (помещенный под 6374-м, то есть 866 годом) полностью основан на византийских письменных источниках, в частности на Хронике Георгия Амартола. Имена предводителей похода — киевских князей Аскольда и Дира — явно искусственно присоединены здесь к греческому тексту и сами по себе не могут свидетельствовать об их действительном участии в этом военном предприятии. Тем более не упоминает летопись о последующем крещении руссов. Так что мы до сих пор не можем сказать с уверенностью, какие именно руссы напали на Царьград в 860 году и, соответственно, какие руссы приняли крещение несколькими годами позже — киевские или же какие-то другие, жившие вне Киева, возможно, в Крыму или на Тамани, где в DC—X веках имелось «русское» население и где именно в 60-е годы IX века среди этого «русского» населения засвидетельствован факт распространения христианства [127].

Во всяком случае, «первое крещение» Руси не стало поворотным событием русской истории. Сами византийцы и позднее описывали руссов как закоренелых язычников и врагов Христовой веры. Как мы видели, это относится и к византийским и русским описаниям похода Игоря на Царьград в 941 году. Между тем к 40-м годам X столетия в отношении к христианству в Киеве произошли существенные изменения, и мы уже отчасти говорили об этом.

Первое достоверное известие о христианах в Киеве сохранилось в тексте русско-византийского договора 944 года. Церемония заключения самого договора и его последующей ратификации (принесения присяги, клятвы) существенно отличалась от той, что была зафиксирована в предшествующих русско-византийских соглашениях. Если при Олеге русские послы приносили клятву по языческому закону «оружием своим, и Перуном, богом своим, и Волосом, скотьим богом» ^{159}, то в 944 году в составе русской дружины и в окружении Игоря наряду с язычниками («елико их есть не хрещено») появились и христиане («елико их крещенье прияли суть»), причем те и другие пользовались одинаковыми правами. Христиане входили в число тех послов, которые были направлены в Царьград для заключения мира. В отличие от своих собратьев, клявшихся, как и прежде, языческим богом Перуном, они приносили клятву в «соборной церкви» (константинопольской Святой Софии) и клялись церковью Святого Ильи, а также «предлежащим честным крестом и хартией сей», то есть грамотой, на которой был изображен знак креста. Когда же в Киев прибыли послы византийского императора, чтобы привести к клятве самого князя и его людей, то киевские христиане опять же приносили присягу отдельно — в упомянутой выше киевской церкви Святого Ильи.

Сообщив об этом удивительном факте, засвидетельствованном текстом самого договора, киевский летописец XI века посчитал нужным добавить собственный комментарий относительно древнейшего киевского храма:

«…А хрестьяную русь водиша роте (то есть приводили к клятве. — А.К.) в церкви Святого Ильи, яже есть над Ручаем, конец Пасынче беседы (? — А.К.) и Козаре; се бо бе сборная церки (церковь. — А.К.): мнози бо бета варязи хрестьяне» ^{160}. [128]

К сожалению, топографические ориентиры, названные летописцем, мало что говорят нам. Мы не знаем ни что такое «Пасынча беседа» (вероятно, какое-то примечательное киевское сооружение?) [129], ни где находился киевский квартал (или урочище?) «Козаре», очевидно, получивший свое название по жившим здесь выходцам из Хазарского каганата. Единственная подсказка — это упоминание «Ручая», то есть «ручья», — в летописи точно в такой же форме он упоминается еще однажды, под 988 годом, в рассказе о свержении языческих идолов, которых волочили сначала «с Горы по Боричеву на Ручай», а затем «по Ручаю к Днепру» ^{161}. [130] Однако и в данном случае мы не можем сказать точно, какую из малых киевских речек, притоков Днепра или Почайны (правого притока Днепра), называли этим именем. Спускаясь со Старокиевской горы, «Ручай» протекал по Подолу — низменной части города. Возможно, здесь и находилась древнейшая киевская церковь. Чаще всего полагают, что она располагалась на месте существующей и поныне Ильинской церкви, возведенной на Подоле в XVII веке ^{162}. Впрочем, высказывались и другие точки зрения.

Однако комментарий летописца примечателен не только топографическими указаниями. Он содержит еще несколько важных сведений о киевской христианской общине того времени. Во-первых, судя по словам летописца, церковь Святого Ильи (или, возможно, одни только ее руины) существовала и в то время, когда он работал над летописью, то есть в середине — второй половине XI века (летописец употребил выражение «яже есть», а не «яже бе», то есть «была»). Во-вторых, он назвал церковь «соборной», а это подразумевает наличие в Киеве времен Игоря и Ольги и других христианских храмов. (Ко времени самого летописца Ильинская церковь уже перестала быть соборной, превратившись в обычную приходскую.) Наконец, в-третьих, летописец попытался объяснить читателям, откуда взялись христиане в Киеве, и это объяснение заслуживает того, чтобы остановиться на нем подробнее.

По словам летописца, христианами были прежде всего варяги («мнози бо беша варязи хрестьяне»). Несомненно, это утверждение соответствует действительности. Оно подтверждается и последующим летописным рассказом. Под 983 годом в «Повести временных лет» сообщается об убиении в Киеве двух варягов-христиан, отца и сына, первых на Руси мучеников за веру. Старший из них «пришел из Грек» ^{{163}, [131]} (или, в другом варианте, «из Царяграда»), где, очевидно, и произошло его приобщение к христианской вере.

Таких варягов-христиан в Киеве должно было насчитываться немало. По крайней мере с конца IX века, а особенно в X столетии, руссы охотно поступали на службу к византийским императорам в качестве наемников. Во многом именно из них формировалась императорская дворцовая гвардия. Постоянно общаясь с христианами, некоторые из руссов и сами принимали крещение. Сведения об этом сохранились в византийских источниках. Уже известный нам император Константин Багрянородный в своем сочинении «О церемониях византийского двора» (его мы будем неоднократно цитировать в настоящей главе) упоминает «крещеных росов», которые как раз в 940-е годы несли службу в императорском дворце во время приемов иностранных послов ^{164}.

Многочисленные русские купцы, ежегодно посещавшие столицу Империи, и послы киевских князей также были знакомы с христианской верой. В дипломатической практике византийского двора такое знакомство «варваров»-язычников с великолепием столичных храмов и главнейшими христианскими святынями предусматривалось особо. Так, например, император Лев VI Мудрый, заключив в 911 году договор с русскими и, по обычаю, одарив прибывших в его город послов, «приставил к ним мужей своих показать им церковную красоту, и полаты златые, и в них сущее богатство… и Страсти Господни, и венец, и гвозди, и хламиду багряную (в которую был облачен распятый Христос. — А.К.), и мощи святых, уча их вере своей и показуя им истинную веру, и так отпустил их в свою землю с честью великой» ^{165}. Подобное поверхностное знакомство с христианским вероучением и христианскими святынями для кого-то могло обернуться и искренним приобщением к новой вере.