Прошлое с нами (Книга первая)

За поведением стреляющего неотступно следит руководитель стрельб. Отсчитывает время хронометрист. Двадцать, тридцать таких нее курсантов в молчаливом ожидании обратили к стреляющему лица. Он подает команды. Наконец последняя: «Огонь!»

Цель — расположенный открыто пулемет. Напрасно несведущий человек напрягал бы зрение, вглядываясь в даль в поисках пулемета. Целеуказание имеет в виду отдельные элементы позиции тяжелого автоматического оружия пехоты, особенности местного рельефа, характерные для расположения пулеметной точки.

Где-то в тылу громыхнул выстрел, минуту спустя послышался вой, впереди взметнулось облако, окрашенное рыжим пламенем. Разорвался снаряд, несущий гибель и разрушение всему, что есть у точки встречи его с преградой и вокруг в зоне разлета осколков.

На своей первой боевой стрельбе будущий артиллерийский командир освобожден от всякой ответственности за поведение огневых взводов и лиц, которые обслуживают приборы наблюдения и линий связи. Сейчас курсант-стреляющий демонстрирует только свои индивидуальные качества: умение ориентироваться на поле боя, готовить исходные данные, знание боевых уставов и наставлений, правил стрельбы, одним словом — способность действовать в качестве командира, управляющего огнем орудия, взвода или батареи.

Далеко не всякий, даже хладнокровный человек остается верным своей натуре, когда в поле зрения разрыв поднимает облако пыли и дыма. В течение нескольких мгновений стреляющий обязан успеть зафиксировать положение разрыва относительно цели — измерить отклонения, рассчитать угловые и линейные величины, ввести поправки и все это облечь в четкие слова команд: «Телефонист, передать на огневые Позиции... правее... 0-30... огонь!»

«Выстрел!» — докладывает стреляющему телефонист, если принял сообщение с ОП. И снова напряженная тишина. Мельтешат, смещаясь в сетке бинокля, кустики, воронки, дым... Стреляющий не ждет помощи ни с какой стороны. Он изолирован от окружающих и одинок. Ошибки его не исправляет преподаватель и не является на выручку инструктор. Посредника не существует. На одной стороне стреляющий, на другой — противник.

Боевые стрельбы требуют от курсанта-артиллериста большого самообладания, дисциплины и умения сосредоточить все свойства своего ума и характера в одном мгновении. Будущий артиллерийский командир должен мыслить точными категориями и обладать твердостью духа. Без этих качеств нельзя использовать в полную меру поражающий потенциал боевых средств коллективного обслуживания.

Самообладание — способность подчинять собственные поступки велению долга — необходимо всякому командиру: десантнику, танкисту, пехотинцу, тем, кто управляет людьми в бою.

Самообладание артиллериста особого рода. Он не только обязан сохранять над собой постоянно контроль. Он стоит в центре событий, происходящих у орудий и приборов управления огнем —районах, разнесенных на пять, десять и более километров. Своим поведением стреляющий влияет на орудийные номера, разведчиков, вычислителей, связистов — на всех, кто прямо или косвенно причастен к орудийному выстрелу.

Бог войны вручил артиллерийским командирам важную функцию на поле боя — поддержку пехоты и танков — тех, кто находится в непосредственном соприкосновении с противником. Как пехота, так и танки ведут огонь только в пределах досягаемости своего оружия, и не более, тогда как основная мощь противника сосредоточена дальше, в глубине первого и последующих эшелонов его боевых построений. Подавление огневых средств, скрытых за чертой горизонта, посильно только батарее и дивизиону, когда они достигли необходимого уровня боеспособности для ведения огня с закрытых позиций.

Тщетно отрицать очевидные истины. Тщетно замалчивать то, что условия службы кавалерии, танковых экипажей, пехоты и орудийных номеров определяются объективной причиной — боевыми свойствами оружия. Задача надежного поражения цели вблизи, равно как и отстоящей на десять, двадцать километров, требует от воина качества, несомненно, иного, нежели от тех, кто имеет оружие, дальность стрельбы которого не превышает сотню, две или три тысячи метров,— обстоятельства, в своей совокупности формирующие принципы боевой подготовки, уровень дисциплины, давила субординации, другими словами, особенности службы того или иного рода войск. Проистекающее отсюда неравенство нагрузок — духовных и физических — порождало так называемое соперничество представителей трех родов оружия — явление будничной жизни, раскрывшее субъективную сторону связи воина с коллективом. Артиллеристы, случалось, смотрели свысока на собратьев с петлицами малинового, синего или черного цвета. Объясняется это отнюдь не самомнением, а самосознанием: компетенция артиллериста в области управления подразделениями других родов войск на поле боя простиралась несравненно дальше, нежели пехотинца, кавалериста, танкиста — в управлении огнем батареи.

В артиллерии с самого начала ее появления на арене войны сложилось свое неизменное распределение ролей. Батарея, как неделимое огневое подразделение, всегда составляла основу любой артиллерийской группировки. Командир батареи — лицо, непосредственно приводящее в действие механизм подразделения, является главной фигурой в системе управления огнем. Будучи средним командиром, он вобрал в своем лице все достижения и недочеты боевой подготовки личного состава целого рода войск — от орудийного номера до высших командных инстанций артиллерии включительно.

Не стану возражать. Все эти сентенции знакомы в общем-то всякому мало-мальски военному человеку, если, конечно, ему не чуждо понятие долга и совести. Обращаться к деталям чисто артиллерийской специфики здесь, на первых страницах воспоминаний, меня заставляет совсем не желание славословить свое оружие. Артиллерия не нуждается в этом. Я упоминаю особенности службы артиллериста только как автор, занятый тем, чтобы доставить читателю возможность ближе понять моих спутников — лейтенантов. Их имена дороги мне. Но ушли они все и более не вернулись. В живых остался только Коротеев. Будучи в Одессе проездом, подполковник в отставке Коротеев Михаил Фомич случайно увидел на прилавке мою книгу, явился ко мне 37 лет спустя настоятельной просьбой в новом издании сказать несколько слов о курсантской службе в память о наших погибших товарищах, всех, кто окончил Сумское артиллерийское училище накануне войны.

Начало

Первые дни

— Товарищи командиры, вы с поезда? Кто старший? — громко спросил вышедший из темноты лейтенант-танкист.— Ну и дела... третий эшелон новоиспеченных лейтенантов за сегодняшний день.— Позади танкиста стояли патрульные с карабинами «на ремень».

— Случилось что-нибудь? — спросил в свою очередь лейтенант Луценко у танкиста.

— Нет, ничего особенного. Я встречаю прибывающих во Владимир-Волынский военнослужащих, проверяю документы. Гарнизонный наряд.— Лейтенант открыл планшетку на ремне. В развороте под целлулоидной пленкой — лист, пересеченный широкой красной полосой,— удостоверение комендантского патруля.

— А теперь позвольте ваши документы.

Луценко протянул танкисту командировочное предписание. Тот просмотрел документ.

— Один из моих людей укажет машину. Поезжайте в комендатуру. Там узнаете все, что нужно, и получите место для ночлега.

На привокзальной площади — конные экипажи, автомобили-такси. Дремавшие владельцы их бросились навстречу,наперебой предлагая свои услуги. Не без труда прорвав заслон разочарованных извозчиков и шоферов, мы направились к автомобилю ГАЗ-АА. Лейтенант Луценко занял место в кабине, все остальные в кузове, и машина тронулась, оставляя позади шлейф дыма. Редкие фонари освещали безлюдную улицу. В некоторых окнах еще мерцал свет.

Комендатура частей Владимир-Волынского гарнизона размещалась в здании казарменного вида с массивными колоннами у входа. Дежурный после осмотра документов сообщил, что воинские части, указанные в командировочном предписании, дислоцированы за пределами города. Он брал на себя обязанность уведомить должностных лиц о нашем прибытии. Нам всем завтра, не позже девяти часов, надлежало явиться в комендатуру.