Жизнь Леонардо. Часть четвертая.(с иллюстрациями)

«Потеряешь друга»

Первоначальный гнев Леонардо поутих. Он больше не в силах был сражаться с невидимым врагом. К тому же он узнал, что Микеланджело отправился в Рим, чтобы расписать свод капеллы папы Сикста. Он вдруг осознал, что потратил драгоценное время на бессмысленную тяжбу.

«Посылаю к Вам Салаи, чтобы ваше сиятельство знало, что тяжба моя с моими братьями подходит к концу,— писал он маршалу Карлу Амбуазскому.— Сам я надеюсь вернуться к пасхе и привезти с собой две «Мадонны» разного размера. Я также желал бы знать, где меня сразу по приезде поселят, ибо я не хотел бы больше беспокоить ваше сиятельство ...»

После того как король предоставил для виноградника Леонардо воду, магистры Палаты подали губернатору протест. Из-за этого будто бы страдают снабжение горожан водой и доходы короля. Леонардо с цифрами и фактами в руках доказал, что «отводы» в Навильо были незаконными, и что подаренная ему вода «отнималась не у короля, а у тех, кто ее крал, незаконно расширяя отводы». Когда эти отводы для орошения земли будут сужены до дозволенных пределов, воды хватит всем.

«Милостивый мессер Франческо,— с иронией писал Леонардо во втором письме,— лишь Господь знает, почему Вы ни на одно из моих писем не удосужились ответить».

Леонардо хочет уладить дело о наследстве, как-то договориться с братьями при посредстве общих друзей. Отныне для него это лишь вопрос принципа. Дядюшке Франческо даже после смерти ничего «не удается довести до конца», даже передать Леонардо старый дом, в котором тот родился.

— Дайте мне хоть что-нибудь,— говорит он братьям.— Землю во Фьезоле? Согласен. С условием, что потом оставлю эту землю вам. Конечно, кому еще я могу ее оставить? После моей смерти она станет вашей, и ждать вам долго не придется: я уже стар.

Он возвращается в Милан, где его с нетерпением ждут друзья: Карл Амбуазский, Франческо Мельци, художник Бернардино да Тревильо, поэт Джан Джорджо Триссино — и где надо еще убедить магистров Палаты дать ему воды для виноградника.

И вот он снова может посвятить все свое время любимым занятиям.

В своих записных книжках он оспаривает утверждения Платона и Эпикура, цитирует Аристотеля и Архимеда, Витрувия и Альберто Маньо. Он рисует новый план канала Навильо делла Мартезана, руководит постройкой отводной плотины на Навильо Гранде, проектирует новые гидравлические машины, возобновляет изучение полета птиц.

К этому времени относятся поездки Леонардо по Брианце и Вальсассине, прогулки по лесам Савойи и Червино, где он наблюдал «более темный свет неба на большой высоте», поездки к верховьям рек Тичино, По, Адды, Ольо. В свободное время он пишет пейзаж, служащий фоном к портрету Моны Лизы, часто ночью препарирует трупы, чтобы закончить трактат по анатомии.

— Маэстро,— сказал ему однажды Салаи,— моя сестра выходит замуж, и я хотел бы дать ей хорошее приданое.

— Я понял,— улыбаясь, ответил Леонардо.— Сколько надо?

— Тринадцать дукатов.

— Возьми их, они лежат в ларце.

Тогда Леонардо сделал запись, полную горькой иронии: «Не одалживай денег, ни за что! Если одолжишь, назад не получишь. Если получишь, то не так уж скоро. Если скоро, то не полностью. Если же полностью, то потеряешь друга».

Джан из Парижа

Первого мая 1509 года Людовик XII прибыл в Милан и сразу пожелал встретиться с Леонардо да Винчи.

— Сейчас его в городе нет,— ответил губернатор Милана.— Он занят прокладкой канала. Но я немедля пошлю за ним.

Несколько дней спустя, узнав, что Леонардо вернулся, король решил посетить его сам. Леонардо едва успел расставить все свои творения, как опытный режиссер выбрав для каждого из них наиболее выигрышное место и наилучшее освещение. Выразив Леонардо свое восхищение картинами, эскизами, рисунками и наблюдениями, собранными в знаменитом Трактате о живописи, король сказал:

— Маэстро, я видел ваших «мадонн», которые вы привезли из Флоренции. Благодарю вас. Я уже распорядился, чтобы вам выплатили содержание за время вашего пребывания в этом городе. Но я хотел бы просить вас вот о чем: не занимайтесь больше проблемами орошения, займитесь живописью. Я не могу допустить, чтобы такой художник, как вы, терял время на каналы Милана.

Вместе с королем к Леонардо приехали также его придворные: граф де Линьи, граф Торелл, а также Жан Парижский, «живописец, инженер и архитектор его величества».

«Джан из Парижа», как называл его Леонардо, был сыном поэта и художника Клода Перреаля и фаворитом Людовика XII. Он с необыкновенным мастерством писал картины, на которых короли геройски сражались в воображаемых битвах, и одновременно был знатоком военного дела и архитектуры. С Леонардо он очень быстро нашел общий язык, ведь оба они были не только живописцами, но и учеными.

«Маэстро Джан пообещал мне дать размеры «Солнца»,— читаем мы в записной книжке Леонардо. Вероятно, он имел в виду способ измерения подлинных размеров Солнца. «Учусь у Джана из Парижа искусству писать сухими красками».

Такая скромность Леонардо лучше всего говорит о его величии. Не считаясь с разницей в социальном положении, возрасте и степени славы других, Леонардо в записных книжках нередко обращался к самому себе: «изучи», «пусть он тебя научит», «пусть тебе объяснят».

В данном случае речь шла о математических законах, которые мог ему объяснить великий Лука Пачоли. Нет, автор «Трактата о живописи», величайший новатор Возрождения, узнал о новом «способе писать сухими красками» и просил, чтобы его этому научили.

«Леонардо, который в искусстве столь славен ...»,— писал один французский поэт.

Вероятно, именно в этот период Леонардо после бесед с Линьи и Жаном Парижским начал писать своего «Вакха». Картина находится сейчас в Лувре. На ней изображен необыкновенно красивый юноша. Он стоит, скрестив ноги, и опирается о скалу, поросшую кустарником, левой рукой он показывает на далекий горизонт. На лице юноши двусмысленная, слегка пьяная улыбка; фоном служит дерево, вознесшее к небу свой гибкий ствол, и два оленя. Для Леонардо «Вакх» знаменовал собой возврат к природе, был как бы синтезом его бесчисленных наблюдений и открытий.