Григорий Потемкин. Его жизнь и общественная деятельность

Глава II. Возвышение Потемкина

Отъезд в армию.– Письмо к императрице. – Знаменитые эпизоды первой турецкой войны.– Участие в них Потемкина.– Аттестация его князем Голицыным.– “Обширные и дальновидные замечания”.– Чума и Григорий Орлов.– Возрастание интереса у государыни к Потемкину. – Васильчиков.– Письмо Екатерины.– Приезд Потемкина в Петербург. – Его “случай”.– Письмо императрицы к Гримму.– Интерес в придворной сфере и у посланников к новому любимцу.– Встреча с Орловым. – Потемкин – генерал-адъютант.– Письма жены Сиверса и посланников.– Власть и значение Потемкина.– Поклонение и лесть окружающих.– Награды и милости.– Потемкин – граф и князь.– Воспевание его поэтами.– Первые шаги в сфере государственных действий. – Зачатки обширных планов.– Уничтожение Запорожской сечи.– Мимолетная немилость и власть снова

В заседании “Большой комиссии” 2 января 1769 года маршал собрания Бибиков объявил, что “господин опекун от иноверцев и член комиссии духовно-гражданской Григорий Потемкин, по Высочайшему Ее Императорского Величества соизволению, отправляется в армию волонтером”.

Потемкин захотел искать свою “фортуну”, довольно еще туго дававшуюся ему в апартаментах дворца, где кишели всевозможные интриги и было слишком много конкурентов, привлекавших внимание государыни, – на полях битв. Но Потемкин сделал это не просто, а с великолепием и помпезностью, которые так характерны для него; в этом случае ему хотелось произвести побольше впечатления на государыню. Он обратился к ней, прося дозволения ехать в армию, воевавшую с турками, с очень интересным письмом, из которого мы приведем небольшие выдержки:

“Беспримерные Вашего Величества попечения о пользе общей, – писал Потемкин, – учинили отечество наше для нас любезным. Долг подданнической обязанности требовал от каждого соответствования намерениям Вашим... Я Ваши милости видел с признанием, вникал в премудрые указания Ваши и старался быть добрым гражданином. Но высочайшая милость, которою я особенно взыскан, наполняет меня отменным к персоне Вашего Величества усердием. Я обязан служить государыне и моей благодетельнице, и так благодарность моя тогда только изъявится во всей своей силе, когда мне для славы Вашего Величества удастся кровь пролить... Вы изволите увидеть, что усердие мое к службе Вашей наградит недостатки моих способностей, и Вы не будете иметь раскаяния в выборе Вашем...”

Таким громким письмом заявил будущий “великолепный князь” о своем желании послужить “обожаемой монархине”. Он отправился в армию (переименованный из камергеров в генерал-майоры), находившуюся под начальством князя Голицына, осаждавшего крепость Хотин на Днестре. Эта первая при Екатерине война с Турцией, как известно, ознаменовалась громкими победами русских войск, покрывших себя славой под начальством графа Румянцева-Задунайского, сменившего Голицына. Знаменитые погромы турок при Ларге и Кагуле завершились выгодным для России миром при Кучук-Кайнарджи.

Эта же война доставила и первые лавры Потемкину. Еще при князе Голицыне он участвовал в целом ряде стычек и сражений, снискавших ему похвалы главнокомандующего. Изучив хорошо конную службу, о чем он и упоминал в цитированном выше письме к Екатерине, и действительно показав в этом деле крупный организационный талант впоследствии, Потемкин и при этих первых своих военных опытах оказался лихим кавалеристом.

“Непосредственно рекомендую Вашему Величеству мужество и искусство, – писал Екатерине князь Голицын в рапорте о поражении Молдаванджи-Паши в августе 1769 года, – которое оказал в сем деле генерал-майор Потемкин; ибо кавалерия наша до сего времени еще не действовала с такой стройностью и мужеством, как в сей раз, под командой вышеозначенного генерал-майора”.

Мы не будем перечислять подробно подвигов Потемкина за время до конца 1770 года, когда последовала по случаю зимнего времени приостановка военных действий. Не будем рассказывать об этом подробно уже по одному тому, что потом на долю Потемкина выпало главенство в ведении другой войны с Турцией, где пришлось яснее выказать ему свои достоинства и недостатки. Скажем только, что ему пришлось участвовать почти во всех знаменитых сражениях этого периода, приходилось проявлять личное мужество и отличную распорядительность в самостоятельных действиях, участвовать в первом взятии Измаила русскими и прочее. Но его с полей битв тянуло в Петербург, во дворец, к источнику величия, милостей и богатств... Там жила государыня, внимание которой, в смысле совершения блестящей карьеры, стоило гораздо больше, чем истребление десятков армий и взятие дюжин крепостей. Потемкин прибыл в Петербург в конце 1770 года с отличными рекомендациями Румянцева. В письме Задунайского к государыне перечислялись заслуги Потемкина и, между прочим, говорилось:

“Сей чиновник, имеющий большие способности, может сделать о земле, где театр войны состоял, обширные и дальновидные замечания, которые по свойствам своим заслуживают быть удостоенными высочайшего внимания и уважения, а посему и вверяю ему для донесения Вам многие обстоятельства, к пользе службы и славы империи относящиеся...”

Весьма возможно, что “обширные и дальновидные замечания” Потемкина, склонного ко всему громкому и грандиозному, заключали уже и тогда в себе зародыш знаменитого “греческого проекта”, который так пугал Европу в прошлом столетии и до сих пор стоит перед народами в образе грозного “восточного вопроса”. Знаменитые победы Румянцева, в которых и сам Потемкин принимал известное участие, могли заронить в голову пылкого честолюбца, хватавшегося за всякий повод к возвышению, мысль о легком уничтожении Турции и о замене луны крестом на храме святой Софии. Впоследствии этот “греческий проект” не шутя занимал Потемкина и государыню, причем на пост византийского императора прочили самого могущественного временщика.

В означенное время во дворце за благосклонность государыни происходила, как и всегда, борьба партий. Возросшее после Чесменской победы Алексея Орлова влияние этой фамилии возбудило недовольство со стороны партии Панина и других, энергично противодействовавших могучим Орловым. В этой борьбе придворных партий самым решительным ходом было выставление кандидата на внимание императрицы. В случае успеха выставлявшая его партия получала богатство, значение и власть.

Потемкин, хотя и благосклонно встреченный государыней, видел, что его час еще не пробил. Орлов являлся пока слишком могущественным человеком, чтобы с ним можно было легко справиться. О подробностях пребывания будущего временщика в. Петербурге за время с конца 1770 года и до отъезда его снова в армию в 1771 году не сохранилось подробностей. Известно только, что он, между прочим, завязал прочные дружеские отношения с двумя приближенными к Екатерине лицами: библиотекарем государыни Петровым и Иваном Перфильевичем Елагиным. Это было очень ловким шагом со стороны не дававшего маху будущего героя Тавриды. Первый из упомянутых людей, хорошо знакомый с князем раньше и бывший довольно известным виршеплетом тогдашнего времени, постоянно напоминал государыне о Потемкине, – к которому она и без того чувствовала симпатию, – воспевая его в стихах и прозе. Еще по поводу победы будущего “светлейшего” при Фокшанах (1770), командовавшего небольшим самостоятельным отрядом, ходили при дворе вирши Петрова:

Через Елагина и Петрова Потемкин испросил дозволения императрицы писать ей письма и получать через них же словесные ответы. Разумеется, эти письма Потемкина, вообще отличавшегося недурным стилем, были хорошо задуманы. Карабанов сообщает, что, “с любопытством прочитывая все письма, государыня видела, с каким чувством любви и с какой похвалой изъясняется Потемкин насчет ее особы; она сперва приказывала передавать ему словесные ответы, а потом сама принялась за перо и вела с ним переписку”.