Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным

Меня всегда удивляло, как большевикам с их физическим и психологическим террором не удалось превратить в массе русского народа задуманный тип «хомо советикус» в идеальную, достойную примера фигуру. Здесь не помогли ни атеистическая пропаганда, связанная с марксистско-ленинским воспитанием, ни издевательство над всеми религиозными И устарелыми этическими основами. Ничто не смогло в пределах владычества большевиков окончательно потушить в людях веру в Бога.

Кто хочет понять Власова как генерала и человека, должен учитывать две вещи. Прежде всего, его десятилетиями продолжавшееся воспитание в духе «хомо советикус». Оно вело к усвоению замаскированного поведения, становящегося второй природой, сводившегося к тому, чтобы думать одно, говорить другое и, в конце концов, делать третье. И одновременно отчаянное сопротивление против усвоения такого поведения, целиком противоречащего природе человека, которого большевики могли добиться только применением систематического террора. Эти два психологических явления объясняют, каким образом было возможно, что многие тысячи советских граждан во время Второй мировой войны решились в немецкой форме, то есть в форме врага, вести борьбу против сталинского режима с оружием в руках, даже против своих братьев и друзей.

Было бы фарисейством поверхностно объяснять духовный процесс в головах этих людей склонностью к оппортунизму или страхом голодной смерти в немецких лагерях военнопленных. Конечно, это играло известную роль для этих людей, как и для большинства соратников Власова, но для всех них «Власовское движение» было последней, все решающей надеждой. Недаром Власов не только им, но и вообще всегда говорил: «Никогда не поздно начать спасать народ».

С 1945 года многое изменилось на свете, как и в Советском Союзе, Подросшие поколения не знают по собственному опыту всех ужасов сталинского периода. Они не чувствуют в тогдашней мере страха перед режимом. В Советском Союзе теперь решаются использовать редкие ныне существующие возможности для того, чтобы отстаивать индивидуальные нрава не только для себя, но и вообще для человека.

Благодаря Солженицыну и ряду других людей, которые выступают в защиту «жизни без лжи», можно надеяться, что русский народ обретет вновь свои основные права, применяя которые он сделал свой вклад в мировую культуру, и восстановит свое самосознание.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

От сына кулака к красному генералу

Меня часто спрашивают: «Каким же был Власов? Какие соображения побудили его, одного из самых успешных генералов Красной армии, начать сотрудничать с немцами после того, как он попал в плен? Ведь он был прославленным советским генералом с блестящей карьерой в будущем и был отмечен самим Сталиным!»

Да, всё это так. Послушаем, как это произошло.

Андрей Андреевич Власов, сын крестьянина небольшой деревни Ломакино Нижегородской губернии, родился 1 сентября 1901 года. Его отец при Александре Втором служил в гвардии унтер-офицером в Санкт-Петербурге. На эту службу он был назначен благодаря своему росту — 1 метр 90 сантиметров. По своим убеждениям консерватор, он обожал Царя. Будучи сам солдатом, он гордился своим сыном, ставшим генералом. Но в их отношениях наступило известное отчуждение. Да, сын был генералом, но каким? Коммунистическим.

Сын был выше отца ростом, он мерил 1 метр 96 сантиметров, чем выдавался среди окружающих. Голод и постоянное недоедание в течение двух поколений привели в Советском Союзе к уменьшению роста людей. Красноармейцы были на 6—10 сантиметров ниже царских солдат. Я обратил внимание на эту разницу, увидев впервые советских солдат в 1940 году, когда Красная армия вступала в Ригу.

Выразительное лицо Власова было отмечено довольно грубыми, но волевыми характерными чертами. Говорил он глубоким басом и носил внушительные очки в роговой оправе. Власов был безупречным артистом и обладал невероятным шармом, который, однако, не был природным, а скорее приобретенным. Как у многих русских, в нем действовал ярко выраженный инстинкт, который выручал его в неожиданных жизненных ситуациях. По существу он был большим педантом. Любовь к порядку, связанная с энергией, объясняла — почему немцы ему импонировали. Поэтому Власов был в состоянии разрешать ряд проблем с немецкой педантичностью. При этом он не стеснялся в выборе средств и бывал по-русски деспотичен.

Его отец, который принадлежал к классу обеспеченных крестьян, так называемому классу «кулаков», послал молодого Андрея, младшего, из восьми детей, в семинарию. Но Власов оставил ее, не закончив, чтобы поступить в московский Сельскохозяйственный институт для получения диплома агронома.

Будучи крестьянским сыном, Власов обладал всеми качествами для этой профессии. В нем действовали крестьянская хитрость, мудрость и инстинкт в соединении с образованием, приобретенным в семинарии. Эти качества давали ему возможность позже, при немцах, свободно обходиться в новой среде, состоявшей из генералов, дипломатов, ученых и духовных лиц. Он побеждал своих собеседников, хотя и не владел немецким языком и пользовался услугами переводчиков, своим личным умением обсуждать проблему. При таких собеседованиях я часто выступал как переводчик и всегда был под глубоким впечатлением от способности Власова почувствовать сущность обсуждаемого вопроса. В результате люди, слушая Власова, воодушевлялись и весьма часто при таком общении с ним усваивали его идеи. Он также очень хорошо пел, используя спою октаву. Любовь к пению он усвоил за время своего пребывания в семинарии.

Власов был верующим. Он не признавал церковных догм и не верил в церковную обрядность. Но он считал, что церковное влияние в совокупности было благотворно для русского народа: церковь этически и морально поднимала народ, что было особенно нужно после прихода к власти большевиков. Он часто беседовал на религиозные темы и всегда относился очень терпимо к своим собеседникам. Он любил дух церковных служб и часто ради душевного успокоения сам исполнял церковные песнопения.

Каких политических взглядов придерживался Власов? Конечно, он не был монархистом. «Назад к монархии, назад к помещикам, назад к заводчикам? Нет, это не выйдет», — говорил он. Его симпатии целиком принадлежали так называемым «кронштадтцам». Это были взбунтовавшиеся матросы в крепости Кронштадт. В 1917 году они начали революцию, очень левые по своим убеждениям, но потом они захотели защищать принципы демократии и не признавали диктатуры пролетариата и террор. Я смог познакомить Власова с одним из участников этого восстания, это бы Роберт Плуме, латыш, мои хороший друг. Власов не скрывал своей радости при встрече с живым участником так называемого «кронштадтского» восстания.

Военное выдвижение при утеснении семьи

События после Октябрьской революции втянули Власова. В 1919 году он вступил в Красную гвардию добровольцем, стал вожатым и старшим вожатым — в красной гвардии, конечно, не был в употреблении позорный термин «офицер». В течение всей Гражданской войны, будучи командиром роты, Власов сражался на Юге России против белых. Когда были введены названия чинов, Власов становится офицером и быстро продвигается по службе. К концу войны в 1920 году он уже краском, таков был чин красных командиров.

Его заявление на поступление в Военную академию сначала отклоняется ввиду того, что он получил среднее образование в семинарии. С точки зрения коммунистического руководства это было большим недостатком, и только его третья попытка увенчалась успехом. Благодаря природным способностям и упорной работе ему удается добиваться успехов. В 1930 году он становится членом партии. Это было необходимо, так как иначе его военная карьера была бы закончена.

Занимая такое положение, он был вынужден бессильно присутствовать при том, как его родственники и друзья подвергаются, по советской терминологии, репрессиям только потому, что они крестьяне. Их не спасает то, что они горячо приветствовали Октябрьскую революцию и участвовали в тяжелых боях против белых. Старший брат Власова был уже в 1919 году схвачен ЧК, предшественницей ГПУ, и казнен за участие в заговоре. Родители его жены и его отец как зажиточные крестьяне были лишены их имущества и согнаны со двора. Несмотря на то, что он генерал, Власов связан со своим классом и мучительно переживает все унижения, несправедливости и жестокости, которым подвергается крестьянство. Ведь оно являлось единственным еще оставшимся носителем старого русского духа во время отчаянной и безнадежной борьбы с большевиками, Власов ничего не Может сделать и должен даже участвовать в неистовых манифестациях, прославлявших тотальную коллективизацию в годы 1928–1932, то есть превращение в рабов всего крестьянства. Он ничем не проявляет своего протеста. Наоборот, он одобряет и разделяет с другими официальный восторг. Но в душе он чувствует совсем другое. Спустя много лет он пытался освободить крестьян от гнета коллективизации.