Мои путевые записи

«Я знаю, что тем, кто недавно приехал, очень трудно найти работу, и даже когда ты получаешь статус беженца, это все равно сложно. Мы не хотим, чтобы люди ходили и попрошайничали».

Я спросила его, как он попал сюда и стал беженцем. «К счастью или нет, я заключил контракт на изготовление мебели для армии. Партизаны рассердились».

Затем, как обычно, ему угрожали. У него было двадцать четыре часа, чтобы уйти.

«Я взял чемодан. Я потерял все. Я посадил семью на самолет. К счастью, у меня были на это деньги».

Ночью он уехал на мотоцикле.

«Меня остановили люди с фонариками. Я увидел, что они носят такие же ботинки, как партизаны. Я подумал, что это партизаны. Меня трясло. Я дал им документы, когда они попросили. Я ни о чем не спрашивал. Я солгал и сказал, что у меня назначен прием у доктора очень рано утром, поэтому я вынужден ехать ночью. Они проверили. Потом я понял, что они военные. Меня не было в их списках».

Военные предупредили его, что недалеко находится контрольной пункт партизан, и сказали ему, чтобы он был осторожнее. Он был напуган, но продолжил свой путь и успешно доехал.

«Слава Богу».

Я спросила его, хотел бы он вернуться в Колумбию.

«Я думаю, что любой колумбиец хочет вернуться в Колумбию. Но там должен быть мир. Мои детишки ходят в здешнюю школу, и я очень этому рад».

Один маленький мальчик сказал, что, возможно, он присоединится к УВКБ ООН, когда вырастет. «У тебя все отлично получается», — сказал Вильям.

Хосе ответил: «Когда у тебя есть добрая воля, и ты усердно работаешь, ты справляешься».

Уезжая, я замечаю нового мальчика, очень тихого, облокотившегося на дверь мастерской. Я помахала рукой на прощание. Он слегка помахал мне и вошел внутрь. Сейчас мы уезжаем в «безопасный дом», как они его называют.

В целях безопасности нигде нет знаков ООН, флагов или каких-то пометок на фасаде дома. Люди остаются здесь в среднем на десять-пятнадцать дней и никогда больше месяца. Дверь открылась, маленькая девочка лет двух в беленьком платьице вышла на порог. Это место для одиноких женщин с детьми. Все люди, живущие здесь, работают вместе. У каждого здесь есть ежедневные обязанности, поэтому они могут сами о себе позаботиться. Они сами управляют этим местом. Здесь есть комната, где стоят девять двухъярусных кроватей (мужчины и женщины живут в разных комнатах). Внутрь я не вхожу. Один мужчина выглядит очень больным и лежит в постели. В женской комнате на кровати спит маленькая девочка. «Она из семьи, которая приехала только в прошлый четверг», — сказал кто-то.

Затем я встретилась с маленькой девочкой, которая жила в офисе УВКБ ООН некоторое время. Она выглядит, как маленький ангел. Ее случай особенный, поскольку она жертва насилия.

Внезапно у мужчины начинаются конвульсии. Он падает на пол. К нему подбегает другой мужчина. Он поддерживает его голову, другие держат его руки. Всю жизнь у него была тихая эпилепсия, но она ухудшилась из-за травмы. Ему двадцать семь. Они отнесли его на кровать. «С ним все будет в порядке». Интересно наблюдать, как они пришли ему на помощь. Зная, что все они были странниками всего неделю назад, сейчас они выглядят, как семья. Они помогают друг другу в самых сложных ситуациях.

У них очень маленькая кухня. Маленький мальчик лет семи помогает матери готовить. Он очень энергичный, протягивает мне руку: «Buenos diets».

УВКБ ООН помогло мне купить школьные тетради и различные принадлежности для дома. Мы выносим все это и кладем на стол. Удивительно видеть, как дети взволнованы новинками. Здесь есть также книги для взрослых. Мать быстро взяла книгу Габриэля Гарсия Маркеса и улыбнулась. Мы принесли несколько игрушек, и, когда сказали, что ими можно играть, дети гурьбой сбежали с лестницы. Это замечательно.

Одна из женщин живет здесь уже восемь лет. Она работала в Колумбии с НПО по реабилитации партизан под названием «Восстановление». Она рассказала нам свою историю. Она работала, помогая бывшим партизанам вернуться к гражданской жизни. Научить их снова жить нормальной жизнью. Она отвозила их на фермы, финансируемые правительством, чтобы по-новому научить их работать. (Пока она рассказывает, неподалеку маленькая девочка учится прыгать через веревку. Другие дети сидят вдоль стены, читая книжки). Поскольку она работала с бывшими партизанами, теперь военные преследуют ее. Они реквизировали ее ферму. Оставили ее ни с чем.

«У меня не было времени даже на то, чтобы собрать чемодан», — говорит она. Она бы хотела присоединиться к НПО в Эквадоре.

«Я думаю, что у меня есть много что предложить. Я специалист по сельскому хозяйству. У меня много планов, чтобы помочь людям научиться помогать себе самим».

Эта женщина также уделяет время тому, чтобы постараться переубедить или просто уверить людей в необходимости конверсии плантаций коки в фермы с пищевыми зерновыми культурами.

«Это очень тяжело, поскольку они делают очень много денег на коке, даже очень бедные крестьяне. Как можно сказать им выращивать зерновые, когда это приносит намного меньше денег?»

Она начинает плакать. «Когда они отняли ферму, они убили троих людей, которые работали со мной. У нас был детский сад для детей работающих на ферме людей. Они убили учителя».

Она вытирает глаза бумажной салфеткой, собирается с силами и говорит: «Я знаю, что мне все придется начать заново, и Бог мне поможет».

Я смотрю фотографии фермы, которые она принесла. Все выглядит таким совершенным. Так много надежды на этих фотографиях. Хорошие люди пытаются помочь своей стране, помочь друг другу. Она знала женщину, которая работала по вопросам прав человека и которой рассказали про УВКБ ООН. Поэтому она приехала в Эквадор в поисках этой организации.

«У Эквадора есть свои проблемы. Беженцам необходимо много вещей, поэтому я забочусь о детях. Это не их страна. У их семей ничего нет. Нам необходимо помочь Эквадору развить благосостояние своей собственной страны, чтобы они могли помогать нам».

Она наклонилась к моей записной книжке. «Все в порядке?» — спросила я. «Да», — говорит она. Она рада, что я записываю.

Она добавила, что, когда она говорит, все вокруг понимают, что она из Колумбии. «Люди смотрят на тебя так, будто ты монстр. Не все из нас плохие люди. Среди нас много хороших людей».

Вильям спросил, хотела бы она вернуться в Колумбию. Она смотрит на него, будто он сошел с ума. Я начинаю понимать, что у этих людей, должно быть, особая формула жизни: насколько они отчаянны, настолько они полны жаждой к жизни.

«Это замечательная страна, и я люблю свой народ, но я не могу вернуться. По крайней мере, еще несколько лет, я думаю. Насилие должно остановиться. Мы не выживем, если сейчас вернемся».

Только что в дверь вошел тот стеснительный мальчик из столярной мастерской. Должно быть, он шел сюда пешком. Это очень длинный путь. Он держит футбольный мяч, который мы ему подарили. Он показывает его и дает своим братьям. Сейчас он улыбается и кажется расслабленным. Я встретилась с его матерью, она очень милая.

В гараже мы встретились с семьей — одинокой женщиной с шестью детьми. Она вынуждена была покинуть страну, поскольку партизаны вербовали двух ее детей.

Южная Америка не похожа на другие страны, где массы людей перемещаются вместе и живут в лагере. Из своего дома в чужую страну и общество уезжают индивидуальные семьи. Они показывают мне вещи, которые они делают своими руками. Молодой человек говорит, что он делал успехи в capoeira (бразильский стиль борьбы), а затем группа мятежников попросила его научить их. Он согласился их учить, но они хотели, чтобы он сражался, поэтому он ушел из группы.

«Я отказался носить оружие или работать на плантациях коки. Они угрожали мне, но это против моих принципов. После этого мы поняли, что, если бы мы остались, нас бы убили. Мы ушли из города по направлению к границе. Когда мы приехали, тетя сказала нам, что мы в черных списках. Мы потеряли все — продали все, что могли. Мы приехали сюда и начали работать, где только могли. У нас был ресторан, но служба иммиграции его закрыла, потому что у нас не были готовы документы. К счастью, они нас не депортировали. Мы узнали об УВКБ ООН. Сейчас наши документы в порядке».