Философ с папиросой в зубах

*

Не хочу обнародовать жизнь мою, трудную, неудавшуюся, несмотря на успех у неандертальцев и даже у грамотных… То, что актер хочет рассказать о себе, он должен сыграть, а не писать мемуаров.

*

Книги должны писать писатели, мыслители или же сплетники.

*

Если бы я вела дневник, я бы каждый день записывала одну фразу: «Какая смертная тоска», и все…

*

«Писать мемуары — все равно что показывать свои вставные зубы», — говорил Гейне. Я скорее дам себя распять, чем напишу книгу «Сама о себе». Не раз начинала вести дневник, но всегда уничтожала написанное. Как можно выставлять себя напоказ? Это нескромно и, по-моему, отвратительно.

*

Пристают, просят писать, писать о себе. Отказываю. Писать о себе плохо — не хочется. Хорошо — неприлично. Значит, надо молчать.

*

…Опять стала делать ошибки, а это постыдно. Это как клоп на белоснежной манишке.

*

Если бы я, уступая просьбам, стала писать о себе, это была бы жалобная книга — «Судьба — шлюха».

*

…Воспоминаний я не пишу, — это мне тяжело, к тому же, я знаю твердо: все, что бы о ней ни говорилось в воспоминаниях, было бы и убого, и неверно, и неточно.

*

Пожалуй, единственная болезнь, которой у меня нет — графомания…

О театре и творчестве

Я, в силу отпущенного мне дарования, пропищала как комар.

*

…Я не учу слова роли. Я запоминаю роль, когда уже живу жизнью человека, которого буду играть, и знаю о нем все, что может знать один человек о другом.

*

Одинаково играть не могу, даже если накануне хотела повторить найденное. Подличать штампами не умею. Когда приходится слушать интонации партнера как бы записанными на пластинку, хочется вскочить, удрать. Ненавижу разговоры о посторонних вещах. Перед выходом на сцену отвратительно волнуюсь. Начинаю играть спокойно, перед тем как спектакль снимают с репертуара.

*

Наплевательство, разгильдяйство, распущенность, неуважение к актеру и зрителю. Это сегодня театр — развал. В театре сейчас трудно совестливой актрисе… Новой роли у меня нет, а я так люблю рожать. Я в немилости у самодура и кривляки Завадского, который лишает меня работы новой…

*

Чтобы получить признание — надо, даже необходимо, умереть.

*

Режиссер — обыватель.

*

…Современный театр… Контора спектаклей. Директор — Хрен-скиталец, руки в карманах. У него за кабинетом имеется клозетик. Сидит, пьет чай. Потом ходит выписывать чай.

*

Как провинциальная актриса, где я только не служила! Только в городе Вездесранске не служила!..

*

Сегодняшний театр — торговая точка. …Это не театр, а дачный сортир. Так тошно кончать свою жизнь в сортире.

*

О Театре им. Моссовета времен Завадского: «В театре небывалый по мощности бардак, даже стыдно на старости лет в нем фигурировать. Со своими коллегами встречаюсь по необходимости с ними «творить», они мне все противны своим цинизмом… Трудно найти слова, чтобы охарактеризовать этот… театр, тут нужен гений Булгакова. Уж сколько лет таскаюсь по гастролям, а такого стыдобища не помню».

*

Когда нужно пойти на собрание труппы, такое чувство, что сейчас предстоит дегустация меда с касторкой.

*

Я сегодня играла очень плохо. Огорчилась перед спектаклем и не могла играть: мне сказали, что вымыли сцену для меня. Думали порадовать, а я расстроена, потому что сцена должна быть чистой на каждом спектакле.

*

Когда мне не дают роли в театре, чувствую себя пианистом, которому отрубили руки.

*

Для меня каждый спектакль мой — очередная репетиция. Может быть поэтому я не умею играть одинаково. Иногда репетирую хуже, иногда лучше, но хорошо — никогда.

*

В театр хожу, как в мусоропровод: фальшь, жестокость, лицемерие, ни одного честного слова, ни одного честного глаза! Карьеризм, подлость, алчные старухи!

*

В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости рвать зубы. Ведь знаете, как будто бы Станиславский не рождался. Они удивляются, зачем я каждый раз играю по-новому.

*

Театр катится в пропасть по коммерческим рельсам. Бедный, бедный К. С.

*

Балет — это каторга в цветах.

*

В театре меня любили талантливые, бездарные ненавидели, шавки кусали и рвали на части.

*

Женщина в театре моет сортир. Прошу ее поработать у меня, убирать квартиру. Отвечает: «Не могу, люблю искусство».

*

Великий Станиславский попутал все в театральном искусстве. Сам играл не по системе, а что сердце подскажет.

*

После спектакля, в котором я играю, я не могу ночью уснуть от волнения. Но если я долго не играю, то совсем перестаю спать.

*

Я не признаю слова «играть». Играть можно в карты, на скачках, в шашки. На сцене жить нужно.

*

Говорят, что герой не тот, кто побеждает, а тот, кто смог остаться один. Я выстояла, даже оставаясь среди зверей, чтобы доиграть до конца. Зритель ни в чем не виновен. Меня боятся…

*

— Фаина Георгиевна! Галя Волчек поставила «Вишневый сад».

— Боже мой, какой ужас! Она продаст его в первом действии.

*

Моя учительница Вульф говорила: «Будь благородной в жизни, тогда тебе поверят, если ты будешь играть благородного человека на сцене».

*

В театре тоже кладбище несыгранных ролей.

*

Как-то на южном море Раневская указала рукой на летящую чайку и сказала:

— МХАТ полетел.

*

Главный художник Театра им. «Моссовета» Александр Васильев характеризовался Раневской так: «Человек с уксусным голосом».

*

— Что это у вас, Фаина Георгиевна, глаза воспалены?

— Вчера отправилась на премьеру, а передо мной уселась необычно крупная женщина. Пришлось весь спектакль смотреть через дырочку от сережки в ее ухе…

*

— Наш водитель Ковшило ненавидит меня за то, что он возит меня, а не я его, — заметила Раневская о водителе служебной машины Театра им. Моссовета.

*

Равнодушие преступно всегда и всюду. А театру придет конец от невежества «руководств», директоров, министров, бутафоров, актеров, бл…дей-драмаделов.

О таланте

Очень тяжело быть гением среди козявок. (О С. Эйзенштейне.)

*

Кто бы знал мое одиночество? Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной. Но ведь зрители действительно любят? В чем же дело? Почему ж так тяжело в театре? В кино тоже гангстеры.

*

Талант, как прыщ, не спрашивает на ком выскочить. Может и на дураке выскочить.

*

Горький говорил: «Талант — это вера в себя», а, по-моему, талант — это неуверенность в себе и мучительное недовольство собой и своими недостатками, чего я никогда не встречала у посредственности. Посредственность всегда так говорит о себе: «Сегодня я играл изумительно, как никогда. Вы знаете, какой я скромный. Вся Европа знает, какой я скромный!»

*

Талант всегда тянется к таланту и только посредственность остается равнодушной, а иногда даже враждебной таланту.

*

Талант — это бородавка: у кого-то она есть, у кого-то нет.

*

Больше всего любила человеческий талант. И всегда мне везло на бездарных.

О режиссере Завадском

…С упоением била бы морды всем халтурщикам, а терплю. Терплю невежество, терплю вранье, терплю убогое существование полунищенки, терплю и буду терпеть до конца дней. Терплю даже Завадского.

(Из записной книжки.)