Воспоминания об Александре Грине

А. С. ГРИН

Я родился в городе Слободском Вятской губернии в 1881 г. (не точно, в 1880. - В. С.), 11 августа, но еще грудным ребенком был перевезен в Вятку, где и жил безвыездно до 16-ти лет вместе с родителями. Мой отец Степан Евсеевич Гриневский, происходит из рода дворян Виленской губернии. Дедушка, т. е. отец моего отца, был крупным помещиком Дисненского уезда. В 1863 году отец по делу польского восстания был арестован, просидел 3 года в тюрьме, а затем пробыл 2 года в ссылке в Тобольской губернии. Имение, разумеется, конфисковали. Освобожденный общей амнистией того времени, отец пешком добрался до Вятки и здесь в конце концов основался, поступив на земскую службу, где служит и сейчас бухгалтером губернской земской больницы. Ему 71 год. Он женился в Вятке на девице из мещан, Анне Степановне Ляпковой, моей матери, умершей, когда мне было 12 лет (в 1893 году. - В. С.).

Мои две сестры и брат (родившиеся позже меня) не имели никакого значения в моей жизни, кроме личных, очень хороших с ними отношений, и поэтому говорить о них я не буду. Детство мое было не очень приятное. Маленького меня страшно баловали, а подросшего за живость характера и озорство - преследовали всячески, включительно до жестоких побоев и порки. Я научился читать с помощью отца 6-ти лет, и первая прочитанная мною книга была «Путешествие Гулливера в страну лилипутов и великанов» (в детском изложении). Мать тогда же научила писать. Мои игры носили характер сказочный и охотничий. Мои товарищи были мальчики-нелюдимы. Я рос без всякого воспитания. В 10 лет отец купил мне ружье, и я пристрастился к охоте.

9- ти лет я поступил в реальное училище, но после двух исключений за скверное поведение (так называли) был исключен окончательно в 3-й раз из 3 класса за стихотворный пасквиль на учительский персонал (Гриневский был исключен из второго класса и написал он не пасквиль, а шуточные стихи -подражание пушкинскому «Собранию насекомых». См. «Автобиографическая повесть», стр. 18-21. - В. С.). Меня отвели в городское 4-х классное училище, которое я, после одного исключения, окончил благополучно в 1896 году. Начав читать с 6-ти лет, я читал все, что под рукой было, сплошь, от «Спиритизма с научной точки зрения» до Герште-кера (Вселенная. Рассказы из физической, математической и политической географии для детей среднего возраста, - В. С.) и от Жюля Верна до приложений к газете «Свет». Тысячи книг сказочного, научного, философского, геологического, бульварного и иного содержания сидели в моей голове плохо переваренной пищей. Летом 1896 г. с 20 рублями в кармане и советами «не пропасть» я отправился в Одессу, мечтая сделаться моряком. Надо сказать также, что в детстве я усердно писал плохие стихи, а отец, через год после смерти матери, женился вторично.

Поголодав с месяц в Одессе, я поступил матросским учеником на пароход «Платон», позже матросом на «Цесаревич», еще позже - на парусное херсонское судно (сравните «Автобиографическая повесть», стр. 51, 67, 73. - В. С.). В промежутках работал чернорабочим. Затем меня потянуло домой (через год), дела мои пошли скверно. Я выехал зайцем через Ростов-н «а» -Д «ону» - Волгу - к реке Вятке и прибыл домой, где всю зиму переписывал роли местной драматической труппе, выступая изредка в третьесте-

PAGE 149

пенных ролях. С неделю я посещал также железнодорожную школу (телеграфисты, кондуктора и пр.), но это мне скоро надоело. Я жил от отца отдельно, он помогал мне. Летом 1898 года я уехал в Баку, где служил на рыбных промыслах, на пароходе «Атрек» (комп. «Надежда»), а больше всего был Максимом Горьким. Изнурительная лихорадка заставила меня покинуть Баку, я приехал зайцем домой (весной 1899 г.) и поступил банщиком на станцию Мураши Пермь-Котласской дороги. С осени я стал работать в железнодорожных мастерских Вятского депо и строгал различное дерево на различных машинах до весны. В апреле я поступил матросом на баржу (сравните «Автобиографическая повесть», стр. 106. - В. С.), но в Нижнем рассчитался, вернулся в Вятку и глухой зимой ушел пешком на Урал. Я работал на Пашийских приисках, на домнах, в железных рудниках села Кушва (г «ора» Благодать), на торфяниках, на сплавке и скидке дров и дровосеком. К осени мне это надоело.

Я вернулся домой и стал снова переписывать роли для театра и бедствовал. В этом же году (1901-м) я по желанию отца (а, отчасти, и по своему собственному) был сдан в солдаты. Служить мне пришлось в Пензе, в 213-м Оровайском резервном батальоне. Службу я возненавидел мгновенно и, достаточно просидев в карцере, бежал летом 1902 г., но был пойман в Камышине и отсидел еще месяц (три недели. - В. С.). Скоро я познакомился с революционерами. Они устроили мне второй побег зимой 1902 г. Я приехал в Симбирск, где, поработав некоторое время на лесопильном заводе, ранней весной был отправлен в Саратов. Отсюда я выехал через месяц и скитался по разным городам России вплоть до Севастополя, где был арестован в ноябре 1903 г. за пропаганду во флоте и крепостной артиллерии.

Я просидел почти два года. Меня присудили к лишению всех прав и бессрочной ссылке на поселение. 17-е октября 1905 года освободило меня. В декабре того же года (в январе 1907 г. - В. С.) я был арестован в С.-Петербурге и в начале июля (в мае. - В. С. ) 1906 г. выслан административно в Ту-ринск, Тобольской губернии, откуда через день бежал и приехал в августе в Москву. Здесь я, прожив дней десять, написал первый рассказ для мягковского «Колокола» (издательство) под названием «Заслуга рядового Пантелеева». Мне дали сто рублей. (Точное название издательства и сумму первого гонорара Грина см, стр. 455-456. - В. С.). Я приехал в Петербург. Здесь (живя по подложному паспорту) я стал писать. Мой первый литературный рассказ «В Италию» напечатал в начале 1907 г. (в декабре 1906. - В. С.) А. Измайлов в «Биржевых ведомостях». Затем два рассказа напечатал В. С. Миролюбов в «Трудовом пути», и я продолжал писать.

Летом 1910 года я был арестован, как нелегальный, и, отсидев положенные три месяца, отправился в Архангельскую губернию сроком на 1 год и 7 месяцев. Мне назначили уездный город Пинегу, затем, к осени 1911 года, перевели в Архангельск. Весной, 15 мая 1912 года, я освободился, вернулся в Петербург и теперь имею право носить настоящее имя. Главное событие моей жизни - встреча с В. П. Абрамовой, ныне моей женой (весь текст - машинопись, последнее предложение вписано от руки. - В. С.).

А. С. Грин (А. С. Гриневский).

ВОСПОМИНАНИЯ

В. КАЛИЦКАЯ

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я не в силах представить читателям Александра Степановича в едином, выпуклом образе. Для этого у меня не хватает изобразительных средств; надо быть крупным художником, чтобы нарисовать противоречивый и крайне сложный облик А. С. Грина. Но странно, что и сам Александр Степанович не смог или не захотел изобрази1ть себя целиком в каком-либо из своих произведений 1.

Александр Степанович обладал прекрасным свойством: он превосходно отличал добро от зла, или, вернее, он безошибочно чувствовал, что хорошо и что дурно. Кроме того, он хорошо знал самого себя и был с собой искренен. Выявить себя целиком он не захотел, но говаривал, что его можно узнать, вчитываясь в его произведения. Это верно, хотя и не до конца. Александр Степанович только частично выявлял свои мысли, чувства и поступки в лице своих героев. И можно, мне кажется, безошибочно узнать, когда, рассказывая будто бы о своих героях, Александр Степанович говорит о себе; это чувствуется по особой, твердой и честной, интонации. Но в большинстве случаев Александр Степанович изображает только либо положительную, либо отрицательную сторону своего «я». Одинаково ошибутся как те читатели, которые примут Александра Степановича за Галиена Марка из «Возвращенного ада» или за Грэя из «Алых парусов», так и те, кто с2очтет его только за Гин-ча, Пик-Мика или Ван-Конета. Черты характера этих