Трамплин - полет. Из записок автогонщика

09 ч 00 мин. Спидометр - 5707, средняя у В. на 203 км - 101,5 км/ч (!) Вот дает Витек

10 ч 00 мин. Спидометр - 5765, моя средня, на 58 - 116 км/ч. Завтрак в Глухове. Продолжаю рулить

11 ч 00 мин. Спидометр - 5878, моя средняя на 113 км. - 90,4 км/ч. Смена: В. за руль.

13 ч 15 мин. Спидометр - 6084, средняя у В. на 206 км - 103 км/ч. Смена: я за руль.

13 ч 25 мин. Заправка.

15 ч 23 мин. Москва. Спидометр - 6328, моя средняя на 244 км - 124,1. км/ч.

Итого: 1374 километра за 14 ч 3 мин.

Когда въехали в Москву, я попросил Виктора посчитать общую среднюю.

- Девяносто семь и восемь десятых километра в час, - сказал он через минуту, оторвавшись от калькулятора.

- А если завтрак выкинуть?

- Сто один и четыре, я уже посчитал.

- Ну вот, четыре раза по столько, и мы в Лиссабоне!

- Да-а, - уныло ответил Виктор. На больший комментарий его не хватило.

Хоть вышло и не очень лихо, да и подустали солидно, но я был доволен Виктором, выяснилось главное - скорость он держит и в темноте, и на свету, а это - камень с души.

Ехали тихонько по Москве в сторону Сокольников. Я думал о том, что надо бы выйти на Кузнецова - изобретателя иппликатора (это такая эластичная матрица с иголками, как йог на нее укладываешься, и усталости как не бывало, говорят, бодрит исключительно). Кузнецова я знал - он мне радикулит лечил, но для снятия усталости иппликатором еще ни разу не пользовался, а надо попробовать.

Мои мысли прервал неожиданный финт автомобиля. Он ни с того ни с сего при плавном правом повороте на мост резко забросил заднюю ось влево, истерично взвизгнул заблокированным колесом. А я и не думал тормозить!

Остановились. Вышли.

- Чего, это он? - спросил недоуменно Виктор.

- Черт его знает! Похоже правое заднее колесо заклинило.

И тут меня осенило! От догадки у меня даже холодок по животу прошел. - отлетела балка задней подвески колес!

Быстро сунул руку к точке крепления: так и есть - все три вварных болта вырваны с мясом!

- Ну, чего там? - спросил еще ничего не понимающий Виктор.

- Знаешь, Витя, я в везение не верю, но на этот раз нам крупно повезло!

- А что случилось?

- А то самое - балка отлетела. Считай теперь двадцать девятое мая нашим днем рождения.

Году в семидесятом, еще в институте, прочитал повесть. К сожалению, не помню ни автора, ни названия. Сюжет строился на том, что идет так называемая гонка за лидером - впереди мотоцикл, а за ним велосипедист - своеобразный симбиоз мотора с человеком. Изнурительный часовой марафон. Все происходит на стадионе. И вот герой решает, когда же ему начинать финишный спурт? Минут за семь до конца гонки, вынырнув очередной раз из состояния выключенности, когда сознание от безумного перенапряжения почти угасает и еле-еле теплится, он назначает себе пятиминутный рубеж, но вдруг понимает, что и его соперники готовятся к пятиминутке. После недолгих сомнений он осознает: выиграть гонку можно лишь тем, что начать спурт раньше, а точнее - немедленно! И велогонщик дает команду своему мотолидеру на ускорение, который удивляется, но скорость увеличивает. Начинается финишная схватка, снова неимоверное напряжение, уход в подсознание и... победа!

Я не силен в велоспорте, но в "гонке" по жизни ситуация почти что штатная: хочешь выиграть - делай спурт раньше, чем наметил. "Но ведь так можно и надорваться", - скажут мне. "Можно, - отвечу, - на то и гонка - не рассчитал, значит, проиграл! А страшно - ложись на диван и смотри в телевизор".

Еще полгода назад я наметил в своем подготовительном марафоне момент финишного ускорения. Это была середина июля, и предполагалось, начиная числа с пятнадцатого, то есть по возвращении из Таллинна, где я должен организовать соревнования школьников-автомобилистов (от чего, увы не отвертеться), полностью уйти от редакционных дел, завершить подготовку где-нибудь к середине сентября, чтобы иметь неделю или хотя бы дней пять отдыха перед стартом. Но ситуация слала стремительно уходить из-под контроля. Я это остро почувствовал в первые же дни после Болгарии.

Началось с того, что на заводе не только не думали заниматься машинами, но и наряды на их получение куда-то пропали. Затем выяснилось, что доставка импортной комплектации задерживается на месяц (ну от Автоэкспорта я иного и не ждал, более того, наверняка это далеко не последний срок). В оформлении виз проблемы: ФРГ и Бельгия не дают без Франции, Франция - без Испании, а Испания - без Португалии. Португалия же непонятно почему тянет и тянет. Вот Володя Соловьев и носится, как та курочка, у которой петушок зернышком подавился. Но это только начало! Следующее "радостное" известие пришло из Парижа: открытие осеннего автосалона перенесли на неделю раньше! Стало быть, и нам стартовать на неделю раньше - не двадцать первого сентября, а четырнадцатого.

В довершение ко всему мой шеф по редакции "сделал ручкой" и укатил в отпуск, оставив в наследство тяготы отдела спорта. Отдела, где все материалы идут с колес, то есть "горячими". Поскреб я по сусекам, поскреб, но ничего не наскреб. Выматерился, посмотрел на календарь и понял, что события этих дней вогнали меня в форсированный режим и не выйти мне из него до самого Лиссабона.

Даже не буду пытаться перечислить сделанное за последующие полтора месяца. Бывало и такое, что по трое суток не вылезая из-за, руля, мотаясь за материалами то в Прибалтику, то в Ленинград и опять в Прибалтику. За сорок дней по командировкам накатал больше десяти тысяч километров. Но догнать время так и не удалось. Оно поджимало, и ситуация беспокоила меня все больше и больше. Я понимал, что форсировать работоспособность уже нельзя - чувствовался предел, временами усталость просто сбивала с ног. Уже подумывал о том, как бы старт в Лиссабон при таком режиме не стал моим финишем.

Поэтому надо было наконец решить судьбу Володи Соловьева - едет он пассажиром или водителем. Тренировки и репетиция на полигоне должны поставить точки над i. До их начала оставалась неделя. Но до этого предстояло сделать еще одно дело - выйти на институт, занимающийся космической медициной.

Вскоре я беседовал с Марком Самуиловичем Белаковским. Он занимался с экспедицией на Северный полюс и другими подобными "экстремалами".

- Что вы хотите и сколько у нас времени? - спросил он без лишних слов.

Я объяснил идею пробега и сказал, что есть две просьбы. Во-первых - космическое питание. Такое, чтобы оно было компактно, усваивалось легко, гарантированно исключало биологические паузы в работе на трое суток, то есть по безотходной технологии, и не снижало тонуса. Во-вторых, учитывая сильную усталость еще до старта, желательно как-то поддержать энергетику организма и его работоспособность.

- Так, - оборвал меня Белаковский, - все понятно. Так сколько у нас времени?

- Старт четырнадцатого сентября. Белаковский посмотрел на меня как на придурка.

- Вы, ребята, что, с Луны свалились? А почему, например, не через неделю старт? Вам же кроме жратвы, простите, надо гигиену подготовить, лекарства подобрать, с психологом поработать, реакриационный цикл пройти. Это на полгода работы.

- Вашими бы устами, Марк Самуилович, мед пить.

- А вашей головой... - он не сказал, что надо делать моей головой, зато безнадежно покачал своей. - Вы посмотрите на себя. Вам самое малое неделю отсыпаться надо, а не сверхнагрузки принимать.

- Да уж, - согласился я, - поспать не мешало бы. Поэтому, Марк Самуилович, не будем зря терять время. Поехать мы все равно поедем, скажите, что отказываетесь помогать, и разойдемся.

- Учитывая, что я, скорее всего, такой же ненормальный, как и вы, - я помогу в любом случае. Но гарантирую, что институт за вас ответственность на себя не возьмет. И еще. Если вы такой шустрый, то сделайте так, чтобы нам приказали вами заняться. Это сильно упростит дело.

- Вы к Минздраву относитесь?