Стальная гвардия

О яростном сопротивлении гитлеровцев говорил тот факт, что в Верхне-Чирском было уничтожено до 700 вражеских солдат и офицеров. Видимо, им был отдан приказ сражаться до последнего патрона и обещана поддержка главных сил тормосинской группировки немцев. В плен сдались только четыре солдата, и то, как помнится, по национальности румыны. Противник понес большие потери и в технике. Только одна 3-я гвардейская танковая бригада уничтожила 30 пушек, 20 автомашин, 6 зенитных орудий, 3 танка (один из них подбитый) и много пулеметов.

В середине дня на мой КП прибыл представитель Ставки А. М. Василевский. Во время предыдущих встреч с ним Александр Михайлович производил впечатление эмоционально сдержанного, молчаливого генерала. Но на этот раз он был необычно оживлен. Может быть, его радовал успех нашего корпуса или были для этого какие-то другие причины, но он сердечно поздоровался со мной, поздравил танкистов и попросил показать ему Рычковский.

Я передал Василевскому свой бинокль. Он долго смотрел на хутор, потом задумчиво проговорил:

- Эх, знали бы вы, Павел Алексеевич, какие неприятности пришлось пережить из-за этого совсем небольшого хутора.

Несколько позже мне стало известно, почему у Александра Михайловича было хорошее настроение. На котельниковское направление начали прибывать и вступать в сражение передовые части 2-й гвардейской армии, которую Василевскому с трудом удалось заполучить для Сталинградского фронта, так как Ставка намечала передать ее Донскому фронту для разгрома противника, окруженного под Сталинградом. Эта армия, основу которой составляли три полностью укомплектованных гвардейских корпуса (1-й и 13-й стрелковые, 2-й механизированный), являлась мощной ударной силой, способной окончательно остановить гитлеровцев, наступавших со стороны Котельниково, и нанести им контрудар.

Вторая причина радости А. М. Василевского крылась в том, что с утра 16 декабря войска Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов перешли в решительное наступление на Среднем Дону, и немецкой оперативной группе "Холлидт" в районе Тормосина уже было не до спасения рычковского плацдарма.

Убедившись, что у нас все в порядке, Александр Михайлович попрощался со мной, посоветовав, не теряя времени, готовить корпус к выполнению новой, еще более ответственной боевой задачи.

19 декабря 1942 года распоряжением представителя Ставки А. М. Василевского 7-й танковый корпус был передан в оперативное подчинение 2-й гвардейской армии и сосредоточен в районе селения Пятый Таврический, в 10 - 15 километрах от переднего края обороны наших войск на котелъниковском направлении.

К тому времени корпус имел 92 танка, из них 20 КВ, 41 Т-34. Хотя по штату нам машин не хватало, корпус являлся достаточно боеспособным. Сила его была прежде всего в людях. Личный состав соединения имел большой боевой опыт, хорошо освоил тактику ведения боев, верил в свое оружие и умел навязывать противнику свою волю.

Вечером 23 декабря меня вызвали в Верхне-Царицынский, где размещался командный пункт 2-й гвардейской армии. Погода выдалась скверная. Разыгравшаяся снежная пурга заметала дороги. Ехать на автомашине я не решился, мог увязнуть в сугробах, особенно в лощинах и балках, забитых глубоким снегом. Отправился в путь с двумя танками - своим, командирским, и тяжелым КВ. Это гарантировало надежность передвижения и безопасность. Ведь линия фронта была не так уж далеко: ночью в степи могли рыскать разведгруппы противника. Удобно было и то, что танковые рации обеспечивали связь со штабом корпуса и командирами бригад.

В Верхне-Царицынский прибыли благополучно. Но встретивший нас офицер, не зная меня в лицо, выхватив пистолет, закричал:

- Куда ты прешься на танках?! Немцы заметят - бомбить начнут. А ну, поворачивай обратно!

Пришлось объяснить, кто я такой и почему прибыл с танками. Офицеру, конечно, было понятно, что в наступившей темноте, да еще в такую непогоду, никто нас не заметит и не разбомбит. Просто у него были основания для проявления особой бдительности. В Верхне-Царицынском размещался оборудованный по распоряжению Генерального штаба узел связи, пользуясь которым представитель Ставки держал связь с Москвой, штабами фронтов и армий. Кроме того, в этот день здесь собиралось на совещание много высокого начальства.

На совещании присутствовали А. М. Василевский, командующий войсками Сталинградского фронта А. И. Еременко, заместители Наркома обороны СССР командующий бронетанковыми войсками Я. Н. Федоренко и начальник войск связи Красной Армии И. Т. Пересыпкин, командующие армиями Р. Я. Малиновский, Н. И. Труфанов и Ф. И. Толбухин, а также мы - командиры некоторых корпусов.

Нас ознакомили с обстановкой, сложившейся к 23 декабря 1942 года. К тому времени немецко-фашистские войска, наступавшие со стороны Котельниково, в результате героического сопротивления, оказанного 51-й армией и передовыми частями 2-й гвардейской армии, были остановлены на реке Мышкова. С завершением сосредоточения на этом направлении главных сил 2-й гвардейской армии и выдвижением сюда 7-го танкового и 6-го механизированного корпусов советскому командованию удалось изменить соотношение сил в свою пользу и создать условия для перехода в решительное контрнаступление в целях разгрома котельниковской группировки противника.

Решение этой задачи в основном возлагалось на 2-ю гвардейскую армию, усиленную 7-м танковым и 6-м механизированным корпусами. Ударом с рубежа Шабалинский, Громославка, Капкинский она должна была во взаимодействии с правофланговыми войсками 51-й армии генерала Н. И. Труфанова и левофланговыми соединениями 5-й ударной армии генерала М. М. Попова разгромить котельниковскую группировку противника и овладеть Котельниково.

На направлении главного удара 2-й гвардейской армии надлежало наступать 1-му гвардейскому стрелковому и 7-му танковому корпусам. Наступление стрелковых соединений назначалось на утро 24 декабря. Наш корпус вводился в сражение в двенадцать часов этого дня в полосе наступления 1-го гвардейского стрелкового корпуса в расчете, что к тому времени наша пехота форсирует реку Мышкова и наведет переправы для танков.

2-му гвардейскому и 6-му механизированным корпусам предстояло в этот же день выйти в район Аксай-Перегрузного для нанесения удара на юго-запад по слабо прикрытому румынскими войсками правому флангу 57-го немецкого танкового корпуса с последующим перехватом путей отхода противника из района Котельниково.

В Верхне-Царицынском я встретил старых своих знакомых - командиров 13-го стрелкового и 2-го механизированного гвардейских корпусов - горячего, как огонь, сына солнечной Грузии Порфирия Григорьевича Чанчибадзе и спокойного, осанистого Карпа Васильевича Свиридова. Накоротке вспомнили о боях под Москвой в составе 30-й армии, где мои друзья командовали соответственно мотострелковой и стрелковой дивизиями. Я рассказал, как мы ликвидировали плацдарм немцев у Рычковского и Верхне-Чирского, выразил уверенность, что обязательно разобьем противника в районе Котельниково.

- Конечно, дорогой, раздолбаем! Но, понимаешь, фашисты опять будут говорить, что нам помог "генерал Мороз", - усмехнулся П. Г. Чанчибадзе.

- Пусть говорят, от этого им не станет легче, - заметил К. В. Свиридов.

Было уже далеко за полночь, когда я вернулся в штаб корпуса. Меня с нетерпением ждали не только Н. В. Шаталов, В. Н. Баскаков, но и командиры бригад со своими замполитами. Они знали, что предстоит наступление, и готовились к нему. Мне оставалось только проинформировать их о задаче, поставленной корпусу, наметить маршруты движения и исходные районы бригадам, а главное - нацелить на решительные действия в высоких темпах, не позволяя отступающему противнику цепляться за промежуточные рубежи.

В восемь часов утра 24 декабря соединения первого эшелона 2-й гвардейской армии после короткого огневого налета артиллерии атаковали противника на рубеже реки Мышкова. Разгорелись ожесточенные бои нашей пехоты с 17-й и 23-й танковыми дивизиями врага. Особенно отважно бились части 1-го гвардейского стрелкового корпуса. Отбросив гитлеровцев, гвардейцы овладели переправами через реку, обеспечив ввод в сражение главных сил нашего и 2-го гвардейского механизированного корпусов.