Мартин Хайдеггер - Карл Ясперс. Переписка, 1920-1963
Мартин Хайдеггер - Карл Ясперс. Переписка, 1920-1963 читать книгу онлайн
Переписка двух великих немецких философов 20 в. — друзей а впоследствии политических врагов, создателей экзистенциализма. ЯСПЕРС, КАРЛ (Jaspers, Karl) (1883–1969), немецкий философ, представитель экзистенциализма. Родился 23 февраля 1883 в Ольденбурге (Германия), изучал право в Гейдельбергском и Мюнхенском университетах, медицину в Берлинском, Гёттингенском и Гейдельбергском университетах. В 1909 получил право заниматься медицинской практикой. В 1909–1915 работал ассистентом врача в университетской психиатрической клинике. В 1916 был назначен ассистентом по психологии, в 1920 ассистентом по философии, а в 1921 профессором философии Гейдельбергского университета. Брак с еврейкой в 1910 и политические убеждения привели к его отстранению при национал-социалистах от всех административных обязанностей в 1933 и от преподавательской деятельности в 1937. В 1938 была запрещена публикация трудов философа. Ясперс остался в Гейдельберге и много времени посвятил изучению Библии. После войны (1945) был восстановлен в должности, открыто высказывал в университете свои взгляды по таким вопросам, как вина немцев и угроза ядерной войны. Известны радиовыступления по проблемам политики, а также на философские темы. Пытался провести идею денацификации университетов. В 1949 стал профессором философии Базельского университета (Швейцария), в 1961 отказался от преподавания и посвятил себя науке и публицистике. Умер Ясперс в Базеле 26 февраля 1969. Большое влияние на Ясперса оказал Мартин Хайдеггер, однако теоретические разногласия между философами были актуализированы их политическим разрывом, связанным с симпатиями Хайдеггера к нацистам. Ясперс чувствовал личную обиду, поскольку он был женат на еврейке. Как бы то ни было, именно Хайдеггер и Ясперс вошли в историю философии как родоначальники экзистенциализма в Германии, хотя сам Хайдеггер отрицал свою принадлежность к этому течению, а Ясперс после 1933 года утверждал, что не имеет ничего общего с Хайдеггером.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Рукопись Ницше, которую я с удовольствием еще раз получил из Ваших рук, несколько дней назад была прислана мне из Веймара. На семинаре [323] я тут же показал ее студентам и разъяснил. Это раннее знание, уже в постановке вопроса предвосхищающее всё, это благородство и всеобъемлющая серьезность бе-руг за душу. Да, вот таким должен быть немецкий студент!
С сердечным приветом,
Ваш
К.Я.
1942–1949
[124] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру [324]
Гейдельберг, 12 октября 1942 г.
Дорогой Хайдеггер!
Я чувствую смущение, желая не только поблагодарить Вас за статью о Платоне* и за Вашу интерпретацию Гёльдерлина*26, но и ответить Вам. Я уж и не знаю толком, кому должен писать, ведь без малого 10лет мы не разговаривали друг с другом, в 1936 году в ответ на моего "Ницше " Вы дружески подтвердили получение книги [321] и присовокупили еще одну фразу, касающуюся Вас лично, важную, однако без (хрытого вопроса, и сформулированную не так, чтобы в той ситуации имел возможность по поводу ее высказаться. Потомяничего от Вас не слышал — ни касательно моей личной судьбы начиная с 1937'г. т, ни касательно двух посланных Вам в 1937 и 1938 гг. книг?29, отчего я могу теперь лишь предполагать, что они попали в Ваши руки. От Вас пришли только две эти работы, безусловно детища Вашего ума, но написанные языком, который я не вполне понимаю, вероятно, потому, что мне неизвестен общий контекст Ваших нынешних размышлений^.
Все это я пишу только затем, чтобы пояснить мое смущений.
То, что Вы пишете относительно учения Платона об истине, находит во мне отклик, ибо Вы, как столь часто в Вашем раннем философствовании, пытаетесь пробиться к истоку. Ваш ответ .
на собственный вопрос, по-моему, менее значим, нежели сам факт постановки вопроса и то принципиальное требование, какое вы выдвигаете. И хотя ни "Гёльдерлин", ни "Платон" незатраеива-ютвомнетоео "настроя", исходя из которого я понимаю эти тексты, я тем не менее восхищаюсь Вашим необычайным даром нашу-
пывать философское там, где никто другой его, похоже, не замечает. Быть может, все дело в моей неспособности, потому-то Ваши рассуждения по содержанию представляются мне слабее самого замысла. Мне кажется, первый шаг выводит Вас на верный уровень, однако дальнейший ход не схватывает возможную сущность, ему недостает метода, чье место занимает скорее порядок изложения, форма выражения, внешняя целостность. Я говорю в позитивном, собственно, одобрительном рмысле, но, как ни смотри, это всего лишь замена подлинного метода. Когда я следую за Вами в частностях, то прихожу в замешательство. Например, уже в самом начале: "невысказанное" у философа, на которое я себя "трачу" [332], — верно, я читаю эти слова, полностью с ними соглашаясь, глубинные воспоминания оживают во мне; однако затем: "мочь в будущем знать " [333] — это действует на меня как внезапное затемнение вот только что открытого пространства, ибо то "невысказанное", которое я впоследствии смогу знать, как раз никогда и не является тем, на что я себя "трачу", а тем, на что я на-правляю свою работоспособность, но не себя самого. В результате: "поворот в определении сущности истины " [334] хотя и кажется мне проблемой чрезвычайно важной и поставленной Вами по праву, но в той форме, какую Вы ей здесь придаете, исторически неправдоподобной. Тут я и замечаю, что, пожалуй, не могу судить о том, чего Вы на самом деле хотите.
Объяснение, видимо, в том, что я пока не понимаю истину как несокрытость в таком смысле, какой подразумеваете Вы. То, что Вы намечаете в последних шести строках?35, я хотел бы видеть в более подробном изложении. Если уж ограниченный объем публикации, вынуждает к краткости, то для меня эти строки были бы неизмеримо важнее, нежели интерпретация Платона, которая по-
пятна опять-таки лишь на этой основе. Вот почему все в целом производит на меня впечатление постоянного напряжения без разрядки и обещания, которое в итоге не оправдывает надежд. Я бы даже сказал, что после чтения чувствую себя обманутым, ибо речь все время шла о несокрытости, но так и не было сказано, что же это, собственно, такое. Поначалу казалось, что все опирается на смысл греческого слова, о котором я вычитал у Зодена™, однако в конце концов об этом не сообщается ничего, кроме обещаний на будущее, на мой взгляд пустых. Таким образом, я вынужден при-знать недостаточность моего понимания, что не мешает мне оценить Вашу тщательность и осмотрительность, искусство интерпретации и серьезность обоснований.
С сердечным приветом из далекого прошлого
[125] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру**1
Гейдельберг, 1.3.1948 г. Профессор Ясперс
Гейдельберг/Плёк, 66 [штемпель]
Дорогой Хайдеггер!
То, что я Вам сегодня пишу, вызвано нынешней ситуацией перед переселением в Базель™, но основано на давнем желании после столькихлет сказать Вам хотя бы несколько слов. Я не мог взять на себя инициативу, коль скоро у Вас она исчезла, и я совершенно не
знал, с кем буду говорить. Этого я и сегодня не знаю, однако, мне кажется, молчания достаточно.
Когда в 1945 году миновала опасность национал-социалистской цензуры, я ждал от Вас письма, которое объяснило бы мне непонятное. Поскольку начиная с 1933 года Вы, не сказав ни слова, перестали встречаться со мной, а потом и писать™, я надеялся, что Вы воспользуетесь возможностью и откровенно объяснитесь.
Но произошло нечто иное. В конце 1945 года комиссия Фрайбургского университета™, ссылаясь на Ваше собственное пожелание, запросила меня о Вас. После некоторых колебаний я счел, что отказать нельзя, и ответил"1. Адресата я уполномочил, если Вы пожелаете, ознакомить Вас со всеми практически важными пассажами. На всякий случай прилагаю копию того письма. Содержание его я и сейчас считаю правильным.
Когда много лет назад, году в 1934, передо мной на столе лежала достоверная и полная копия Вашего письма насчет приглашения Баумгартена в Гёттинген [342], я еще мог сказать Вам, что я думаю. Я этого не сделал — из недоверия ко всякому, кто в государстве террора конкретно не выказал себя настоящим другом. Я последовал caute Спинозы [343] и совету Платона: в такие времена следует укрыться, как во время урагана [344]. То, что я мог сказать тогда, я не сказал и в упомянутом письме 1945 года. По мере сил отодвинув личные обиды — Ваши слова об интеллектуальном окружении Макса Вебера и о Вашем использовании слова "еврей", учитывая его тогдашнее значение, не могут быть между нами забыты, — в том письме во Фрайбург я ограничился объективно важным. Трезвая сдержанность этих слов не позволит Вам ощутить, что у меня на сердце. Письмо было написано с намерением высказать неиэбеж-
нов и в опасной для Вас245 ситуации сделать все возможное, чтобы Вы могли продолжить работу,
Связывающие нас добрые воспоминания из давно ушедшего мира для меня живы по-прежнему. Хотя с 1933 года мы жили в разных. мирах, не поддерживая никаких контактов. Фактически произошел разрыву тем более что безмолвно возобновить былые отношения едва ли возможно.
Но мне не по душе и почти невыносима разлука с человеком, с которым я был некогда связт. Разлука с Вами ящ>залам^я с 1933 го^ да, но со временем, как обычно бывает, еще в тридцатые годы, эта боль почти исчезла под напором куда более чудовищных, событий. Осталось лишь далекое воспоминание да изредка, снова и снова, удивление.
