Маркус Вольф

Берия настаивал на том, чтобы советники не вмешивались во внутренние дела и не давали рекомендаций по «скользким» делам, которые возникали в результате внутренней борьбы в правящей верхушке, дабы ни у кого не было ни малейшего повода ссылаться на то, что они заведены и реализованы по указанию советских товарищей.

Штат уполномоченного МВД СССР в ГДР сократили с 2200 человек до 320, то есть на 1900 человек. Маркус Вольф не успевал прощаться с советскими офицерами, возвращавшимися домой. Лаврентий Павлович Берия считал, что разведкой и контрразведкой восточные немцы должны заниматься сами, а его чекисты оставляют за собой только советнические функции.

Для Маркуса Вольфа это был важный сигнал. Он хотел и мог действовать самостоятельно.

В первых числах мая 1953 года Берия переправил членам президиума ЦК спецсообщение представительства МВД в ГДР, которым теперь руководил полковник Иван Анисимович Фадейкин.

Он закончил войну командиром дивизии. В 1949 году Фадейкин завершил учебу в Военной академии имени М. В. Фрунзе и был взят в разведку. Окончил еще и Высшую разведывательную школу Комитета информации. «Молодой, красивый, высокий и умный» — таким его запомнил один из подчиненных.

С 1950 по 1954 год Фадейкин служил в Германии. В начале 1960-х он возглавит в центральном аппарате КГБ управление военной контрразведки. В 1966 году вновь приедет в ГДР и до 1974 года будет руководить представительством КГБ.

Фадейкин докладывал о серьезных проблемах в социалистической части Германии. Главная — восточные немцы бегут на Запад. Полковник считал, что массовое бегство объясняется не только воздействием «вражеской пропаганды». Проблема в неправильной экономической политике, насильственном призыве молодежи в армию, нехватке продовольствия и потребительских товаров. Фадейкин отмечал, что руководители ГДР не знают, как преодолеть кризис.

Восемнадцатого мая Берия представил проект постановления президиума Совета министров СССР, в котором предлагалось «отказаться в настоящее время от курса на строительство социализма» в ГДР. Собственно, это было возвращение к прежней сталинской линии. Молотов сказал, что восточным немцам придется изменить курс и позаботиться о повышении жизненного уровня жителей ГДР. Но такая формулировка многих смутила. Никакого решения принимать не стали.

Двадцать седьмого мая было решено Владимира Семеновича Семенова, как непревзойденного знатока берлинских дел, вновь командировать в ГДР. Только называлась его должность теперь иначе. Президиум ЦК преобразовал Советскую контрольную комиссию в Управление советского верховного комиссара в Германии. Семенова назначили на пост верховного комиссара.

Он вернулся в Берлин 10 июня. Порадовался тому, что отозвали Чуйкова. Его сменил генерал Андрей Антонович Гречко. Семенов и Чуйков не ладили.

Маркс Вольф видел, что Ульбрихт занят укреплением своих аппаратных позиций. На пленуме ЦК в мае 1953 года он выставил из аппарата своего главного соперника — члена политбюро Франца Далема, который воевал в Испании, а потом был выдан французами нацистской Германии и оказался в концлагере Маутхаузен. Генсек умело обвинил его в непозволительных ошибках и вывел из политбюро. И для Вольфа, и для других функционеров это была большая неожиданность.

В Москве встревожились. 2 июня пригласили для серьезного разговора генерального секретаря ЦК Социалистической единой партии Германии Вальтера Ульбрихта, главу правительства Отто Гротеволя и члена политбюро Фреда Эльснера, недавнего руководителя отдела партийной учебы, культуры и воспитания ЦК СЕПГ (он же и переводил беседу).

Делегация из ГДР увидела, что в Советском Союзе происходят большие перемены. Больше нет вождя, который единолично принимает решения. Члены президиума ЦК КПСС подчеркнуто держатся на равных, всё обсуждают, спорят между собой.

Разговор для восточных немцев был неприятным. Позднее глава советского правительства Георгий Максимилианович Маленков рассказывал:

— Мы все пришли к заключению, что в результате неправильной политики в ГДР сделано много ошибок, среди немецкого населения имеет место огромное недовольство. Население из Восточной Германии бежит в Западную Германию. Мы обязаны признать, что без советских войск существующий режим в ГДР непрочен. А вот Берия предлагал не поправить курс на форсированное строительство социализма, а отказаться от всякого курса на социализм в ГДР и держать курс на буржуазную Германию.

Маленкову вторил первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев:

— Берия говорил: «Надо создать нейтральную демократическую Германию». Но разве может быть нейтральной и демократической буржуазная Германия? Берия говорил: «Мы договор заключим». А чего стоит этот договор? Если договор не подкреплен силой, то он ничего не стоит, над нами будут смеяться, будут считать наивными. А Берия не наивный, не глупый, не дурак. Он вел себя не как коммунист, а как провокатор, может быть, он получал задания резидентов иностранных разведок…

Принято считать, что Берия хотел ликвидировать Германскую Демократическую Республику. Цитируют его слова:

— Незачем заниматься строительством социализма в ГДР, необходимо, чтобы Западная и Восточная Германия объединились в буржуазное миролюбивое государство.

А в заметках председателя Совета министров ГДР Отто Гротеволя его слова звучат иначе: «Берия говорит: мы все виноваты, никто никого не обвиняет, но восточные немцы должны всё быстро исправить».

Лаврентий Павлович всего лишь пытался продолжить двойственную сталинскую линию в германском вопросе. Москва хотела влиять на всю Германию, но при этом не утратить контроля над ГДР. Первая задача Сталину казалась стратегически важнее.

Новое советское руководство потребовало от руководителей Восточной Германии сменить курс. Приостановить ускоренное строительство социализма в ГДР. Развивать не тяжелую промышленность, а легкую. Прекратить яростную борьбу с церковью. Не давить на крестьян, ремесленников и среднее сословие.

— Если мы сейчас не поправим положения, — беспокоился Маленков, — то наступит катастрофа. Нужно действовать быстро.

Со своей стороны Москва обещала ослабить давление бремени репараций, увеличить поставки продовольствия и сырья.

Берия вручил немцам документ «О мерах по оздоровлению положения в Германской Демократической Республике». Рекомендовалось, в частности, наладить отношения с ФРГ, что привело бы к созданию объединенной, демократической и нейтральной Германии. Тогда Германия не стала бы членом НАТО. Но лозунг объединения Германии не устраивал руководителей СЕПГ.

Вернувшись в Берлин, делегация под впечатлением от услышанного доложила своему политбюро, что в Москве грядут большие перемены.

— Курс изменится не только в отношении ГДР, — предупредил Фред Эльснер. — Товарищу Ульбрихту трудно примириться с новой линией, но он подтянется.

Москву смущал диктаторский стиль Ульбрихта. Верховный комиссар Семенов по-дружески рекомендовал ему отменить пышные мероприятия, намеченные по случаю его шестидесятилетия.

Секретарь ЦК Суслов специально навестил президента ГДР Вильгельма Пика, лечившегося в Москве. Хотя Пик угасал и исполнял чисто представительские функции, Суслов попросил его переговорить с Ульбрихтом относительно его поведения. Спокойствие и доброжелательность Пика уравновешивали грубость Ульбрихта. Во всех дискуссиях президент ГДР неизменно повторял:

— Нам следует поступать так, как предлагают советские товарищи.

По указанию Москвы вожди ГДР признали некоторые ошибки. Маркус Вольф внимательно прочитал перечень наскоро принятых решений. Крестьянам, которые, спасаясь от коллективизации, ушли на Запад, предлагали вернуться и получить назад свою собственность. Те, кого по политическим мотивам лишили продовольственных карточек, могли вновь их получать. Обещали снизить стоимость проезда на трамвае, отменили повышение цен на джем, искусственный мед, кондитерские изделия. Школьники, исключенные из школы по причине чуждого социального происхождения, получали право вернуться за парты.