Спортсмены

Уже после смерти брата, во время войны, вернувшись в Москву из партизанского отряда, Георгий сказал жене, что на выбор профессии врачей повлиял именно тот проигранный Лядумегу забег.

Поздно ночью братья возвращались на базу «Спартака» в Тарасовку. Вагон был почти пуст, они стояли в тамбуре у двери с разбитым стеклом и, не обращая внимания на ледяной ветер, спорили о словах Лядумега. И вот тут оба почувствовали, как мало они знают человека, самих себя, поняли, что бегают как бы вслепую, наивно полагая, что главное - поднатужиться. Чем лучше они бегут, тем большего от них ждут, и обратного хода нет. Как же все-таки заставить свои ноги бежать быстрее? Есть ли способ переделки самих себя?

Именно в 30-е годы наша страна вызывала капиталистические страны на соревнование. Родился и был подхвачен всюду лозунг: «Догнать и перегнать!» Газета «Правда» писала: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет, мы должны пробежать это расстояние в 10 лет, либо мы сделаем это, либо нас сомнут». А в газете «Красный спорт» было такое: «И когда рабочие капиталистических стран узнают, что в Советском Союзе бьют мировые рекорды, они приходят к определенным выводам». Таким образом, спортсмены получили дополнительную боевую задачу стать международными политическими агитаторами. Теперь в билете участника первенства СССР помещались таблицы рекордов и призыв: «Знай рекорды, чтобы их побить!»

Конечно же, наши всесоюзные рекорды по легкой атлетике еще значительно уступали мировым, и было маловероятно взять последние штурмом, в год-два. Однако призывы нацеливали, мобилизовывали спортсменов на высшую цель. Сперва в отдельных видах, а после войны (то есть как раз через 10 лет) все чаще и чаще рекорды Европы и мира переходили к нам.

Сильная компания, о которой говорил Лядумег, постепенно подбиралась и в беговых видах.

Много лет упорно наступал на пятки Знаменским белорусский стайер Моисей Иванькович. В 1937 году он отобрал у Серафима и чемпионское звание в беге на 10 километров, и - ненадолго - рекорд на ту же дистанцию: «причесал», как тогда говорили.

Все ближе и ближе подбирались к рекордам братьев Александр Пугачевский и Станислав Пржевальский. Наконец, приехал с Урала и нанес неожиданный удар Феодосий Ванин. Не Знаменские стали бегать хуже, а их соперники лучше.

Что же все-таки сделали в спорте братья Знаменские?

Как можно судить по таблице всесоюзных рекордов, между 1928 и 1934 годами в большинстве беговых видов легкой атлетики наметился застой. С появлением же Знаменских рекорды резко пошли в рост.

Дистанция 1500 метров.

За восемь лет (с 1925 по 1933 год) рекорд был улучшен всего на две секунды. Георгий Знаменский в 1934 году сбросил с него три секунды сразу. И началось! Не прошло и трех недель, как Николай Денисов (прежде он улучшал рекорд по 0,3-0,4 секунды в год) пробежал дистанцию на две с половиной секунды быстрее.

Через год Серафим сократил цифру рекорда еще на две секунды, а потом еще на две секунды - Георгий. Сброшено девять секунд в течение трех лет.

Дистанция 3000 метров.

С 1928 года рекорд застыл на цифре 9.12,8. В 1933 году Серафим смахнул сразу пятнадцать секунд. Георгий в следующем году еще десять. В том же году Серафим еще семь. В 1935-м он же еще три. В 1936-м еще пять с лишним и, наконец, в 1939-м еще три с половиной, доведя цифру рекорда до 8.28,0.

То есть 45 секунд за 6 лет.

Дистанция 5000 метров.

До 1934 года рекорд не улучшался в течение четырех лет. Серафим в течение одного сезона сбросил с него 30 секунд. В 1935-м еще 5, а в 1936-м еще 13. Дальше стало труднее. Только в 1939 году он улучшил рекорд на 0,3 сек., а в 1940-м еще на полторы, доведя его до 14.37,0.

50 секунд за 6 лет.

На дистанции 10 000 метров в течение шести лет рекорд был улучшен общими усилиями Знаменских и М. Иваньковича почти на две минуты.

В общей сложности 23 раза братья вносили поправки в таблицу всесоюзных рекордов и двенадцать раз завоевывали титулы чемпионов страны.

Свои международные встречи они, как правило, проводили исключительно успешно, но наибольшую славу красному флагу Страны Советов принесли их выступления в кроссах на приз газеты французских коммунистов «Юманите».

Ежегодно, начиная с 1935 года, спортивный сезон открывался для них в феврале. В Москве и под Москвой все было покрыто снегом - леса, парки, поля. Они участвовали в парижском кроссе четырежды, но самым запоминающимся был, конечно же, первый.

Выехали 30 января - вшестером - и ехали навстречу весне. Польша, Германия. Непривычное тревожное ощущение какой-то бесправности или полубесправности. Скованность. Опасаешься засмеяться или что-то громко сказать. Наконец чемоданы взяты в руки и - Париж.

Ну что это! Разве это Париж? Словно приехали домой - цветы, улыбки, рукопожатия, красные флаги, крики - только никто не кричит по-русски.

Утром проснулись, после чего-то пресного и сладкого (не до еды), отправились на ипподром.

Народу! Как у нас в спортивный день на «Динамо». Держались друг друга - на каждом голубой костюм с эмблемой «СССР». Их рассматривают: сперва на лицах недоумение - читают, тыча пальцами: «Ц-Ц-Ц-П», но тут же улыбаются, кричат: «Вива!»

Осмотрели дистанцию, в одном месте высокая трава: в шипах бежать или в тапочках? Тут только Видят, что трава-то, елки-палки, зеленая. Теплынь, почки надулись, птицы поют - весна! Совсем как в родных Соколь- ничках. Да нет - уж очень просторно: у нас аллеи, тропы, а тут словно огромная поляна среди леса.

Парад. Марсель Кашен что-то говорит, указывая на советских спортсменов. Вое понятно: мы тоже рады, что вы нам рады...

Конец церемонии. Приглашают на старт. Черт возьми, какая толпа - 350 человек!

Бах! Выстрел! А Знаменские в самом хвосте этого войска. Вот влипли!

Как пробиться сквозь мчащуюся массу? И когда? Сейчас или дать ей растянуться? Но на дистанции столько коридоров - там не протолкнешься. Надо решать немедленно. Серафим - капитан, за ним еще пятеро. Куда он, туда и они.

И вдруг Серафим видит - влево свободнее! Длиннее, ну да черт с ним! Оглянувшись, он машет: «За мной, ребята!» - и ходу. Фу-у! Выбрались...

Достали лидеров - их пятеро. Никто не оборачивается, чешут.

Серафим сделал условный знак и рванулся. Прислушался. Кто-то топает, но один. Ясно, родной братец. Все хорошо, круг кончается, Знаменские ведут.

Что творится на трибунах! «Сэра! Сэра! Темп о!» А легко - хоть до вечера беги. Погодка-то какая!

Да, но как же там команда? Что, если кто-то уже сошел? Серафим понял, что они с братом оторвались метров на 150. Вот так канавки!..

Кто-то вперед лезет. Да ведь это Жора. Куда ты, милый? Впереди круг целый! Ну ладно, иди - своя голова на плечах. Держаться за ним - все в точности так, как бывало...

Мелькают лица зрителей, но не сливаются в сплошную ленту. Значит силы еще есть...

Сейчас канавки, третья самая широкая, пятая самая скользкая... До финиша метров 800... Тут Георгий оборачивается и бросает:

- Иди...

И Серафим, конечно, идет...

Про то, как они учились в институте, можно написать целую книгу. Как было трудно - 41 предмет! - а ведь у них за плечами был, по сути, один рабфак - и как много-много людей им помогали. Как получили, наконец, у Никитских две смежные комнаты и жили по-прежнему братской коммуной - не каждый в своей комнате, а в одной - общая спальня, в другой - общий кабинет. Как вставали по привычке в пять зп- мой и летом и бегали - по всем бульварам до Сретенки и обратно. И как потом Георгий ушел к своей жене, а Серафим остался здесь со своей...

Дипломы врачей они получили 24 июня 1941 года, а через несколько дней надели форму военврачей третьего ранга. Война их разлучила...

Из лучших спортсменов страны была создана Отдельная мотострелковая бригада особого назначения - ОМСБОН. Пройдя ускоренную специальную подготовку, спортсмены стали разведчиками, минерами, подрывниками, автоматчиками, снайперами. Уже в августе 1941 года подрывники и минеры получили задание готовить столицу к обороне. Дальние и ближние подступы к Москве покрылись сложной сетью минных полей. Мосты, железнодорожные и шоссейные коммуникации, важные промышленные объекты подготавливались к уничтожению.