Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

Сидней Сколски исправно публиковал заметки, пронизанные уютным воркованием актрисы, приправляя его зарисовкой из реальной жизни, «Джо и я иногда ссоримся, — якобы сказала она ему. — Нельзя сбрасывать со счетов человеческую натуру. Брак познается в браке». По правде говоря, супружеская чета довольно скоро обнаружила свою полную неспособность овладеть ситуацией в семейной жизни.

Все рассуждения Мэрилин о ведении домашнего хозяйства были досужим вымыслом. Писательница Шейла Грехем, беседовавшая с Мэрилин после разрыва супружеских уз с Ди Маджо, отмечает: «Они были равны в славе, но только не в привычках. Опрятность Джо граничила с манией. На его туалетном столе все было разложено по алфавиту: А — аспирин; Б — бритва; В — вата и т.п. Мэрилин можно было отыскать, следуя за вереницей разбросанных повсюду вещей: чулок, лифчика, носового платка и, наконец, сумочки. Он все время пытался муштровать ее, но из этого у него ничего не выходило. В своих отношениях они дошли до того, что без крика уже не могли разговаривать».

С сексом проблем не было. По многочисленным сообщениям, а также ее Собственным признаниям, сделанным друзьям и врачам, секс-символ мира в сексе не находил большого удовлетворения, несмотря на изрядное число сменявших друг друга партнеров. Но с чемпионом по бейсболу все было в порядке. «Самая большая бита Джо, — радостно делилась она с подругой на студии Джет Фор, — не та, которой он пользуется на поле». Потом она скажет Трумену Капоту: «Если бы этим дело и ограничивалось, мы бы до сих пор были женаты».

Более серьезно о доблести Ди Маджо в постели скажет Мэрилин своей подруге Эми Грин, когда несколько месяцев спустя начнет жить у нее в Нью-Йорке. «Она говорила, что никто не был с ней так хорош в спальне, как Джо, — вспоминает Грин, — но наступает момент, когда нужно выбираться из постели и начинать разговор. Этого они делать и не умели».

Однажды ночью в доме актера Брэда Декстера зазвонил телефон. Он давно познакомился с Мэрилин, еще во время съемок «Асфальтовых джунглей». С тех пор они не разговаривали, Декстер с трудом поверил, что звонила Мэрилин. «Мне хотелось бы, чтобы ты встретился с Джо, — сказала она. — Ты не мог бы прийти к нам на обед? Приди до того, как вернется Джо, чтобы мы могли поговорить».

В назначенный час Декстер приехал, и Мэрилин прямо с порога обрушила на него свои тревоги: «У меня в браке есть очень серьезная проблема. Джо изолировал меня; он не хочет, чтобы я общалась с людьми, причастными к кино. Он ужасно настороженный человек. Он даже отвадил меня от моих подруг-актрис, и я не знаю, к кому обратиться. Я подумала, может быть, ты сможешь стать чем-то вроде моста между нами. Ты парень что надо, играешь в покер, любишь спорт, мне кажется, вы с Джо могли бы стать друзьями. Тогда ты и я смогли бы разговаривать обо всем, что в течение дня делали на студии».

Декстер понимающе сказал, что Готов пойти ей навстречу. Но, когда в доме появился Ди Маджо, весь предварительный разговор оказался бессмысленным. «Боже, он был таким скованным и напряженным! — вспоминает Декстер. — Джо просто сидел, но я видел все, что творилось в его голове, — не переспал ли я с ней? Почему я пришел к ним? Мы убеждались, что ничего не выйдет. Я сослался на то, что у меня назначена еще одна встреча, и на обед не остался».

Отношения между супругами бесповоротно испортились. Позднее Мэрилин сказала судье на бракоразводном процессе: «Ваша Честь, у моего мужа бывало так, что он мог не разговаривать со мной пять-семь дней подряд. Иногда даже больше. Я спрашивала его, что случилось, но он не отвечал... Мне не разрешалось принимать в доме гостей, за девять месяцев, что мы были женаты, ко мне приходили не более трех раз... В отношениях преобладала холодность и безразличие».

Ди Маджо, мужа в лучших итальянских традициях, все больше и больше удручала потребность его жены выставлять напоказ свое тело не только на работе, но и дома. Брак отчасти смягчил эксгибиционистские замашки Мэрилин. Дома в обнаженном виде она теперь фланировала только перед женщинами. Одна гостья, сидя рядом с Ди Маджо, оказавшись в такой ситуации, заметила, что этим Мэрилин, вероятно, пыталась заманить его в спальню. Но эта шутка его не позабавила.

Когда Мэрилин вышла замуж за Ди Маджо, ее боссы на киностудии «Фокса» размечтались о том, что постоянное присутствие на съемках укрощенного героя бейсбола сделает хорошую рекламу. Один из работников управленческого аппарата хвастался: «Мы не только не потеряли звезду, но мы приобрели центрального полевого игрока». Ди Маджо разочаровал их. На съемочной площадке он появился только один раз, когда снималась картина «Нет такого бизнеса, как шоу-бизнес», и то позировать для фотографов рядом с женой, одетой в слишком откровенный костюм, отказался.

В августе 1954 года Мэрилин, не отдохнув ни одного дня после «Шоу-бизнеса», сразу приступила к работе над фильмом «Зуд на седьмом году», режиссером которого был Билли Уайлдер. Эта картина стала для нее наградой за участие в «Шоу-бизнесе». Предстояло сыграть интересную роль в паре с одним из ведущих актеров. Это обстоятельство, должно быть, осталось для Ди Маджо незамеченным. «Зуд» рассказывал историю женатого человека, сорока лет (его играл Том Иуэлл), которого соблазнила девушка сверху, — роль Мэрилин, — пока жена и дети были в отъезде. Картина балансировала на грани щекотания нервов и сексуального двусмыслия.

Уайлдер и сегодня посмеивается, вспоминая о съемках эпизода, в котором Мэрилин предстояло тихо спуститься по пожарной лестнице, чтобы увидеть жившего внизу мужчину. «На ней была надета ночная рубашка, — говорит он, — и я видел, что она в лифчике. «Под ночным бельем лифчики не носят, — сказал я ей, — а твою грудь заметят потому, что на тебе надет лифчик». «Какой лифчик?» — возмутилась Мэрилин и положила мою руку себе на грудь. Лифчика на ней не было. Грудь ее имела совершенную форму чуда, плотная, не знавшая, что такое земное притяжение».

В другой сцене, когда она, перегнувшись через балкон, извещает соседа о том, что в такую нью-йоркскую жару держит белье в холодильнике, казалось, что Мэрилин обнажена. Для начала пятидесятых годов это была большая смелость. Уайлдер вынужден был разочаровать Мэрилин, собиравшуюся играть одну из любовных сцен в нагом виде. Никакие увещевания не потребовались, чтобы она пошла на знаменитый эпизод с юбкой, который пресса назовет «самым интересным драматическим воплощением со времен леди Годивы» и который выведет Ди Маджо из себя.

В конце того лета Мэрилин посетила Марлона Брандо, игравшего тогда в картине «Дезире» Наполеона. Он, как и другие, заметил, что правая рука Мэрилин была покрыта синяками и кровоподтеками. Когда он спросил об этом, она ответила, что во сне укусила себя. Спустя несколько недель после сцены с юбкой друзья увидят и другие синяки. Тогда Мэрилин признается, что это Ди Маджо поколотил ее.

9 сентября 1954 года Мэрилин вылетела в Нью-Йорк, где предстояли натурные съемки «Зуда». Связанные с этим события хорошо освещены в воспоминаниях Роя Крафта, рекламного агента Мэрилин. «Если бы тогда русские оккупировали Манхэттен, никто бы не заметил этого». Когда Мэрилин покинула Голливуд, по городу пронесся слух, что браку с Ди Маджо наступил конец. В Нью-Йорк она приехала без него, но прессу заверила: «У нас все хорошо. Счастливый брак превыше всего».

Через пять дней она подъехала к театру «Транс-Люкс» для съемки эпизода со своим партнером Томом Иуэллом. По сценарию ей надо было стоять рядом с улыбающимся Иуэллом, когда порыв ветра из подземки выше головы задирает ее юбку.