Но пасаран! Годы и люди

* * *

Где же скрывается Паулюс? Все генералы, сдавшиеся в плен, говорят, что Паулюс сделает то же в ближайшие часы. Но сделает он это только лишь после того, как, загубив последние войска, подчиняющиеся его приказу, докажет, что храбро сражался до последнего момента. Вчера я спросил генерала фон Дриппе, не пустит ли Паулюс себе пулю в лоб. Генерал улыбнулся и покачал головой. «Он этого не сделает», — сказал он.

На рассвете первого февраля советские бойцы обнаружили узел сопротивления в районе центрального универмага. Из этого очага гитлеровцы вели ураганный огонь. Командир части дал приказ окружить этот квартал. Бойцы приготовились к решительному штурму. К месту боя подвели несколько танков, по развалинам домов, откуда стреляли немцы, открыли орудийный огонь.

В разгаре боя наши бойцы и командиры увидели белый флаг. Гитлеровцы капитулировали. Был дан приказ прекратить огонь, и вскоре из подвала универмага вышел парламентер, который заявил, что генерал Паулюс со своим штабом находится здесь и просит прислать представителя для переговоров о капитуляции. Парламентер сказал, что Паулюс просит прислать генерала или полковника.

Для переговоров с Паулюсом был выделен полковник Лукин. Он прошел в подвал, где был встречен начальником штаба Паулюса генералом Шмидтом.

Генерал Шмидт заявил полковнику Лукину, что он уполномочен вести переговоры о сдаче и просит обсудить условия капитуляции. Полковник Лукин сказал генералу Шмидту, что он разговаривает с ним, имея полномочия от командующего 64-й армией генерал лейтенанта Шумилова и командующего фронтом генерал-полковника Рокоссовского. Никаких новых условий сдачи, кроме указанных в предъявленном ранее ультиматуме, никакого обсуждения этих условий, как и промедления процесса сдачи быть не может.

— Если у вас есть какие-либо сомнения в безнадежности вашего положения, — сказал полковник Лукин, — выйдите из подвала. Вы окружены большим количеством оснащенных техникой войск. Вокруг вашего штаба стоят танки и артиллерия. Предлагаю немедленно сдаться.

Через несколько минут к полковнику вышел Паулюс и заявил, что он передает себя и свой штаб в руки советского командования. Вскоре после этого Паулюс в сопровождении офицеров штаба вышел из подвала. Личный багаж Паулюса и ближайших его офицеров был погружен на грузовую машину. Паулюс, начальник штаба генерал-лейтенант Шмидт и личный адъютант Паулюса полковник Адам выехали в штаб армии.

Кинооператора в районе универмага не было. Да и как он мог там быть, ведь очагов сопротивления в Сталинграде 1 февраля было много. Разве что чудом мог бы один из операторов, снимавших в Сталинграде, оказаться именно в этом месте. О, если бы я знал, что чудо это ждет меня! Если бы я знал, что в штабе 10-й армии ждала меня телефонограмма Рокоссовского, верного своему обещанию и сообщавшего о пленении Паулюса!.. А я, не подозревая об ожидавшем меня подарке командующего, снимал на улицах Сталинграда. С невероятным азартом и увлечением снимал, как наши солдаты выкорчевывали из подвалов последних сопротивлявшихся фашистов, как те выходили подняв руки, размахивая на палке белым полотенцем, любой белой тряпкой, попавшейся им под руку.

Бой у сталинградского вокзала начался еще с рассветом 1 февраля. На путях пылали несколько вагонов, с высокой водонапорной башни — из каждого ее окна искрились очереди немецких автоматчиков. Засевшие на водокачке гитлеровцы яростно отстреливались. Бойцы выкатили 45-миллиметровую пушку на прямую наводку и, прицеливаясь сквозь ствол, начали вгонять снаряды методично в каждое окно водокачки. Мы с оператором Борисом Шером снимали этот бой. Снимали, увлеченные тем, что предоставлялась возможность в одном кадре видеть и выстрел орудия и разрывы снарядов.

Вдруг произошло невероятное: наступила тишина. Да, мы не заметили, как утих, а потом и совсем прекратился неистовый гром орудий. Тишина была неправдоподобной. Не сразу дошло до сознания: тишина! Гром непрерывной канонады, бушевавшей в воздухе, вдруг сменился тишиной солнечного морозного дня. Стали слышны и тихий треск пожара, и скрип полоза саней, и чей-то негромкий говор. Сражение за Сталинград закончено?..

Лишь откуда-то издали доносился гул артиллерийской стрельбы. В северной части города, где было второе кольцо окружения, видимо, еще продолжался бой.

Бойцы, сидя на кирпичах и снарядных ящиках, вертели самокрутки, глубоко втягивая сладкий дым махорки, говорили между собой, как о чем-то уже давно прошедшем, о боях, штурмах, о павшем друге, о грядущих сражениях. Говорили почти не глядя на густые толпы немецких солдат, бредущих мимо развалин.

Молнией пронеслась мысль: если закончена Сталинградская битва, как же Паулюс? Значит, он сдался в плен. И, возможно, кто-то из операторов уже снимает это историческое событие!.. Немедленно в штаб армии!

Сегодня ночью я получил радиограмму…

На пустыре, утыканном дымящими из-под земли железными трубами печурок, с трудом нашли землянку оперативного отдела штаба 10-й армии. Задавать вопросы не пришлось. Дежурный вручил мне телефонограмму от Рокоссовского — немедленно ехать в расположение штаба 64-й армии генерала Шумилова. На мой вопрос, что происходит в 64-й армии, дежурный процедил сквозь зубы: кажется, там сдается Паулюс. В эти дни в Сталинграде все воинские части мечтали пленить Паулюса. Поэтому и был так расстроен передавший нам телефонограмму полковник: его армию «обскакали»… Через минуту мы уже мчались по разбитому городу, ориентируясь по карте. По дороге столкнулись с колонной машин. Впереди колонны — огромный, стального цвета «хорьх». Догадавшись, что в этой машине едет Паулюс, мы, обогнав колонну, погнали вперед. На карте у меня был отмечен квартал и дом, где помещается штаб 64-й армии. Мы легко его нашли. Около дома уже стояла группа офицеров, поджидавших пленников. Вскоре колонна машин подъехала к маленькому домику, остановилась. Мы с Шером уже стояли с камерами наготове.

Из серебряного «хорьха» вышел высокий худой человек в длинной, похожей на больничный халат немецкой шинели, мятой фуражке. Усталым растерянным взглядом он осмотрелся кругом. Светило яркое солнце, он жмурился, переминаясь с ноги на ногу. Потом, медленно ступая большими фетровыми ботами по хрустящему снегу, человек пошел к крыльцу, поднялся по ступенькам — часовой-автоматчик внимательным взглядом проводил его — и в сопровождении нескольких советских офицеров вошел в дом. Это был командующий 6-й гитлеровской армией Фридрих Паулюс.

Я с волнением снимал идущего усталой походкой Паулюса. Он шел сутулясь, со страдальческим выражением на изможденном лице…

Следующие кадры были сделаны в просторной комнате штаба армии. Медленно раздевшись в сенях, Паулюс вместе с генерал-лейтенантом Шмидтом и полковником Адамом вошли в комнату. На наше операторское счастье, комната была залита солнечным светом, можно было снимать.

На пороге Паулюс стал навытяжку, стукнул каблуками и поднял руку в фашистском приветствии. Щурясь от ударившего ему в лицо солнца, он в сопровождении своих спутников шагнул на середину комнаты. За столом сидел командующий 64-й армией генерал Шумилов. Вдоль стен комнаты на лавках — штабные генералы и офицеры. Кивком головы ответив на приветствие, Шумилов жестом указал Паулюсу на стул. Тот сел. Отчеканивая каждое слово, Шумилов сказал:

— Генерал-полковник, вы пленены 64-й армией, которая сражалась с вами от Дона до Сталинграда. Командование армии гарантирует вам воинскую честь, мундир и ордена.

Паулюс внимательно выслушал переводчика, склонил голову. Шумилов продолжал:

— Можете ли вы предъявить нам документ, удостоверяющий, что вы являетесь командующим 6-й германской армией генерал-полковником Паулюсом?

— Я могу предъявить вам мою «золтатенбух» — солдатскую книжку. — Паулюс достал свой документ и передал его Шумилову.

Когда Паулюс отстегивал пуговицы своего мундира, чтобы достать из внутреннего кармана удостоверяющую его личность «золдатенбух», рука его заметно дрожала. В комнате была напряженная тишина. Шумилов внимательно прочел документ, положил его перед собой на стол и снова устремил взгляд на своего пленника.