Поднятые по тревоге

- Нет, товарищ командующий, просто очередное вранье, - сердито ответил генерал, - Сколько раз предупреждал - давайте точную информацию, не преувеличивайте успехов. Так нет же, докладывают: "Деревню заняли, продвигаемся дальше!"

- Кто здесь старший начальник, кроме вас, разумеется?

- Командир батальона старший лейтенант Климов.

- Вызовите его сюда

Прибыл совсем молодой офицер в испачканной грязью плащ-накидке, доложил немного смущенно:

- Товарищ командующий Я в деревню ворвался с ходу, ну и сообщил, что занял. Все равно, думаю, к вечеру так или иначе очистим ее.

Я взглянул на комбата. Он стоял потупившись, обветренные щеки его порозовели.

- Вы понимаете, что своим неточным докладом поставили в неудобное положение командира корпуса?

- Понимаю.

- Вас предупреждали, что нужно быть правдивым в докладах?

- Так точно, предупреждали. Но я считал, что не задержусь на этом рубеже.

- Когда же возьмете деревню?

Климов поднял голову:

- Через два часа, товарищ командующий!

- Думать нужно, товарищ комбат. Опять не точно докладываете. Как же так, с утра вы топчетесь на месте, а теперь заявляете, что через два часа выполните задачу? Идите в свой батальон и ждите указаний командира полка.

Наказывать Климова за оплошность я не стал, а генералу Гарцеву посоветовал:

- Распорядитесь, чтобы командир дивизии ввел в бой на этом участке полк второго эшелона. Одним батальоном тут ничего не сделаешь, только людей зря потеряем...

К вечеру деревня была очищена от противника. А иногда получалось по-другому. В районе города Почепа, направляясь в один из корпусов, я встретил на дороге несколько женщин

- Куда идете, гражданочки?

- В Витовку, Товарищ командир.

- Так там же немцы?

- Нет, вчера их прогнали.

Я потом шутя говорил начальнику штаба генералу Корнееву:

- Придется вам, Николай Васильевич, высылать офицеров оперативного отдела на дороги, чтобы опрашивать местное население о положении наших войск. Иной раз женщины бывают лучше осведомлены об обстановке, чем наш штаб.

Корнеев немного обиделся, но учел замечание. Информация об обстановке с каждым днем становилась все более точной. В дивизиях приспособились к быстрому продвижению вперед. Штабы в сложных условиях стали работать четче.

Соединения армии держали направление на Гомель. 22 сентября был занят город Почеп, 26 - города Сураж и Клинцы.

Успешно действовали и соседние 3-я и 63-я армии. Порой доходило до того, что соединения оспаривали друг у друга честь освобождения того или иного города.

Продвижению помогали активными действиями партизаны Брянщины. В течение всего времени фашистской оккупации, несмотря на жестокие репрессии, советские люди не прекращали борьбы с захватчиками. Теперь они возвращались из лесов в освобожденные деревни и города.

Многих недосчитывались в своих рядах народные мстители, многие из партизан лишились семей.

Особенно жалко было детей, оставшихся без родителей. А таких сирот в ту пору на Брянщине мы встречали повсемесгно.

В наших частях появились воспитанники, приемыши. Чаще всего сирот забирали с собой солдаты тыловых и специальных подразделений. Как ни огрубели на войне солдатские сердца, в них сохранилась любовь к детям.

Однажды, обгоняя на своей "эмке" совершающий марш саперный батальон, я увидел в одной из повозок мальчишку, который с аппетитом жевал сухарь и с интересом посматривал по сторонам. На нем была кепка со сломанным козырьком, старенький пиджачок явно с чужого плеча и лапти.

Солдаты рассказали мне, что несколько часов назад попался им навстречу старик с мальчишкой. Старик остановил солдат:

- Ребята, возьмите с собой сиротку. Мне уж помирать пора, а без меня пропадет он, никого-то у него нет - ни родных, ни близких.

Саперы пожалели мальчика, посалили на повозку, накормили. Так он и остался в подразделении.

Командир батальона усыновил сироту. Месяц спустя я снова увидел этого мальчика. Теперь он был одет в хорошо пригнанную военною форму и имел весьма довольный и независимый вид.

Запомнился мне еще один мальчуган, худенький, синеглазый, в вылинявшей залатанной рубашонке и таких же штанах. Мальчику было лет шесть-семь.

Я встретился с ним в деревне, куда только что переехал штаб. армии. Толпа жителей окружила офицеров и солдат, им жали руки, обнимали, расспрашивали о том, как идут дела на фронте. Тут я и заметил шустрого паренька, смотревшего на меня с нескрываемым любопытством.

- Как тебя зовут? - спросил я.

- Иван Степанович, - важно ответил мальчуган.

- Значит, мы с тобой тезки: меня зовут Иван Иванович. Как живешь-то?

- Ничего.

- Мать есть?

- Фашисты убили.

- А отец?

- В партизаны ушел и не вернулся.

- С кем же ты остался?

- С теткой Мариной. Это соседка наша. Она добрая, только у ней кушать нечего.

- Ну вот что, Иван Степанович, приходи-ка ты ко мне обедать.

- Куда? - оживился мальчуган.

- Вон в тот домик. - Я показал на избу, где разворачивалась наша столовая.

- Хорошо, приду, - согласился Иван Степанович.

И мальчик аккуратно в течение недели, пока штаб армии находился в деревне, поджидал меня у столовой в часы обеда.

В этой же деревне я был свидетелем радостной встречи. Разговорился как-то с хозяйкой дома, спросил ее:

- Муж, наверное, воюет?

- В первый день войны ушел из дому, товарищ генерал.

- Письма получали?

- До оккупации получала, - вздохнула хозяйка. Она подошла к шкафчику и достала несколько пожелтевших помятых треугольничков. - Посмотрите, может, знаете такую часть.

Начальник оперативного отдела Лотоцкий тоже взглянул на письма:

- Товарищ командующий, номер полевой почты знакомый. Кажется, это в нашей армии.

- Постарайтесь проверить, - попросил я.

Выяснилось, что муж хозяйки, сержант Смирнов, служит у нас в артиллерийском полку. Ему была предоставлена возможность пять дней побыть с семьей.

С 20 октября Центральный фронт был переименован в Белорусский. А 23 октября по приказу Ставки 11-я армия поступила в подчинение командующего войсками Белорусского фронта генерала армии К. К. Рокоссовского.

К началу ноября армия заняла 35-километровую полосу северо-восточнее Гомеля и готовилась во взаимодействии с 63-й армией, которой командовал генерал Колпакчн, нанести удар в общем направлении на Жлобин. Нам предстояло форсировать реку Сож, прорвать вражескую оборону и выти к Днепру.

Задача, поставленная перед нами, была частью Гомельско-Речицкой операции. Мы находились севернее направления главного удара, наносимого войсками трех армий.

Наступление, начавшееся 10 ноября, развивалось успешно. Уже 18 ноября войска фронта освободили город Речицу, а 26 - областной центр Белоруссии Гомель.

Тем временем ударная группировка фронта продвинулась на 75 километров, выйдя глубоко в тыл противнику, оборонявшемуся в районе Гомеля Войска 48-й армии захватили плацдарм на левом берегу реки Березины. На правом фланге фронта 50-я и 3-я армии вышли к Днепру. В конце ноября и войска 11-й армии подошли к Днепру.

Командиры частей и соединений теперь имели право от имени Президиума Верховного Совета СССР награждать отличившихся солдат, сержантов и офицеров боевыми медалями и некоторыми орденами. Это право широко использовалось.

Рядовой Конопелко из 217-й стрелковой дивизии в числе первых форсировал реку Сож и в рукопашной схватке уничтожил 6 солдат противника. На другой день командир дивизии вручил ему орден Красной Звезды.

В 260-й стрелковой дивизии агитатор рядовой Дулисов в бою заменил командира взвода и смело повел бойцов в атаку. За проявленные мужество и инициативу/ Дулисов был награжден орденом Славы III степени.

В этой же дивизии в боях севернее Гомеля отличился орудийный расчет старшего сержанта Кузнецова. Тут же, на поле боя, командир полка вручил Кузнецову и наводчику орудия коммунисту рядовому Пестову медали "За отвагу".