Влас Дорошевич. Судьба фельетониста

„В наш канканисто-шантажисто-салонистый век ультра-кулинарно-комильфотных желудков, железнодорожных тузов-концессионеров, пшютов и вланов обеих столиц…“» ^[204]

Кстати, именно в этот начальный период, по словам Гиляровского, редактором газеты какое-то время была Александра Ивановна Соколова. Амфитеатров рассказывает, что к участию в «Новостях дня» Власа, уже завоевавшего имя в юмористических журналах, непосредственно привлек Александр Соломонович Эрманс, родственник Липскеровых. Их сблизило увлечение скачками, чему содействовал «некто Гикиш, прогорелый московский барин неопределенных средств к существованию, но весьма порядочного тона и в спортивных мудростях знаток и авторитет» ^[205]. К моменту прихода Дорошевича в «Новости дня» газета, как вспоминал Амфитеатров, «была ужасна, неприлична». Москвичи ею «брезговали, почитали шантажным листком». Результаты конного тотализатора и бульварные романы Прохорова-Риваля поддерживали чуть тлевшее издание. Если Амфитеатров считает, что подъем газеты начался с сотрудничества в ней Дорошевича и при редакторстве Эрманса, то Гиляровский подчеркивает, что «газета двинулась», когда ее стал редактировать А. П. Лансберг (бывший редактор закрывшегося вскоре после его ухода «Голоса Москвы»), «талантливый беллетрист и фельетонист», сумевший привлечь новых сотрудников. После него газету редактировал молодой Николай Эфрос, будущий известный театральный критик, а затем уже Александр Эрманс, при котором ведущим сотрудником издания стал Дорошевич. Приход его в «Новости дня» совпал с желанием Эрманса изменить облик газеты. «Надо было, — пишет Амфитеатров, — создать газету для читателя, который ненавидел ультраконсервативные „Московские ведомости“ и презирал их хамский подголосок „Московский листок“, а между тем смертельно скучал от кафедрального доктринерства либеральных „Русских ведомостей“, с их двенадцатью братчиками, по большей части профессорами университета. Так как читателей этого сорта в тогдашней Москве можно было считать многими десятками тысяч, то нарождение газеты живой, бойкой, а в то же время с душком либерализма, хотя и весьма бледно-розового, было воспринято с восторгом. Публика повалила к „Новостям дня“ валом и в подписке, и в рознице, и в объявлениях» ^[206].

Обновлению и успеху «Новостей дня» в разное время содействовали Чехов, Лазарев-Грузинский, Амфитеатров, Александр Кугель, фельетонист Лоло (Мунштейн), хроникер С. Л. Кегульский (вел рубрику «Заметки праздношатающегося»), журналист Н. О. Ракшанин, музыкальный критик С. Н. Кругликов, будущий создатель Художественного театра В. И. Немирович-Данченко… Но Амфитеатров посчитал нужным подчеркнуть, что именно Дорошевичу издание, до того влачившее «жалкое и даже постыдное существование», «было обязано своим расцветом». И одновременно он же утверждает, что «расцвет Дорошевича начался в „Новостях дня“» ^[207]. Здесь с ним полностью согласен Гиляровский: «В газете появился В. М. Дорошевич со своими короткими строчками, начавший здесь свой путь к славе „короля фельетонистов“» ^[208].

Ситуация вокруг газеты «Новости дня» с самого начала сложилась комически-драматическая. Дело в том, что, составляя программу и указав в ней судебные отчеты, корреспонденции, хронику, роман-фельетон, отдел «Смесь», Липскеров по неграмотности не подумал о том, что нужно поставить и слова «статьи» и «спорт». И вот получалось, что статей никаких в газете печатать нельзя. А фельетоны и спортивные известия печатались как корреспонденции. За четким соответствием программе следила цензура, действия которой принесли немало бед газете. И вместе с тем, как вспоминал Кугель, «чем больше цензура измывалась над Липскеровым и теснила газету, тем лучше она шла. И, пожалуй, было тут многое ей на пользу. Статьи по тому времени могли писаться только скучные и вялые; предметы, подлежавшие обсуждению в статьях, были как раз те, которые наименее интересовали читателя. Но — „noblesse oblige“ — нужно было писать и печатать эти статьи. „Новости дня“, однако, физически были лишены этой возможности. С другой стороны, отсутствие программы заставляло вообще избегать шаблона и понуждало стараться о том, чтобы занимательность, бойкость и живость изложения проникали в те отделы программы, кои были дозволены. Поэтому печатались интересные и разнообразные заграничные и русские корреспонденции, живые и остроумные отчеты, рефераты и т. п.

В. М. Дорошевич со своим свежим и ярким остроумием много сделал для успеха газеты» ^[209].

Об этом же писал в своих воспоминаниях А. С. Лазарев-Грузинский: «…в тех кружках, где мне приходилось бывать во время наездов в Москву, все было полно толками о Дорошевиче, и на моих глазах многие стали покупать из-за Дорошевича „Новости дня“. Так или иначе, но безусловно со времени участия Дорошевича „Новости дня“ стали наиболее читаемой газетой в Москве» ^[210].

Отсутствие в программе московского фельетона, который должен был быть главным козырем газеты, Влас решил компенсировать за счет разрешенного отдела «Собственные корреспонденции из Петербурга», который, к счастью, Липскеров почему-то вставил в программу. И вот, находясь в Москве, он принялся за подписью «Петербургский обыватель» аккуратно строчить корреспонденции якобы из северной столицы. Такова «природа» и его пространного репортажа о чествовании А. Г. Рубинштейна в Петербургской консерватории (в связи с 50-летием музыканта) ^[211]. «Собственно петербургские происшествия (да и то больше театральные), — рассказывает об этом „фокусе“ Амфитеатров, — шли только на закраску, существо же „корреспонденций“ слагало ярчайший московский фельетон. Пожалуй, даже более смелый, чем если бы он помечался Москвою, потому что к статьям с петербургским штампом московские цензоры всегда чувствовали некоторый пиетет: уж если, мол, эти наши первопрестольные обстоятельства известны и обсуждаются общественным мнением в Северной Пальмире <…> то здесь, на месте, затыкать рты поздно. Конечно, очень скользких тем Дорошевич остерегался: хождение по канату требует большой ловкости и уменья управлять балансом, а его лжепетербургские писания именно на это эквилибристическое сравнение напрашиваются… Московское происхождение их недолго оставалось тайною и очень скоро сделалось воистину „секретом Полишинеля“ как в публике, так и в цензуре. Но этой последней придраться было не к чему: формально, по программе, газета была чиста, а за кулисы, в кухню ее заглядывать цензор все-таки права не имел, по крайней мере, тоже формального» ^[212]. Борьба эта закончилась победой газеты, цензура сдалась. «Новости дня» фактически обрели все нормальные отделы на своих страницах, за исключением передовых статей, что, может, и было на пользу газете.

Расширяя жанровые рамки и стремясь уйти от «программной привязки», Дорошевич утвердил непривычное до того в российской ежедневной газете амплуа, как сегодня говорят, колумниста. Причем колумниста фельетонного типа. Его колонка «Злобы дня» (с 6 ноября ее сменила ставшая «фирменным знаком» Дорошевича рубрика «За день») превратилась в ведущий жанр в «Новостях дня». С нее читатель начинал знакомство со свежим номером газеты. Прекрасно понимая, что длинные, тягомотные статьи отвращают того же читателя, Влас предложил ему разнообразие тем, укладывающихся в отдельные сюжеты, отделяемые друг от друга тремя звездочками или просто черточкой. Это была очевидная жанровая новизна, которая как пожар стала распространяться по страницам российской прессы, в особенности провинциальной. По словам М. Меньшикова, «газеты завели себе особый род литературы — маленькие фельетоны, имеющие целью ловить на лету всякие злобы дня и подносить их читателю в легкой отделке „с инкрустациями“. В Париже, откуда заимствован этот обычай, — этот литературный жанр имеет смысл: там имеется широкая политическая жизнь и масса талантливых сотрудников при прирожденном у французов искусстве к causerie. У нас же, за отсутствием всех этих условий, этот обычай обращается в какое-то болезненное шутовство» ^[213].