Великий де Голль. «Франция – это я!»
Великий де Голль. «Франция – это я!» читать книгу онлайн
«Франция – это я!» – лишь один человек после Наполеона имел право повторить эти слова «короля-солнца», лишь один француз в ХХ веке заслужил звание ГЕНИЯ ВЛАСТИ – генерал де Голль. Герой Сопротивления, живой символ несломленной Франции, основатель Пятой Республики, он вернул родине былую славу и превратил в великую ядерную державу, вывел ее из НАТО и навсегда изменил карту мира. Правда, сейчас уже как-то забылось, что правление де Голля вовсе не было безоблачным – историки насчитывают до 20 покушений на его жизнь, самое опасное из которых состоялось полвека назад, 22 августа 1962 года, когда боевики Секретной армейской организации (ОАС), объявившие ему настоящую террористическую войну в отместку за предоставление независимости Алжиру и «предательство» миллиона французов, вынужденных бежать из Северной Африки, изрешетили лимузин президента в парижском предместье Пети-Кламар, так что он лишь чудом остался жив. Однако генерал де Голль, однажды заявивший: «Убивают только лучших!», не боялся смерти и не стеснялся ни в выражениях, ни в действиях, подавляя мятежи железной рукой. «Я уважаю лишь тех, кто со мной борется, но не намерен их терпеть, – говорил президент. – Выбирайте – я или хаос!»
Что ж, история доказала его правоту – де Голль бесспорно считается величайшим французом ХХ века, достойным встать в один ряд с такими титанами, как Черчилль, Рузвельт, Сталин, а политики до сих пор повторяют его слова: «Все французы были, есть или будут голлистами!»
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Заседания исполнительного комитета проходили раз в неделю, обычно по средам, в главной ставке РПФ на улице Сольферино-5. Де Голль всегда председательствовал. Он продолжал жить в Коломбэ, но каждую неделю приезжал в Париж. Генерал останавливался в одной и той же гостинице «Ла Перуз» недалеко от площади Звезды и уже оттуда отправлялся в ставку объединения.
Председатель появлялся всегда вовремя, здоровался со всеми присутствующими за руку, после чего сразу приступали к обсуждению намеченной повестки дня. «Генерал разговаривал с нами, – вспоминал Леон Ноэль, – очень просто и непринужденно. Иногда он был ироничен и даже язвителен, но его оценки всегда отличались ясностью и строгостью, особенно когда дело касалось анализа какой-либо ситуации. Он всегда как бы объявлял свои суждения с проникновенностью Монтескье или Токвиля, а порой так красноречиво и с такой богатой экспрессией выражений, что напоминал Боссюэ или Шатобриана. Бывало, что, прежде чем изложить свою позицию, он сначала спрашивал каждого из нас, что мы об этом думаем» {337}.
Руководители РПФ поделили всю страну на особые регионы, которые примерно совпадали с историческими областями Франции. Во главе каждого из них стоял региональный делегат, назначаемый центром. Один раз в месяц председатель и генеральный секретарь вызывали всех делегатов в Париж. Каждый из них делал месячный отчет и получал инструкции. Директивы всегда были очень четкими. Никакой самодеятельности не допускалось. Нужно было только правильно выполнять задачи, поставленные руководством. Недаром голлист Жак Дебю-Бридель писал: «Какими бы ни были рвение, талант и достижения региональных делегатов, их роль сводилась лишь к тому, чтобы поддерживать и раздувать пламя, которое разжег генерал» {338}.
Де Голль и сам постоянно «подбрасывал дрова» в очаг своего нового дома, именуемого Объединение французского народа. Он почти каждый месяц отправлялся в поездки по стране, присутствуя на съездах, пленумах и митингах РПФ, проходивших в обстановке большого воодушевления и собиравших порой многие тысячи людей. Генерал всегда появлялся в окружении приверженцев и обязательно произносил пылкую речь, клеймя позором нынешнюю политику Франции. Вслед за ним, как правило, выступал кто-нибудь из членов исполнительного комитета. Часто это был Андре Мальро. Своими вдохновенными, торжественными, импровизированными речами писатель буквально завораживал слушателей. «Мы с вами вместе с генералом де Голлем, – восклицал он, – потому что из его уст прозвучал голос Франции из самого глубокого безмолвия, и сейчас, когда зазвучали ваши первые аплодисменты, мне показалось, что я услышал, как в тишине забилось большое уснувшее сердце, которое все считали сердцем Франции и уже не надеялись, что оно когда-нибудь пробудится» {339}.
Для председателя РПФ и его сподвижников быстро пролетел 1949 год, сменившийся 1950-м. Голлисты поняли, что добиться досрочного роспуска Национального собрания им не удастся. Поэтому им ничего не оставалось, как набраться терпения и ждать следующего 1951 года с его очередными выборами в нижнюю палату парламента. Пока же де Голль и его сторонники, помимо практической деятельности, занялись и теоретической работой.
Именно в конце 40-х – начале 50-х годов окончательно сложилась идеология голлизма, которая стала крупнейшим идейно-политическим течением современной Франции. Она состояла из внутриполитических, внешнеполитических и социально-экономических взглядов.
Главным стержнем внутриполитических воззрений де Голля была идея «сильного государства». Генерал неоднократно говорил о том, что во главе Франции он хотел бы видеть наделенного широкими полномочиями, независимого от партий президента республики. Председатель РПФ, разрабатывая эту концепцию, специально изучал труды французских и зарубежных правоведов. Ее также развили многие голлисты – Мишель Дебре, Жак Сустель, Жорж Помпиду, Жак Шабан-Дельмас, Рене Капитан.
Внешнеполитическая доктрина голлизма базировалась на идее «национального величия» Франции. Де Голль считал, что французской нации совершенно необходимо осознавать свое величие, могущество и авторитет. Для этого внешняя политика Франции всегда должна быть направлена на защиту ее национальных интересов.
Социально-экономическая концепция голлизма разрабатывалась в духе реформизма. Необходимость в проведении социальной политики де Голль почувствовал на завершающих этапах войны и в первые послевоенные годы, когда во Франции наблюдался мощный подъем народно-демократических сил и широкие слои трудящихся и интеллигенции требовали демократических преобразований во французском обществе. Разрабатывая социально-экономическую доктрину, генерал и его сторонники выдвинули идею «ассоциации труда и капитала», то есть установления системы, объединяющей лиц, обеспечивающих работу предприятия. Занимались ее развитием так называемые левые голлисты – Рене Капитан, Луи Валлон, Лео Амон. По их мнению, «ассоциация» была бы единственным решением, позволяющим отмежеваться от традиционных капитализма и социализма. В ее основе лежал контракт, заключаемый между главами предприятий (представителями капитала) и персоналом (трудящимися). Подписывая его, наемный работник становился своеобразным акционером, чей вклад (труд) уравнивался по важности и значению с вкладом капитала, а вознаграждение в той или иной мере зависело от производительности и прибылей.
Отношения де Голля с подчиненными по РПФ складывались не всегда легко. Он, как и во время войны, не терпел никаких возражений своим действиям и суждениям. Мало того, без его ведома голлисты не принимали ни одного важного решения. Если случалось так, что было необходимо срочно что-то предпринять, а генерал не находился в это время в Париже, то приходилось ехать к нему в Коломбэ. Телефону не доверяли. «За каждым «да» и за каждым «нет», – писал Жак Сустель, – нужно было пускаться в нескончаемое путешествие» {340}. Горе тому, кто этим пренебрегал. Де Голль не прощал своих соратников, если они делали то, что ему не нравилось, или даже думали не так, как он.
В апреле 1950 года у председателя произошел конфликт с одним из его сподвижников времен войны, полковником Реми. Тот написал в журнале «Каррефур» статью, в которой заявил, что де Голль был мечом Франции, а Петэн – ее щитом. Генерал возмутился подобным сравнением. Поставить в один ряд его, вопреки всему продолжавшего борьбу, и предателя национальных интересов, обрекшего свой народ на порабощение! Прочитав статью, председатель РПФ произнес фразу Тита Ливия: «Рабство всегда обходится гораздо дороже, чем война» {341}. 13 апреля 1950 года он написал Реми:
«Мой дорогой друг,
Для меня в этом деле есть три вещи.
Первое – это моя дружба, мое уважение, мое восхищение Реми. Это нерушимо. Здесь нет никаких вопросов.
Второе – это позиция, которую вы публично заняли по отношению к Виши и Свободной Франции. Она не совпадает с моей. Мы как-нибудь поговорим об этом.
Третье – это то, как вы действовали. Учитывая, что вы входите в исполнительный комитет и у меня с вами сложились доверительные отношения, вы не должны были публиковать статью на такой сюжет, не переговорив предварительно со мной.
Вот так, ну а дальше пусть все идет своим чередом…» {342}
Реми не стал вступать с де Голлем в дискуссию, но ряды РПФ покинул.
В семье де Голль был совсем другим. Его отношения с женой, детьми, братьями, многочисленными племянниками, родными жены всегда отличались теплотой. В Коломбэ царствовала Ивонна. Генерал подчинялся установленному ею распорядку дня, всегда вовремя появляясь из кабинета или библиотеки в столовой к завтраку, обеду и ужину. Председатель РПФ не стал возражать, когда в доме поселился ангорский котенок Пусси, носившийся по комнатам за какой-нибудь ленточкой или бумажным шариком и играющий своими маленькими лапками со шнурками ботинок генерала {343}. Ивонна очень хотела, чтобы ее муж бросил курить. И де Голль сделал это в 1948 году. Ему было трудно. Генерал повторял: «Мне говорили, что из-за табака я стал плохо видеть. И я перестал курить. С глазами все осталось по-прежнему. Так что я напрасно лишил себя удовольствия» {344}.
