Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

ю я написала! Бомарше!

БОМАРШЕ. Фигаро!

ФИГАРО. Я здесь!

БОМАРШЕ. Фигаро, пойдем отсюда к черту!

Они уходят.

РЕЖИССЕР. Бомарше! Бомарше! Бомарше!..

Конец

ДЕТИ ОТЦОВ

(драма в трех действиях)

Действующие лица:

СЕМЕН ИВАНОВ, студент.

АДМИРАЛ ИВАНОВ, его отец.

ГЕНЕРАЛ ГРЕКОВ.

УРКА В ЛАЗАРЕТЕ ТЮРЬМЫ.

РЮМИН.

ПОПОВ.

МАХРОВ.

ДЕЖУРНЫЙ В ПРИЕМНОЙ.

ОТЕЦ КИРЫ.

ДРУЗЬЯ СЕМЕНА ИВАНОВА:

НАДЯ

ВИКТОР

ЛЕНЯ

САША

ПОЛКОВНИК КГБ НИКОЛЬСКИЙ.

ПОЛКОВНИК КГБ САВОСТЬЯНОВ.

ИНСТРУКТОР ЦК КПСС ПЕТРОВ.

СОСЕДКА.

ТЕЛЕФОНИСТ.

ДИРЕКТОР ИНСТИТУТА.

Время действия - февраль - март 1953 года.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

Кабинет следователя ПОПОВА.

ПОПОВ. Чудачество — болезнь умных людей. Но ты, Иванов, чудачишься сверх меры, и я начинаю терять терпение, Почему ты не хочешь понять: тебя же больше нет! Фотокарточка твоя есть, адмиральские документы есть, письма есть, а тебя — нет!

Вот видишь, я все эти твои документы рву и кидаю в ящик — они больше не нужны. Ты теперь вражина — для всех на белом свете. Так что зря меня мучаешь, ни к чему твои запирательства. Только если можешь на моих нервах поиграть... Чаю хочешь?

ИВАНОВ. Хочу.

ПОПОВ. Лимона выжать?

ИВАНОВ. Можно.

ПОПОВ. Пей, он, правда, остыл немного...

ИВАНОВ. Переживу. Я до войны учителем был.

ПОПОВ. Как же, как же... 645-я школа Киевского района, классное руководство в девятом «А», родственник врага народа Постышева — ваш подопечный, отличник и любимчик по фамилии Савельев, так, кажется.

ИВАНОВ. Ну и память...

ПОПОВ. Профессиональная...

ИВАНОВ. А стихи какие-нибудь помните?

ПОПОВ. «Однажды в студеную зимнюю пору» и другие рассказы. А что это ты о школе заговорил? Может, к Постышеву цепочку протянем? Японский шпион, это ведь не плохо звучит.

ИВАНОВ. Любопытен ты мне. Просто по-человечески — как педагогу. Год на тебя смотрю — не могу понять, кто ты?

ПОПОВ. Хороший и добрый человек. Подследственному разрешаю к себе на «ты» обращаться. Либерализм меня в конце концов погубит... ИВАНОВ. Ничего, не погубит. А я ведь серьезно: либо ты честный, но ошибающийся человек, либо ты временщик.

ПОЛОВ. От наглец! Сидит в кабинете следователя и такие обвинения клеит! Скажи спасибо, что у меня сегодня настроение хорошее. Давай выкладывай — послушаю твою исповедь. Название хорошее — «исповедь врага народа»...

ИВАНОВ. Какая тут исповедь... Просто раздумье вслух.

ПОПОВ. А не боишься вслух?

ИВАНОВ. Чего?

ПОПОВ. Не «чего», а «кого». ИВАНОВ. Кого же? ПОПОВ. Меня.

ИВАНОВ. А что ты со мной сделаешь?

ПОПОВ. Есть не дам.

ИВАНОВ. Не хлебом единым сыт человек.

ПОПОВ. В протокольчик занесем? Религиозная пропаганда, а?

ИВАНОВ. Не стоит.

ПОПОВ. А что? Это сочно выйдет — к шпионажу плюс богоискательство.

ИВАНОВ. Тебе бы фантастом подвизаться, романы писать, А мужик ты неглупый. Вот я себе ответа никак не могу дать: если ты честно ошибаешься — то тебе надо дать мне очные ставки, вызвать моих товарищей по фронту, по партии, чтобы лишний раз убедиться в том, что я не шпион. Не ты ведь на меня ордер подписывал, а Рюмин. Так. Но ты ведь знаешь, что я честен?

ПОПОВ. Ты меня не провоцируй. Ты излагай, а реплик у меня не требуй.

ИВАНОВ. Ну давай без реплик. Если ты захочешь, то выведешь на чистую воду тех, которые меня, коммуниста, посадили в тюрьму. Ты будешь на коне, ты перестанешь быть ошибающимся, ты найдешь правду, которую попрали. А если ты этого не делаешь — значит, ты временщик? Значит, тебе выгодно подыгрывать кому-то, клеветать на честных людей? Значит, ты чужой? Понимаешь, к чему я прихожу?

ПОПОВ. Понимаю. К чистой контрреволюции.

ИВАНОВ. Погоди! Значит, ты искренне веришь, что я — шпион и враг? ПОПОВ. Разговорчики!

ИВАНОВ. Это вопрос, а не разговорчики! Веришь или нет?

ПОПОВ. Верю.

ИВАНОВ. Какие у тебя доказательства?

ПОПОВ. Интуиция — вот мои доказательства.

ИВАНОВ. Маловато!

ПОПОВ. С меня хватит.

ИВАНОВ. Не поверят тебе.

ПОПОВ. Убедим. Убеждали и впредь сможем.

ИВАНОВ. Ошибаешься.

ПОПОВ. Это ты ошибаешься.

ИВАНОВ. И эта ошибка тебе головы будет стоить.

ПОПОВ. Ну ладно! Хватит! Надоело! Порешь тут ерунду, а мне слушать?! Уши вянут! Ты мне лучше ответь на один вопрос: когда мы с тобой начнем деловые взаимоотношения? Смотри — ты упрямишься, не даешь следствию правильных показаний — и я, естественно, вынужден держать тебя в карцере. А что прикажешь делать? Надо мной тоже начальство есть, И ведь напрасно резину тянешь — не такие у нас менялись. Ну что же мне с тобой делать?